Вернуть Дворянство 5

Ох не хотел я ссориться со столбовым родом. Совсем мне это ни к чему было.

— Не стрелять. Там может быть Романов! — услышал я голос Византийского.

— Слушай, Иллар, — крикнул я. — Можно же я тебя сокращенно буду звать? Так ведь удобнее. Иллар. Не. Не так. Ларёк! Еще круче. В общем так, Ларёк, предлагаю дуэль.

— Условия?

— На пистолетах, по старой традиции. Без доспехов. У тебя будет револьвер, у меня вот это недразумение, из которого стрелял. Если победишь — войдешь в дом. Как тебе? Согласен?

Я тянул время, как мог.

Взвесив за и против, он все же дал ответ.

— Согласен.

— Тогда мордоворотов своих в вертушку отправь. Я выхожу, пистолет за поясом будет.

Я пустил сканер, проверяя. Бойцы неторопливо отходили, лишь один остался.

Я нарочито медленно вышел и сбросил заряженный револьвер.

— У тебя шесть выстрелов у меня один.

— И в чем подвох?

— Ни в чем. Мне хватит, поверь. Я в школе был президентом клуба реконструкторов. Мы целыми днями из них стреляли. А уж победить кого-то с современным образцом вооружения было особым пижонством. Знал бы ты, сколько я одноклассниц благодаря этому перетрахал.

Я нёс всякую пургу, не особо задумываясь о смысле, просто меняя секунды на слова.

— Принесем же клятву перед дуэлью! — объявил я. Это был обязательный элемент, дабы упредить любое нарушение правил.

Боец остался по центру как маяк, от него мы начали отмерять двадцать шагов. Затем развернулись.

— Готов? — спросил секундант.

Я кивнул.

— Готовы, господин? — уточнил он у Византийского и тот тоже кивнул.

И в этот момент откуда не возьмись налетел имперский спецназ. Всех Византийских уложили мордой в землю, включая Иллариона. Наручники с подавителем защелкнулись, а я подошел и забрал свой револьвер — орудие убийства как никак.

— Илларион Батькович, — покачал я головой. — Ну нельзя же так. Вы пальчики оставили на чужом пистолете. А если из него убили кого-нибудь? А вы вот так взяли и расписались в признании вины.

— Вы не посмеете! — прокричал он.

— Да я и не собирался. От меня тут вообще нихрена не зависит. Просто это мой вам бесплатный урок, раз уж ваш папенька не озаботился элементарных вещей объяснить.

Его забрали и потащили. Неожиданно во двор опустился конвертоплан. Нихрена ж себе! Я, признаться, даже и не ведал, что и в этом мире они есть. На такой вот особый случай, видимо, держат.

— Интересное решение, — сказал я, кивая на птичку.

— Ага, — не придал этому значения Ржевский. — Веди, рассказывай! — нетерпеливо выдал он.

Я провел его в дом и показал тело Романова. Следователь звучно выругался и посмотрел на меня.

— Ска… Чеджу! — Ржевский покачал головой. — Ты… я даже не знаю. Как ты, нахрен, это сделал? Это же невозможно! Больше ста лет они были неуязвимы и тут случаешься ты.

— Это очень верная мысль, Олег Аркадич, — улыбнулся я. — И наша общая задача, чтобы если я и случался, то с как можно меньшим уроном для нашего с вами сердечно любимого отечества!

Он кивнул, и я кратко поведал, как всё было. Детальный разговор не для этих стен.

— Надо согласовать версии. Поехали ко мне.

— Во дворец? — вскинул я брови.

— В него. А ты как хотел?

Ржевский остался проследить за работой спецов, а меня доставили в предместья дворца, прямо на крышу того здания, где работал Ржевский.

Там нашлась гостевая комната, где я отзвонился близким, чтобы не волновались, привел себя в порядок и даже одежду сменил. Следователь приехал уже ночью, и мы засели в его кабинете.

— Итак, давай всё в деталях, — попросил он, когда принесли чай.

Я отпил. Это был иван-чай, императорский. Пришлось демонстративно поморщится.

— Вот чего, Ржевский. Я тебе вместо этой дряни нормального чая вышлю. Сорт тот же, но в разы, в разы лучше.

После этого я начал в деталях объяснять, что и как было, упустив момент с тем, что Романов не видел моего будущего.

— Погоди, чего-то не сходится, — сразу обрубил следователь меня на взлете. — Если провидец так просчитывал, то почему сразу не увидел, что не выйдет убить принцессу. Или он этого и хотел, и запустил этим какие-то другие события?

Я задумался. Ржевский вызывал доверие, как и любой, кто так открыто посылает всех нахер, просто выполняя свою работу.

— Обет молчания дашь? — спросил я.

— Дам, — кивнул он, и тут же произнес короткую клятву.

— Как сказала шаманка…

— Чего? — прервал он меня.

— Шаманка Мин Юн — моя хорошая знакомая, сильно мне помогла. Она говорила, что у меня есть некое уродство астрального тела, полученное во время клинической смерти в четыре года. И это мешало Романову видеть моё будущее.

Потом я начал рассказывать уже всё, без утайки. Мы состыковали версии и принялись обсуждать не ясные для нас обоих моменты.

— Дары появились четырнадцать тысяч лет назад, говоришь, — задумчиво протянул Ржевский. — Это интересно. И попахивает… гхм… в болото мы лезем. Но и не лезть в него нельзя. Ещё Византийские, мать их.

— А что с Илларионом?

— В одиночке.

— А, помню. Неплохое местечко.

— Патриарх там уже императору телефон обрывает.

— Слухи, небось, разлетелись.

— Пока нет. Но если ничего не сделать, то разлетятся. Сам царь-батюшка пока никак не вмешался, но с ответами для него лучше не затягивать.

— А что с родичами Романова?

— Ищут. Без своего провидца и ауры неприкосновенности, они быстро в соседнюю камеру к Иллариону попадут.

— Дома у него что-то нашли?

— Ничего стоящего. Никаких зацепок. Думать надо, в какую задницу мы забрались. И, самое неприятное, придется сразу впутать императора. Я ему сейчас позвоню, спрошу кое-что и многое прояснится.

Он снял красный телефон и покрутил циферблат, трубку взяли с первого же гудка.

— Олежа, — услышал я искаженный голо государя. Следователь прикрыл трубку рукой и отвернулся.

— Петр Павлович, сейчас будет очень важный вопрос, ответьте со всей серьезностью. Когда появились дары?

Я отчего-то очень живо представил, как брови императора подскакивают.

— Я понял. Спасибо. Перезвоню.

Он положил трубку и сказал:

— Пять тысяч лет назад.

Кабинет погрузился в тишину.