Вернуться

Катрин передернуло. Может, не тянуть с развлечением — дать любовничку в морду и в хрипящий рот облегчится? Последнее "прости", так сказать. Любители на такой кайф есть, Мышку, например, такие темы в трепетный восторг приводят.

Катрин подошла к постели. Хозяин спал, приоткрыв рот. Лет двадцать пять, не больше. Фигура, конечно, развитая. Вообще он развитой. Физически. Даже сейчас глаз не отведешь. Но на голову явно умственно отсталый.

Катрин склонилась ниже. Нет, не показалось. В ноздрях Цензора торчали едва заметные прозрачные клапаны. А ты еще и наркоман, парниша? Подстегиваем себя, да? Что-то не сильно помогает девочек ублажать. Хотя Эррата, возможно, придерживается и иного мнения.

— Милорд, ну, милорд.

Колдун недовольно фыркнул, но глаз не открыл. Катрин хотелось двинуть его по ребрам, но сдержалась. Чмокнула смуглую ступню:

— Милорд, мне можно умыться?

— Иди. И приведи себя в порядок, — Цензор перевернулся на бок и безмятежно засопел.

Катрин прожгла взглядом мускулистый зад красавчика. Приведи себя в порядок, да? Ладно, пополним списочек.

Когда умывшаяся и освежившаяся Катрин села у двери дома, на востоке уже светилась заря. Глядя на розовеющие ветви зарослей, утомленная женщина подумала о лежащих у потухшего костра товарищах. Бедняга Жо — наверное, совсем его москиты загрызли.

"Я хочу спать и жрать, — решила Катрин. — И еще я смертельно хочу к своим. Стара я сумасшедших мальчишек развлекать. Боги, если вы там, наверху, проснулись — вернете мне Фло и моих, и клянусь, я только с любимой спать буду. Никаких адюльтеров даже по самым уважительным причинам. Помогите, а? Ну, пожалуйста".

* * *

Проснулась Катрин от шорканья метлы. Эрго подметал "залу".

— Думал, до вечера дрыхнуть будешь. Вставай, обед скоро. За водой тебе иди, — неприветливо напомнил охранник.

— Спасибо, что разбудил, — пробормотала Катрин, с трудом садясь на лавке. Организм моментально напомнил о непристойно проведенной ночи.

За водой Катрин сходила, но торопиться с обедом не стала. Выскребла из горшка остатки утренней каши. Даже не поймешь, то ли господской фаворитке пайку оставили, то ли просто посуду поленились мыть. От рыбы в каше только запах и имелся.

С обедом никто не помог. Только Эрго притащил дров для очага. Саботаж, однако.

Рыба Катрин явно не удалась. Возможно поэтому сотрапезники за столом хранили гробовое молчание. Ничего, мальчики-девочки, нам бы день достоять, да ночь продержаться.

К концу трапезы появился хозяин-благодетель. Окинул презрительным взглядом миски, кинул на стол звякнувший мешочек.

— Эррата, твое жалование. Собирайся, завтра я тебя отвезу, посажу на барку.

— Мне нечего собирать, — девчонка уставилась на крышку стола.

— Тем лучше, — Цензор был подчеркнуто безразличен. — Мы отплывем утром, пока прохладно. Вы, трое, присмотрите за домом.

"Лично девчонку повезет. Звучит обнадеживающе. Значит, корабликом и в одиночку можно управлять".". Додумать хозяин не дал:

— Кэтти, зайди ко мне. Ты кое-что забыла.

Сначала Катрин выслушала назидательную речь о том, что плохо причесалась, о том, что порезы на руке заживают подозрительно медленно, и вообще, откуда столь неопрятный вид? Потом Цензор перешел к главному:

— У меня много забот. Ты должна сама напоминать о важных мелочах, — перед Катрин закачались шнуры проклятой упряжи.

Катрин пришлось опустится на колени и попросить прощение у повелителя нежным и изысканным способом. Губы уже побаливали. И пугало, то, что Цензор забыл о приличиях и своей вампирской боязни дневного света.

Глава 6

…Вот и все. Катрин, поддернув подол, и неприлично подставив прохладному воздуху колени и бедра, сидела на пороге. Утро осторожно просыпалось на востоке. Река бесшумно лижет берег, выступают из тьмы старые сети, растянутые на кольях около воды.

Отмучилась. Сил радоваться нет, только смутное ощущение, — как же, стерпела, выстояла. Вот дура, можно было и не терпеть. Чуть больше риска, вот и все. Ой, дура, дура. И последний разговор дурацкий.

…— Ты меня опустошила. Совершенно. Такое еще никому из женщин не удавалось.

— Хозяин мне льстит, — Катрин приложилась измученными губами к ореховой ладони.

— М-мм, я никак не могу подобрать тебе новое, настоящее имя, — лицо Цензора было блаженно расслабленно. – Ты не человек, и не животное. Какое имя тебе дать? Ты одичавшая вакханка. Какое имя подойдет вакханке? Дай мне подумать.

— Милорд так мудр, — наложница целует хозяйские пальцы. – Милорд свел с ума несчастную женщину. Возможно, меня нужно назвать как безумную ланон-ши?

— Оставь эти суеверия, — Цензор на миг хмурит красивые брови. – Я запрещаю верить в дикарские сказки. Ты умна, ты мила, ты.… О, Юпитер, ну почему ты так чудовищно невежественна? Неужели ты абсолютно неспособна ощутить величие древнего эпоса? Ах, бедное дитя, где тебе постичь жуткий эстетизм безумных плясок весталок и менад, как тебе представить жестокость игр блудливых сатиров.

— Я пойму все, что соизволит объяснить хозяин, — заверила Катрин, сдавшая в свое время тесты по античной мифологии с недурными результатами и еще не успевшая забыть разницу между вакханками и весталками.

— Ты умненькая, но не настолько, — Цензор погладил еще скользкую от пота попку наложницы. – Истинно магических вещей тебе никогда не познать. Но ты можешь попросить что-либо другое. Не буду скрывать, — я тобой пока доволен. Что ты хочешь в подарок? Говори, не бойся.

— Если милорд позволит, — Катрин приподняла растрепанную голову.

— Позволит, — холеные смуглые пальцы снова занялись игрой с соском.

— Милорд, у меня в низовьях Оны остались родственники. Нельзя ли…

— Отправить им письмо? Исключено, глупая девочка. Долина реки обезлюдела, деревушки сожжены, города лежат в руинах. Твои родственники наверняка давно мертвы. Забудь о них и оставь тщетные надежды. Письмо – затея безнадежная.

— Я подумала, вдруг милорду захочется прогуляться. У лорда Цензора-Преторианца такой замечательный корабль…

Любовник приподнялся на локте, с изумлением глянул на свернувшуюся в ногах красавицу, потом засмеялся:

— Ты подумала… подумала, что я выйду на реку из-за твоих сантиментальных причуд? Кэтти, ты шутишь? Война едва успела закончиться. Там лишь трупы и дымящиеся развалины. Да и какое мне за дело до твоих родственников? Что за странная фантазия? Разве ты не счастлива, оказаться здесь, в тихом, надежно защищенном убежище?