Вернувшийся из навсегда

– Вы с Куртом уже определились с местом свадьбы?

– Скорей всего, так и устроим в Лудеранском лесу, как планировали…

– Леночка, но есть же места гораздо лучше и эффектнее, чем в вашем баронстве!

– Мама, ты забываешь, что Курт уже давно граф, и величина его владений по размерам не меньше той же Бельгии.

– Нашла о чём вспоминать! – фыркнула императрица. – Несчастное графство размером с крохотную Бельгию! – И требовательно уставилась на Петра Васильевича. Похоже, она сильно возражала против замужества дочери со вчерашним бароном и надеялась получить крепкого союзника в этом плане. Но тот промолчал, словно глухонемой, а дочь беззаботно рассмеялась:

– Да какая разница? Вон и у Димочки его Свирепая долина в двадцать раз меньше графства Курта Вайсона, и он живёт более чем счастливо.

А её брат в то же время всё больше втягивался в интенсивные дебаты со своим союзником. Тема была поднята Гегемоном и касалась останков тех самых умбонов, которых отыскали на его (так как он стал там официальным оператором) Второй Опорной Станции. Он тоже после третьего тоста с грустью констатировал:

– Больше никаких данных про мусорщиков не отыскал. Даже в исторических хрониках Свинга Реальностей про умбонов ни слова. И система Станции ничего больше не выдаёт о них. Такое впечатление, что их словно не существовало в природе.

– Увы! Ещё как существовали, если после гибели или ухода Предтеч осмеливались атаковать их неприступные творения.

– Вот потому что осмеливались, потому и канули в небытиё, – сделал Крафа вывод, явно не желая больше говорить на эту тему. – И вспоминать о них больше не стоит.

– Но вдруг они явятся? Вылезут, как черти из табакерки, в самый неподходящий момент? Вон как с плагри получилось: ты вроде уверовал, что они из своей вселенной дорогу не отыщут, а ведь отыскали же.

– И что ты предлагаешь? – со стоическим выражением лица вопрошал Трибун. – Устраивать спонтанные прыжки днями и ночами в надежде отыскать цивилизацию этих агрессивных тумбочек?

Это уже он лично окрестил иначе новый вид разумных, весьма похожих внешне на названную мебель. За что получил упрёк от союзника:

– Да ты не столько меритократ, как расист! – Это такой на него наклеился ярлык ухмыляющимся графом. – А предлагаю я в срочном порядке разослать на все дальние форпосты и во все вооружённые силы разных миров строгую директиву: безотлагательно уничтожать существ, сходных с умбонами.

– О-о-о! Кто это из нас расист тогда? – завёлся Высший Протектор с пол-оборота. – А ты не подумал, что за многие тысячи лет остатки цивилизации этих мусорщиков пошли по совсем иному пути развития? Тем более что факт отсутствия с их стороны угрозы иным цивилизациям это косвенно подтверждает. Наверняка они осознали, что воевать и грабить – это преступно, и наверняка пустили свою энергию в иное, конструктивное русло. К примеру, занялись разведением экзотичных цветов или выведением бабочек умопомрачительных раскрасок.

– Ага! Ты и про кентавров говорил, что их можно исправить, перевоспитать.

– Нашёл с кем сравнивать! У плагри совсем иной метаболизм, они хищники, питающиеся свежей человеческой кровью. А тумбочки… э-э, вернее умбоны, по проведённым анализам питались только вареными овощами, то есть вообще вегетарианцы.

– Радостно слышать, – всё никак не унимался Дмитрий, – что себе подобными не питаются. Но ведь недаром их даже Предтечи опасались? Разве могли создатели Сети в данном вопросе ошибаться? В расход – значит в расход!

Спор мог продолжаться до бесконечности, но его мягко и вовремя остановила Кассиофия. Мужа она деликатно придержала за рукав, а хозяина застолья попросила:

– Ты наверняка рад встрече с отцом, поэтому расскажи, какие у тебя самые яркие воспоминания о нём в возрасте от пяти до восьми лет?

За столом все дружно примолкли, ожидая услышать нечто интересное.

– Есть несколько воспоминаний, – озадачился граф, перебирая в памяти детские годы. – Но чтобы хвастаться ими? Не рискну… Разве что одно, воистину яркое припоминается, да в свете нынешних событий – чуть ли не с мистическим подтекстом. Мы на военном параде, я сижу у папы на плечах, и мне отлично видны гремящие, сотрясающие всё вокруг лязгом траков танки. Мне ещё тогда очень-очень захотелось стать танкистом, и во время возвращения домой я вслух заявил о своём намерении. Помню, что мама меня пожурила и сказала: «Уже всё определено, ты станешь врачом!» Но папа ей возразил: «А мне кажется, наш сын станет путешественником или космонавтом. Сынок, хочешь быть космонавтом?» Конечно, о космонавтике в то время было престижнее мечтать, и в душе хотелось быть именно космолётчиком, но я решил объединить все три профессии в одну, и заявил…

После чего сделал паузу и стал демонстративно посматривать то на мать, то на отца, давая им право похвастаться хорошей памятью и заодно, пусть и косвенно, доказать, что они помнят многое из жизни своего первенца.

– Что-то мне смутно помнится, боюсь ошибиться в точности фразы, – пожал плечами Пётр Васильевич, давая возможность Анастасии Ивановне похвастаться памятью. Она и не стала отказываться:

– Дмитрий тогда сказал: «Стану врачом, который на космическом танке, как на «Скорой помощи», летает на другие планеты!»

Крафа даже в ладоши хлопнул от восторга:

– Вот как мечты сбываются! Потому что его костюм Хаюшь можно смело назвать танком, а уж людей на иных планетах он от смерти спас – видимо-невидимо.

– О! Да ты ещё и врач? – не сдержал своего удивления Пётр Васильевич. Но вместо графа ответил сам Тител Брайс:

– По нашим классификациям, он явно выше по силам, чем целители третьего уровня. И если бы занялся врачебной деятельностью вплотную, как ученики нашей академии, то уже через пару лет догнал бы меня, а то и обогнал по мастерству.

После такой лестной оценки талантов своего сына обрадовалась больше всех и громче именно Анастасия.

– Я верила, что ты станешь врачом! Пусть тебе и приходится отвлекаться на спасательные операции по всем мирам. – Заметив подобие иронической улыбки на лице своего первого мужа, не удержалась от дальнейшего хвастовства: – И вообще мои дети все гениальны! Про Диму и повторяться не стоит, Леночка вот-вот станет Торговцем с уникальными возможностями, а маленький Рамир уже в свои десять месяцев говорит связными фразами и знает все буквы алфавита.

Это она про своего младшенького сына вспомнила, тем самым подавая сигнал опасности, в первую очередь своему супругу. Потому что если дать императрице повод, она могла говорить о своём ненаглядном Рамирчике сутками. Поэтому Гривин Эзенберро, несмотря на обожание супруги, всё-таки нашёл в себе решительность для её остановки:

– Никто не сомневается, дорогая, что наш ребёнок самый лучший. Но мы сейчас хотим послушать о детских, и не только, воспоминаниях графа Дина. – И уже обращаясь к хозяину замка: – А мне вот всегда интересно послушать тех, у кого первый переход между мирами получился спонтанно. Собираю такие истории и пытаюсь понять, как счастливчикам удалось выжить. Поделишься своей историей?

– Ну, со мной всё проще произошло, – в охотку стал рассказывать граф. – Гулял как-то по лесу, собирал грибы, да, как назло, ни единого найти не мог. Обидно, досадно, словно специально попрятались или передо мной толпа глазастых конкурентов прошлась. И настолько возмечталось мне отыскать грибы огромные да с меня ростом, что я не заметил, как в створ между мирами шагнул. Я их и раньше частенько замечал, но почему-то побаивался в них заходить и даже руками прикасаться. А тут невзначай и провалился. Грохот, молнии ослепили, чуть даже обожгло… Крутануло, как лопасти мельницы, головой обо что-то приложило… Вначале мысль мелькнула, когда всё затихло, что на оголённый кабель наступил высокого напряжения. Но потом вылежался, руки-ноги ощупал и давай подниматься, опираясь на ближайшее дерево с белой, мягкой корой. Подняться полностью не удалось, упёрся головой в ветку. Отстранился, а надо мной нечто в виде широкой, выступающей каймы. Отошёл в сторону ещё на пяток шагов, оглянулся, да так и сел пятой точкой на землю. Минут пять пялился на диво дивное и только потом понял, что передо мной боровик. И не просто в мой рост, а выше на полметра…