Вернуться в осень

Сзади закрылась дверь и на него со всех сторон уставились взведенные арбалеты. Много, слишком много. Хватило бы и пары...

Маркиз Ар-Роз, закинув ногу за ногу и постукивая пальцами по подлокотникам, не спеша разглядывал его. И молчал.

– Так вот ты какой, северный олень... – мрачно буркнул Сергей и вызывающе засунул руки в карманы.

Зачем? Не из-за принцессы ли, которая остановилась рядом с маркизом? И не такая уж она и красавица, если присмотреться, и фигура не совсем уж... Вот только глаза, синие, как океан в солнечный день, глаза... Предающие глаза. А ведь я из-за тебя только что убил человека.

– Кто мне сказал, что эта чесотка только что справилась с пятерыми? – брезгливо сморщился маркиз. – Мне даже расхотелось его расспрашивать. Вошь. Противная, мерзкая вошь. И не видно, и – мешается. Уберите его вон.

Сзади, под сгибы ног, ударили чем-то тяжелым, и Сергей упал на колени. Через секундную паузу это что-то приняла на себя голова, и он полетел в темноту...

Воспаленное сознание металось по бесконечным, тусклым коридорам огромного лабиринта. Каменные стены, нависающий потолок, нескончаемые повороты, глухие колодцы без потолка... Влево – вправо, вправо – влево, прямо, опять тупик, опять колодец... Какой это круг? И что это так болит и ломит... Разве у него есть чему болеть? И кто это так кричит? Коридоры, коридоры, стены, потолки, повороты... Замкнутый круг. Здесь нет выхода. «Есть». Кто это сказал? «Я...» Кто – я? Синие-пресиние, распахнутые от удивления глаза. Как вечернее бездонное небо, в котором не бывает облаков. Куда? Опять коридоры, надвинутые потолки, опять повороты – туда, за ней, за той, которая обещает жизнь... «Сюда». Сюда? Что это? Круглая каменная комната, очередной колодец... Сзади на месте прохода опустилась стена, закрывая и выход, и бездонные глаза. Глубокие, предающие глаза... Крысоловка. Крысоловка, где нет выхода. Где нет надежды на избавление... Для дураков.

«Но я не крыса». Там, где не может крыса – сможет человек. Ломая ногти о выступающие камни и обдирая руки, он лезет вверх – туда, где пропадает свет и одна глухая темнота, туда, где ничего не видно и длинная-предлинная ночь... Туда, где может быть выход.

...На лицо, приводя в чувство, полилась вода. Явно уже не первое ведро. Сергей закашлялся и с трудом приподнял голову. Сколько прошло времени? Сутки? Больше? Как это сложно – приходить в себя...

– Очухался? Или нет?

Через открытую дверь в комнату (или камеру?) падал свет, и стояли какие-то люди. На голову опять полилась вода, вокруг засмеялись.

Сергей наклонился в сторону и сплюнул – во рту застыл привкус крови. Как это ни странно, но вода помогла – в голове немного прояснилось и уже поплыли какие-то обрывки мыслей... Маркиз, принцесса...

– Поднимите его, – донесся чей-то властный голос.

Его схватили под мышки и рывком поставили на ноги. В голове ярким всполохом взорвался огонь, нестерпимо заныл затылок. Сергей застонал, ноги подкосились – его придержали, не давая упасть.

– Где сейчас твой гонор, животное? – через шум в голове донесся тот же голос. Это не маркиз. Один из приспешников... – И такая слякоть посмела встать рядом с принцессой? Раб. Чернь. Грязь. Смотреть противно...

Сергей открыл глаза и попытался сфокусироваться на говорившем. Вокруг было странно темно. Язык во рту – как раздутое полено, но он все равно разлепил запекшиеся губы:

– Точно. Поэтому я и не смотрю на тебя, – и закашлялся.

– Ах ты...

Резкий удар в живот вновь окунул его в темноту. Бесчувственная голова ударилась о порог – его за ноги поволокли на выход.

– ...Пр-р-р-р-р-р.

– Держи его... Крепче!

– Да не дергайся ты, битюг...

– Отвязывай! Сюда давай, сюда!

– Назад! Сдать назад – перевернет же...

Голова металась из стороны в сторону, взрываясь с каждым толчком вспышкой боли в затылке. Сергей поморщился, слабо застонав, и открыл глаза. То, на чем он лежал, наконец успокоилось и замерло. Он повернул голову, осматриваясь... Деревянные борта, плетенная из лозы крыша, через которую пробивается свет, какая-то телега.

– Хватит. Дальше – своими.

– Вытягивай его!

Откинулся матерчатый полог, и его грубо, за ноги, выволокли наружу, на свет и воздух, и бросили в пыль – глухой удар чуть снова не отправил в беспамятство. Сергей закашлялся – в нос и глаза попало сухое земляное крошево.

– Ну, поднимайся, ты...

Кто-то пнул ногой, и он опять закашлялся, чтобы подавить боль. Потом подтянул ноги, пытаясь встать, – рук, туго перетянутых за спиной, он не чувствовал...

– Поднимите его.

Тот же властный голос. Его схватили под мышки и грубо поставили на ноги – он покачнулся и сделал шаг назад, чтобы не упасть. Сквозь набатный звон в ушах донесся смех.

– Ну давай, наемник, пшел прямо...

– Может, ему помочь?

– Не надо. А то еще умрет здесь...

Его подтолкнули в спину, и он медленно пошел, стараясь не трясти гудевшей головой.

Где это они? Что-то, похожее на голое поле: отдельными кустиками торчала пожухлая трава и небольшие пяди зарослей колючего кустарника. Четырехколесная кибитка, на которой его привезли, осталась сзади – там же виднелась полоса недалекого леса.

Красных плащей было человек пятнадцать, все пешком – коней зачем-то оставили сзади еще раньше. Все были злы и раздражены, часто покрикивая и пинками понуждая идти быстрей. Куда такая спешка? Убить его? Это понятно, но зачем такие сложности...

Так, спотыкаясь и падая, окруженный все увеличивавшейся злобой и страхом, он прошел около километра, когда шедший впереди всех угрюмый страж махнул рукой и все остановились. Старший, с властным голосом, схватил Сергея за ворот, приблизил сощуренные глаза и задышал прямо в лицо:

– Ты подохнешь, собака. Но не просто. Подыхая, ты проклянешь родителей, за то что они тебя родили...

Сергея схватили за шиворот и провели еще с десяток шагов вперед. Он все понял...

Они стояли на скалистом уступе, вниз уходил бугрившийся крутыми порогами склон, а внизу мутной пеленой тумана клубился подступивший Pox. Вот почему они, отчаянно стараясь сдержать подступивший ужас, злились сами, и вот почему лошади не захотели идти дальше.

«Мне все равно, – подумал Сергей, закрывая глаза. – Прости меня, Лена, простите меня, дети. Прости меня, Сват. И ребята... И будь ты... Да нет. Живи с миром, Эния. Ты сама наказала себя: предавший раз не избавится от этого никогда».

Кто-то завозился у него за спиной, и его руки бесчувственными, безвольными плетьми повисли по бокам. Это что, сарказм на благородство?

– Я даже дам тебе твой меч. Если ты сможешь там сделать шаг...

Старший дыхнул злобой и, развернувшись, далеко от склона зашвырнул клинок Сергея. Серебристая полоска стали некоторое время кувыркалась в воздухе, пока не скрылась в бескрайнем тумане...

– Ты ничего не хочешь сказать? Тогда пошел...

От сильного удара в спину он перевернулся в воздухе и покатился вниз, сшибая мелкие камни и корявые деревца, поднимая за собой полосу пыли и истеричный хохот наверху.

Он уже не мог увидеть или услышать, как из ближайшего леса на полном скаку, прижимаясь к гривам коней, вылетали всадники; и Сват с дикими от долгой бешеной скачки глазами выхватывал на лету клинок, пригибаясь и выжимая из коня все, что тот мог еще дать... Слева и справа из леса еще вылетели воины – люди Бремока и Хафу, яростью, скоростью и шпорами заставляя коней с ходу преодолеть ужас близкого Роха и стремительно охватывая полукольцом всех, кто был у обрыва...