Вернуться

Новоявленная фаворитка и кухарка с чувством сплюнула на угли. Вот и нацепила себе ошейник. Долго ли умеючи. Дерьмовенько. Время бежит — уже целый день здесь ошиваешься, а толку? Кроме незамысловатых полицейско—эротических игр-прелюдий, результатов, считай, и нет. Кораблик за стеною скучает, да повода туда заглянуть так и не представилось. Уже не говоря о том, что суденышко стоит у самой границы "черты оседлости". Может, и правда у хозяина экскурсию выпросить? Мол, так и так, с детства интересуюсь кораблестроительством, дозвольте глянуть. Я вам за это отсосу как трюмная помпа. Да что там — как кингстон. Или кингстон ничего не сосет? Вот горе-мореплавательница...

Захотелось засадить нож в доску, на которой развешены плошки и глиняные стаканы. Ну, размечталась. Девчонка ревнивая перепугается, да и камера наблюдения столь дурной и некрасивый поступок засвидетельствует. И так подозрительно — что это домохозяйка с ножом в руках застыла. Катрин принялась трудолюбиво шкрябать стол. Чистоту наведем. Завтра утром вставать рано — придется завтрак готовить. Нужно в грязь лицом не ударить — пусть невкусно будет, но без отравлений. Хотя, возможно, Эррата возжелает сама готовить. Кто б возражал? Ох, и в дурацкое положение вы, товарищ старший сержант, попали. Камеры кругом, сумасшедшие помещики, крокодилы в костяных доспехах. А вы извольте трудовой энтузиазм изображать. Тут все под визуальным контролем.

Камера слежения в кухне присутствовала. Торчал маленький наглый жучок на тонкой ножке в углу под белым, слегка подкопченным потолком. Камеры наблюдения обнаружились и в коридоре, и перед входной дверью, и над окном "залы". На улице их было меньше: Катрин обнаружила только три — по периметру дома. Возможно, и ошиблась — откровенно вертеть головой и высматривать не рискнула. Зато вроде бы в купальне камеры не было. Это понятно — хозяин наш, что такое "пристойно — непристойно" лучше всех в этом мире знает. Ханжа и хам. В сортире, кстати, камеры тоже нет. Вообще-то, в этом отгороженном уголочке задумчивости царят нравы первобытные. Конструкция типа "дыра в Аид". Доски кривоватые. Вони особой нет, но это скорее от малочисленности посетителей, чем от тщательного санитарного ухода. Доклетиан Кассий де Сильва сюда явно не заглядывает. Вот тайна озера у Тихой: живет маг, в сортир не ходит, мыться не моется, жрать не жрет. Да еще красив как... как ненормальный. Чем жив и какие интересы и хобби, кроме классификации всего сущего по категориям "прилично-неприлично" — неизвестно. Ну, боги, наворотили вы интригу.

Катрин вымыла руки и вынесла ведро с грязной водой на улицу. Дверь не заперта, вокруг никого нет — красота. Над рекой сгущалась вечерняя дымка. Сумерки здесь короткие. Тихо. Редкий крик птицы, всплеск неугомонной мелкой рыбешки. Тростник становится темнее, рябь от ветерка бежит по непрозрачной мутной воде. Вспыхнули ярким четырехугольником первые звезды.

Знакомая дорога до родника заняла минуту. Катрин наполнила ведро, умыла приятно прохладной чистой водой лицо. Покосилась в сторону манящей тени, — на фоне загорающихся звезд можно различить лишь полосы маскосети, да смутные очертания кормы. Кораблик прельстительный. Нет, не сейчас. Передвижения слуг он — Цензор-Преторианец, как-то отслеживает. И сам, и с помощью охранников. Сейчас на страже Эрго. Мрачный Дикси отправился спать. Где-то здесь существует центр системы охраны. Эрго намекнул, что в доме можно спать спокойно — и мышь не подберется. Ну, положим, на всякую мелкую безвредную живность система должна реагировать спокойно. Для всего, что представляет внешнюю опасность запасены сюрпризы. Какие — вот в чем вопрос.

Катрин с ведром подходила к двери, когда на пороге возникла широкоплечая фигура Эрго. Рожа обеспокоенная:

— Ты куда пропала? Звезды уже...

— Ага. Яркие, — Катрин задрала голову.

— Ты, что?! Иди, хозяин ждать не любит.

— Куда идти?

Эрго посмотрел почти с жалостью:

— Иди, Кэтти. Платье, еду и безопасность получила?

— Поняла. Лечу на крыльях. Ах, неужели это не сон? — Катрин всучила охраннику ведро и, вытирая руки о подол, пошла отрабатывать пансион и выказывать свою непомерную благодарность.

Цензор-Преторианец восседал в своем кресле. Рослый сильный мужчина, изящно откинувший красивую голову. Мудрость и чуть-чуть усталости в задумчивом взоре. Белые одежды подчеркивают эффектный цвет кожи.

"Может быть он голограмма?" – подумала Катрин. "Я тут гадаю, а его на досуге сляпал десяток веселых программистов, чтобы бабам голову кружить. Красивый, пустой, загадочный, — на такого запросто обкончаешься".

— Ты опоздала, — холодно оповестила голограмма.

Катрин, опустившись на колени (ненавистная поза, аж в животе все скручивается, но ты привыкай, привыкай) покаянно опустила голову. Локоны полузакрыли лицо:

— Я виновата, милорд. На кухне столько дел. И я совсем не умею следить за звездами.

— Мне придется наказать тебя, — возвестил Доклетиан Кассий де Сильва. – Но об этом потом. Взгляни на меня, дитя.

Катрин подняла на властелина зеленые, честные как у любой кошки, глаза.

— Я тебе не верю, — неожиданно шепотом сказал смуглый мужчина. – Ты была неискренна со мной. Моя магия подумала и советует мне быть осторожным.

— Милорд, — Катрин сплела у груди пальцы, — я ни словом ни солгала вам. Всего лишь три дня назад я была честной преданной женой. Но богам было угодно оставить меня в одиночестве. И я познала их правоту. Я вижу вас, богоподобный Цензор-Преторианец, и мое сердце.… О, испытайте меня снова своей магией. Я готова по капле выдавить свою кровь, лишь бы вы остались снисходительны ко мне. Ах, милорд, ваши глаза прожигают сердце насквозь, как солнечный луч пронизывает туман над рекой. Мой лорд, только позвольте и я буду вечно целовать ваши ноги.

Цензор заинтересованно нагнулся вперед:

— Разве ты не слишком горда, чтобы дать подобные клятвы? У тебя ведь было много слуг? Признайся, ты любишь власть? Малейшие твои желания заранее угадывались, перед тобой трепетали слуги? Все, что ты желала само падало тебе в руки – ведь так? Такая красивая, такая избалованная и надменная, сейчас ты молишь об участи служанки?

Нет, он не голограмма. Ему интересно. Игра, в которую он никогда не играл. Красавчик, мальчик из иной жизни.

Глядя в увлеченно сияющие глаза, Катрин тихо сказала:

— Я — леди. Но богам было угодно отнять все. Милорд, позвольте ничтожной сучке доказать свою преданность.

— Да! – Цензор откинулся и многозначительно воздел смуглый перст к потолку. – Ты наказана заслуженно. Ты – жила подобно животному, не знающему, ни чести, ни морали. Испорченная и падшая женщина. Могу ли я исцелить тебя?! Будешь ли ты искренне благодарна?

Катрин молча двинулась к нему на четвереньках. Движения мягкие и вкрадчивые, — не так подкрадываются к часовому или снайперу, так берут иную добычу. Ох, Фло, напомни как, помоги. Руки и ноги, гладкие, теплые, слабые, нежные. Бедра натягивают путы подола. Раскачивается округлый зад. Не напугай, — не шлюха, не куртизанка, — самочка, белокурая глупенькая самочка. Мясцо, сулящее удовольствие.

Прижалась щекой к ноге. Под свободной штаниной живая настоящая плоть, — щека потерлась о мускулистую, четко очерченную икру. Светлые густые локоны ласкали мужскую ногу сквозь белую ткань. Катрин опустилась ниже, уткнулась лицом в ступни, опутанные тонкими ремешками сандалий, прошептала:

— Только пожелайте, мой господин.

Треснуло платье – хозяйские руки страстно вздернули женское тело вверх, почти оголив плечи Катрин из-под нестойкой защиты платья:

— Жаждешь разделить со мной ложе? Сладострастница. Поклянись в покорности, поклянись в том, что будешь верна! Поклянись, что не злоумыслишь против меня!

Широко распахнулась бездонная зелень глаз. Изумление трепещущей самки:

— Злоумыслить?! Я?! Против великого, прекрасного как бог, мага? О, милорд…

Розовый язычок лизнул смуглые хозяйские пальцы, вцепившиеся в ворот платья…

— Ты другая! – Цензор испуганно отдернул руку. – Искушаешь меня, упорно лжешь. Ты другая. Ты, ты.… Поклянись, что не укусишь меня, поклянись, что твои белые зубы… Ты вампир…, ты.., ты…

Больше всего Катрин хотелось протянуть руку, наполнить ладонь тем, что выпирало в штанах между ног Цензора. Сжать властно, по-хозяйски. Ну, Доклетиан Кассий де Сильва, иди к настоящей леди. Дьявол, только не пугать его. Трусишка, зайка смугленький, иди сюда, иди…