Верное решение

Ну, что я могу вам сказать? — он отпил воды через трубку. — Над Равниной Скуки разыгралась самая настоящая буря. Ливень, ветер, молнии с громом. Все, как положено. Если мой голос звучит чересчур радостно, то не переживайте, со мной все еще очень плохо. Просто я раньше настоящую грозу видел только в инфосети и для меня такое в новинку. На Марсе самое веселое, что можно встретить, так это пылевую бурю. Зрелище на любителя, скажу я вам…

Он снова выглянул из пещеры, завороженно восторгаясь силой стихии. Затем бегло осмотрел скафандр, чтобы проверить его надежность перед грядущим марафоном. Учитывая обстоятельства, все выглядело вполне надежно.

А потом Тит пополз. Снова.

Выбравшись из пещеры, он очутился в овраге, уходившем под наклоном дальше вдоль скалы. По его дну ручейком стекал аммиак. Опасаясь, что в таких количествах он может навредить скафандру, Титу пришлось передвигаться, огибая самые глубокие места. Это еще сильнее замедляло его и заставляло нервничать. Сперва он боролся с нервозностью мыслями о том, как передвигаются его ноги и руки, надеясь снова погрузиться в то самое граничащее с трансом состояние, но по какой-то причине оно не приходило. И тогда он решил говорить вслух.

Знаете, а ползти под дождем не так уж и страшно… Можно даже сказать, это в каком-то смысле весело. Все такое скользкое и мокрое. Аммиак, конечно, не вода, но внешне вполне похож, так что если сильно об этом не думать, то я как будто ползу где-нибудь на Земле. Ну, или на другой планете, где есть жидкая вода. Не знаю, где вы там родились… Может быть вы эту Землю и не видели никогда. Короче, интересно ползти, вот и все. И хватит об этом. Я сам в первый раз так делаю. Чего вы еще от меня хотите? По спине тарабанит. По шлему тарабанит. От грома яйца каждый раз сжимаются так, что я думаю, однажды они спрячутся обратно в туловище и больше я их не увижу… Да, да, знаю, я говорил, что жалобы никому не интересны. А я и не жалуюсь. Просто делюсь опытом с теми, кому взбредет в голову повторить мои похождения. И вот, что я вам скажу, на правах рекламы конечно же. Ползать под дождем — полное говно. Не рекомендую. Но самое страшное во всей этой ситуации, это то, что у меня уже битый час нос чешется. А почесать я его не могу. Попробовал дотянуться им до питьевой трубки, но эта зараза будто сама отодвигается в самый последний момент. Господи, я бы сейчас все отдал за свободный палец в шлеме. Да с ногтем…

На середине пути Тита настигло то, чего он опасался больше всего, в наспинном модуле скафандра кончилось обезболивающее. Вернее, его запасы исчерпались еще раньше, но та доза, что циркулировала в крови, еще какое-то время позволяла ему ползти полноценно. Почти полноценно. Зато теперь, ощущая последствия перелома полностью, Тит замедлил свой темп, сведя его к минимуму. Он превратился в большую купологоловую черепаху с уродливым прямоугольником панциря на спине, ползшую по каменной пустыне, поливаемой аммиачным ливнем. Шажок за шажком он приближался к заветной палатке с медицинским модулем внутри, которая по-прежнему была так далеко, так непростительно далеко, что Титу казалось, будто он наоборот удаляется от нее. Теперь, когда все силы уходили на преодоление боли, преодолевать трудности ландшафта стало еще сложнее. Каждый порыв ветра отдавался в нывших ладонях и коленях, а раскаты грома, сотрясавшие не только атмосферу, но и ногу, заставляли зажмуриваться то боли. Его плечи налились свинцом, превратившись в бесчувственные шары, пылавшие жаром от напряжения, а пропитавшаяся потом поддевка натирала спину в местах, где полоски батарей прижимались к позвоночнику.

— Нет, все, я устал. Перерыв… — обессиленный Тит рухнул на землю лицом вниз. Он почувствовал, как визор шлема звонко ударился о камень, но не придал этому большого значения, лишь шумно вдыхая и выдыхая, уперся в него лбом. Теперь звук капель, тарабанивших по ткани скафандра, стал еще отчетливее. Его вибрации передавались через стекло и скулу Титу прямо в мозг, отвлекая от боли в… от боли везде. Надеявшийся найти спасение в ритме собственных шагов, но так и не нашедший его, Тит сам того не заметил, как снова провалился в подобное трансу состояние, слушая лилианский дождь. Внутри него обвисла невидимая струна, напряжение потихоньку спало, нога сместилась под собственным весом, оказавшись в очень удачном положении, и он, получив передышку от боли, провалился в сон, больше походивший на обморок.

Когда Тит пришел в себя буря еще бушевала над равниной, но уже не так интенсивно, как раньше. Время между раскатами грома увеличилось, а непрерывный поток аммиака стал просто дождем. Тит не знал, сколько времени он провел без сознания. Чтобы проверить это, ему требовалось подняться и посмотреть на запястный экран, чего он делать совсем не хотел. Благодаря удачно подобранному положению ноги, чувствовал, что находится на крошечном спасительном островке равновесия, к берегам которого подступают волны сверлящей боли.

Я что, еще не сдох? — протянул он с ноткой разочарования в голосе. — Жаль… Теперь опять придется ползти. Я же не неудачник, да? Питер Холт сказал, что я завершальщик, ведь так? Ага, так и было… Завершальщик. Всегда доделывай или умри пытаясь. Я пока еще не сдох, так что нужно доделывать… — Тит перестал говорить и сделал несколько коротких вдохов, принюхиваясь, после чего спокойным тоном заключил: — Воняет дерьмом.

Кряхтя и чертыхаясь, он поднялся на четвереньки, отхлебнул немного восстановленной воды, только чтобы прочистить горло, и медленно пополз дальше.

Почему так? Ну, у меня есть два варианта. Либо я во сне обделался, либо, — он выдержал драматическую паузу, — кто-то тайком пробрался ко мне в скафандр и совершил диверсию. Скорее всего первое, но второго я тоже не исключаю. Сейчас времена на Лилии неспокойные. Чего только не происходит. Последний фронтир, как ни как.

Последние два километра Тит полз, едва различая, что происходит. Балансируя на грани обморока, он бурчал себе под нос что-то нечленораздельное, думая, что ведет видеодневник, временами громко ругался, задев ботинком сломанной ноги пропущенный по невнимательности камень, делал остановки через каждые несколько метров, чтобы попить и размять плечи. В его памяти не сохранился момент, когда он впервые рассмотрел в отблесках грозы свой челнок, а за ним и купол палатки. Он не запомнил, как, скрипя зубами от боли, буквально волок сам себя по пандусу, сооруженному из двери контейнера, ввалился в шлюз, а затем и в палатку. К его счастью, он умудрился не потерять сознание, снимая с поломанной ноги ботинок и штанину скафандра.

Воняя потом и фекалиями, Тит дотащился до медицинского модуля. Ревя, словно медведь, он подтянулся на руках. Жилы на его шее вздулись от напряжения, а родной глаз налился кровью. Рухнув на жесткий лежак, он дрожащими пальцами нажал на кнопку диагностики. Стеклянный купол модуля медленно закрылся и десятки сложнейших механизмов принялись за работу, но Тит этого уже не увидел. Он потерял сознание.

ДИАГНОСТИКА

…

ПУЛЬС — 127 уд/м ТАХИКАРДИЯ

ДАВЛЕНИЕ — 90/60 мм рт ГИПОТОНИЯ

АНАЛИЗ КРОВИ

…

ОБНАРУЖЕНЫ СЛЕДЫ ВОСПАЛИТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА

ОБНАРУЖЕНЫ СЛЕДЫ ПРОТИВОШОКОВОЙ ТЕРАПИИ

…

СКАНИРОВАНИЕ

…

МАЛАЯ БЕРЦОВАЯ КОСТЬ — ПЕРЕЛОМ

БОЛЬШАЯ БЕРЦОВАЯ КОСТЬ — ПЕРЕЛОМ

ТАРАННАЯ КОСТЬ — РАЗДРОБЛЕНИЕ

ПЯТОЧНАЯ КОСТЬ — ТРЕЩИНА

…

АНАЛИЗ КЛИНИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ

СИМУЛЯЦИЯ ВОЗМОЖНЫХ ИСХОДОВ

СОСТАВЛЕНИЕ ПЛАНА ЛЕЧЕНИЯ

…

НАЧАЛО ОПЕРАЦИИ

***

Вторая половина двадцать первого века для человечества отметилась сразу двумя кризисами мирового масштаба. Первым оказалась эпидемия, вызванная мутировавшим вирусом кори. На фоне возросшего недоверия к вакцинации и общей либерализации законов большинства стран «детская» болезнь успела за год унести больше двухсот миллионов жизней. Второй же был финансовый кризис, ударивший по такому количеству людей, что и по сей день ни один эксперт не берется судить о том, кто из этих двоих оказался опаснее. И причиной этого финансового кризиса было не что иное, как неконтролируемо ускорившееся развитие компьютерных технологий, начало, так называемой технологической сингулярности.

Набиравшие в то время все большую популярность нейронные сети, самообучающиеся программы, симулирующие деятельность нервных систем живых организмов, все глубже укоренялись в повседневной жизни. Они на ходу ретушировали картинку в смартфонах, делая человеческое лицо на фотографии более привлекательным, или же вовсе меняя его местами с чьим ни будь другим, помогали биологам подбирать оптимальные формы сворачивания искусственных белков, искали на снимках звездного неба землеподобные планеты, водили автомобили, даже рисовали картины. Но всему этому великолепию научной мысли пришел конец, когда несколько умников с Уолл Стрит решили использовать нейронную сеть не только для анализа рынков ценных бумаг, но и для разработки стратегии торговли. Для создания такой сети они наняли одного из лучших специалистов в данной области. Естественно тайно, ведь никто не хотел делиться возможной прибылью с кем попало. Этот специалист написал программу, скормил ей самый большой архив финансовых операций, до которого только имелся доступ, и она, после непродолжительного периода самообучения показала на выходе список. В нем было всё, у кого и сколько покупать, кому и сколько продавать, когда именно совершать сделки. Подход машины к торгам на бирже был мягко говоря контринтуитивным и кардинально отличался от того, какой привыкли видеть умники с Уолл Стрит, но несмотря на это, они решили дать новой системе шанс.