Вернуть мужа. Стратегия и Тактика

– Понимаешь, та грязная история с партнером отца - больше дым, чем огонь. Но для репутации успешного адвоката и дым вреден, - Максим целует пальцы моей левой руки по очереди, задержавшись на мизинце.
– Но парочка сомнительных дел, в которые партнер вовлек и отца, - те еще кляксы... При этих вводных разрулить ситуацию было бы проще. Но...

– Но?
– мой диалог с мужем начинает напоминать мне разговор с его отцом. Последнее слово адвоката Быстрова становится первым словом Варвары Дымовой.

– Юлия. Она действует не одна. Ее новый покровитель не удовольствуется только бонусом, ему нужен весь пирог, - Максим целует меня в кончик носа.

– А это дополнительная вводная, и она стоит многих хлопот.

– А отец?
– интересуюсь я.
– Как он сам собирался решать все эти проблемы, если что-то там жульничал с родословной Насти?

– С родословной Насти жульничал я, - напоминает Максим.
– Отец наивно полагал, что за всеми играми стоит только Юлия и ее второй муж. И ему захотелось повторить то, что он сделал когда-то со своим партнером.

– Уничтожить?
– догадываюсь я, все-таки чувствуя себя героиней детектива.

– Скажем так: не только уничтожить, но и заработать на этом, если получится. Но уж точно не потерять, - Максим начинает наматывать мой локон на свой палец.

– Он опасен?
– пугаюсь я.
– Этот человек, который с Юлией?

Максим долго не отвечает, потом тепло улыбается мне:

– Никакой смертельной опасности не существует. Никаких погонь, убийств, спецопераций. Это та сфера жизни, которая давно поделена между игроками, а ненужных или мешающих просто выжимают. Передел никому не нужен. Поэтому и остаться здесь непросто, это требует серьезных усилий.

– А почему не вместе с отцом? Вместе было бы проще, мне кажется, - спрашиваю я, пытаясь понять ход мыслей своего мужа.

– Он неверно расставляет приоритеты, - отвечает Максим, откинувшись на спинку дивана и устало закрыв глаза.

Я забираюсь к нему на колени и начинаю легкими движениями массировать виски.

– А ты?
– и замираю, ожидая ответ.

– А я давно расставил: ты и мама, - говорит муж, не открывая глаз и тихонько постанывая от удовольствия.
– Как я не хотел, чтобы всё это коснулось вас! Вы обе не знаете - и половины проблем нет вообще!

Максим открывает глаза и прижимает мои ладони к своим щекам.

– Самое мерзкое в этой ситуации то, что Юлия, начиная игру с моим отцом, при помощи покровителя и заказчика даже организовала парочку преступлений для жениха собственной дочери. Рассталась с мужем-французом, убедила дочь в том, что средств на адвоката у них нет, но где-то есть родной отец-адвокат и родной брат, тоже успешный и модный адвокат.

– И дочь не жаль?
– поражаюсь я очередному коварству незнакомой мне Юлии.

– Думаю, не жаль, но, справедливости ради, замечу, что никакая опасность дочери не грозила и не грозит. Отец и брат настоящие, подсудные дела тоже, хоть и сфабрикованные. Молодой человек умом не блещет, во всё сам ввязался. Это простейший сценарий для Юлии и ее заказчика. Самый короткий путь к моему отцу, а значит, бонусу и бизнесу.

– Понятно, - шепчу я, разминая Максиму шею.
– Как всё просто...

– Просто? Пожалуй. Но есть одна сложность, перечеркивающая всю эту простоту, - вздыхает Максим, постанывая от моих поглаживающих прикосновений.
– Адвокатский бизнес особенный. Это прежде всего конфиденциальная информация. Много информации. А это в наше время - тоже деньги, и большие деньги.

Максим останавливает движение моих пальцев на своей шее и, крепко сжав мои руки и глядя мне в глаза, говорит:

– И не за владение этой информацией, Варежка. А за ее неразглашение. Причем гарантированное по самому высокому разряду. Поэтому сейчас важно не только сохранить бизнес, но и остаться с чистой репутацией, без нее бизнес такого уровня бессмысленен. А отец явно переоценил себя и свои силы.

– А эта история с Натальей Сергеевной, - аккуратно подбираю я слова.
– Мне показалось, что Константин Витальевич действительно переживает за жену. И вы оба хотите...

– Мы оба хотим, чтобы она ничего не узнала!
– Максим неожиданно хватает меня за плечи, словно только убедительных слов недостаточно, и меня надо держать возле себя, крепко, сильно.
– Просто не узнала. Ты пойми, то, что было скрыто о ее прошлом, лишает ее будущего. И это тоже вопрос репутации. Сделали это еще ее родители, воспользовавшись помощью серьезного человека. Сейчас поздно говорить об этичности сделанного. И ты должна понимать, что это нарушение закона, за которое еще никто не ответил.

Максим отпускает меня так же неожиданно, как схватил. И у меня тут же возникает ощущение потери, разорванности нашего единения:

– Я готовлюсь к разговору с мамой. Да. Нам с отцом важно сохранить ее здоровье. И его слова о серьезном нервном срыве - не рисовка и не блеф. Столько, сколько мы женаты - столько лет мама наблюдается у серьезного специалиста.

Максим пересаживает меня со своих колен на диван, наливает в бокал для шампанского гранатовый сок и залпом выпивает.

– И теперь это единственное, что нас с отцом объединяет. Если... когда я разберусь с этим делом, мы с отцом разделим бизнес. Маме надо, несмотря на относительную молодость, менять сферу деятельности. Скрывать ее прошлое опасно для нее самой. Слишком много человек, возможно, владеют информацией. Удивляюсь, как ее еще не получили Юлия с заказчиком. Просто не знают, что в эту сторону можно рыть. Пока нас только трое, вернее, с тем чиновником четверо.

Максим ерошит волосы незнакомым мне жестом отчаяния:

– Хотя... Сама понимаешь... Не сам же он уничтожал документы о мамином... о попытке суицида. Был какой-то исполнитель. И не один, не два. И люди на скорой. И работники реанимации. И психологи с психиатрами, которые с мамой работали. И полиция. И ее тогдашние сослуживцы, хотя от них было скрыть проще всего, подруг и друзей у мамы не было.

Мне бесконечно жаль несчастную мать и ее обеспокоенного, страдающего сына. Максим с болью смотрит на меня и продолжает говорить, словно тоже спешит выговориться: