Вернуться в сказку
Шрифт:
— Помочь? — всё так же задыхаясь от смеха спрашивает Драхомир, присаживаясь на колени и протягивая Танатосу руку.
Чернокнижник кивает и тянет руку в ответ. В его голову уже пришла вполне неплохая идея. Как только он чувствует, что держит руку Мира достаточно крепко, он со всей силы тянет его на себя. И весьма вовремя отпрыгивает, потому что демон падает в эту «пропасть» просто мешком. И даже ледяные брызги не омрачали того веселья, которое чувствовал Танатос.
Она слышит приглушённый вздох и то, как кто-то присаживается рядом с ней. И это явно не Мердоф — тот ступал куда более легко. А от того, кто сел сейчас рядом с ней, вдобавок, пахнет кровью. От Мердофа кровью не пахло никогда.
Фарелл открывает глаза и довольно усмехается — это был именно он. Видимо, с определением принадлежности человека у неё было порой не так уж плохо. Она с интересом смотрит на Райана, который выглядит чуть-чуть не так, как выглядел в их предыдущую встречу. Сейчас он выглядит более… слабым. И подавленным.
— Ты одна? — спрашивает Марию Райан.
Голос у него слишком тихий… Даже странно немного. Он словно бы неживой. Нет, он не похож на оживший труп или что-то такое, хотя, кто их, демонов, знает. Фарелл немного это настораживает, хоть она и не стремится подавать вида. В конце концов, Райан был не так уж плох — он предложил весьма интересную сделку (хотя, возможно, и не совсем честную).
Девушка кивает и садится. Проводит пальцами по ворсу ковра. Ей нравится этот мягкий ковёр. Пожалуй, это было одно из неоспоримых достоинств того номера, который она сняла в этой маленькой гостинице. Ещё одним преимуществом — тоже неоспоримым — было наличие маленького железного колечка в дырке в стене, что была заклеена разрисованными обоями.
Мария, со вздохом, выключает музыку на своём телефоне и вынимает из ушей наушники. Почему-то ей не слишком приятно продолжать слушать музыку прямо при Райане. Ал всегда говорил, что это её плохая привычка — будто бы это сразу показывало, что Мария была недовольна разговором и показывала этим, что её отвлекли от крайне важного дела.
— Что это с тобой? — хмуро кивает она на темнеющую неглубокую рану на его шее.
Словно бы от когтей, думается Марии. Или нет?.. Похоже на то, что его кто-то цапнул. И… вряд ли животное. Ну не человек же! Хотя… Кто этих демонов знает… Может, выбивал очередную сделку, ну а жертва строптивая несколько попалась. Совсем чуточку…
Мария с сожалением глядит на свои короткие обгрызанные ногти. Эх… А ведь она бы тоже могла его хорошенько цапнуть. И посмотреть, как бы он на это среагировал. Непростая, пожалуй, была у этих работёнка… И ведь никогда не знаешь, что за человек тебе попадётся! А вдруг — какой-нибудь псих?
— Почему ушёл тот парень, который был с тобой? — спрашивает демон.
Марии кажется, что она снова видит, как смотрит на неё Мердоф, как убегает, не взяв даже каких-то денег — ему здесь они явно пригодились бы, особенно, учитывая то, что документов у них обоих нет. Но у Марии Фаррел хотя бы есть какие-то знания и скромные средства, поставленные Георгом Хоффманом. Мердоф… Какой же он был всё же наивный… А она ведь — дрянь такая — ему ни про деньги, ни про фальшивые документы и не напомнила…
— Я обидела его, он ушёл, — пожимает плечами бывшая принцесса. — А тебе-то какая разница?
Демон смотрит на неё с каким-то сочувствием. Это, пожалуй, раздражает. Он смотрит так, как будто думает, что что-то понимает. Только вот… Ни черта он не понимает. Потому что он нормальный. Потому что ему было бы стыдно за подобное поведение. А Марии — не стыдно. И не жаль. И порой от этого было так паршиво, что жить не хотелось.
— Тебе тяжело без него? — сочувственно бормочет Райан.
У него серые глаза… Светлые-светлые… Марии нравится их разглядывать. Пожалуй, она бы сейчас решилась на что-нибудь вопиюще наглое, если бы не чувствовала себя
такой усталой. Например, поцеловала бы его в губы. Или схватила бы тот маркер, которым она рисовала на обоях, и пририсовала бы Райану усы. А что? Смотрелось бы вполне забавно. И она уже почти тянется к маркеру, как вспоминает о том, что демон её о чём-то спросил.— Мне? — удивляется Мария. — А мне-то что? Это он ушёл. Не я.
Он впивается в неё взглядом своих холодных серых глаз. Не понимает. Удивлён. И смотрит опять с каким-то уже ставшим для неё привычным восхищением. Это удивительно и замечательно, что люди обладают свойством не понимать друг друга. Люди и не должны понимать, что творится в голове человека, который находится рядом с ним. Иначе, жить будет не так интересно. Должно быть всё. И обман, и предательство. Только так жизнь ощущается полностью.
— Ты даже не стала останавливать его?
«Как будто тебя, не мучает совесть» — эти не произнесённые слова словно бы повисают в воздухе. Совесть… Какое глупое слово… Как будто у девчонки по имени Мария Фарелл она была? Ох… Это же был самый настоящий атавизм — то, что, должно быть, и должно было существовать и проявляться у людей в Средние века или чуть попозже, но в современном мире бы просто мешало!
— Скажи мне — зачем мне делать это? — спрашивает принцесса. — Да, я считаю себя в чём-то виноватой, но это не значит, что я буду его останавливать.
Мария тянется к нему рукой, касается рукой темнеющей раны на его шее, проводит пальцами по образовавшейся корке, смотрит на появившееся вокруг раны воспаление. Если бы разговор шёл об её ране или царапине, она не задумываясь бы сковырнула бы эту корку. Ей нравится чувствовать эту рану под своей рукой. Она и сама не знает толком — из-за чего. Но это доставляет какое-то странное удовольствие.
— Лучше объясни мне, кто это тебя так расцарапал! — смеётся девушка.
Он не отвечает… Отводит взгляд и только как-то что-то растеряно бормочет. Словно на его совести был какой-то груз, который Мария вряд ли смогла бы понять или испытать на себе. Она не совсем понимала его. И, пожалуй, это было потрясающе — что они оба не могли понять друг друга полностью.
Люди и не должны понимать друг друга. И демонов это тоже касается.
На душе куда спокойнее, когда не знаешь, что в голове другого. Подумать только — быть может, он в деталях обдумывает способ, которым будет долго и мучительно тебя убивать! Он никогда не решится на такое, но ты будешь от него шарахаться! Это не самый лучший вариант! Далеко не самый лучший! Так разве не знать того, что думает твой сосед по парте, сосед по комнате или просто знакомый, не проще?
— У тебя все руки в шрамах… — шепчет Райан. — Из-за чего это?
Он осторожно проводит своим огрубевшим пальцем по тому шраму — от бутылки. Девушка задумчиво следит за его действиями. Порой ей кажется, что если надавить достаточно сильно, шрам разойдётся. Но Райан не надавливает. Лишь проводит как-то слишком уж осторожно, словно бы она принцесса какая! Ах, точно… Она же вроде как и есть принцесса. Бывшая. Ну да всё равно — не сахарная. Не рассыпется.
— А это твоё дело? — Мария осторожно выдёргивает руку из его хватки и усмехается.
Она смеётся, но смотрит с вызовом. Совершенно не боится его. Райана это заводило. Он не мог отойти и на шаг от этой девчонки — что-то заставляло его смотреть на неё почти постоянно. И видеть Танатоса. Видеть смеющегося живого Танатоса, который совершенно не держал на него зла — просто жил, как жил и всегда. Чернокнижник не особенно любил на кого-то сердиться. В основном, он был как-то потрясающе смешлив и мрачен, участлив и равнодушен одновременно. А ещё — азартен. Кто, как не Драхомир, Танатос и Асбьёрн, мог быть так азартен?