Верный меч

Я отвел глаза и вернулся к Мале.

— Да, милорд.

Я спрашивал себя, что привело его к нам сейчас; он хочет получить наш ответ уже сейчас?

— Вы хорошо сражались, — сказал он, обращаясь ко всем троим, кивнув на трупы у нас под ногами. Он повернулся к Эдо и Уэйсу. — Танкред рассказал вам о моем предложении?

— Да, милорд, — сказал Уэйс.

— Конечно, я прослежу, чтобы ваши труды были хорошо оплачены, если вы согласитесь его принять. В этом вы можете быть уверены. — он повернулся ко мне. — Я буду рад видеть тебя несколько позже этим днем, Танкред. Приходи в замковую часовню, когда монастырский колокол прозвонит к вечерне. Я буду ждать тебя там.

Не дав мне возможности ответить, он потянул поводья и пришпорил коня, тот фыркнул и двинулся вперед. Отряд потянулся за ним по направлению к замку.

Я повернулся к парням.

— Вы поедете со мной?

Уэйс пожал плечами и посмотрел на Эдо.

— Ты сам сказал, что нам здесь ничего не светит, — подытожил он.

Эдо согласно кивнул.

— Мы с тобой, — сказал он. — И, может быть, после того, как закончим с делами Мале, мы поищем себе службу в Нормандии или Италии.

— Может быть, — сказал я, улыбаясь при этой мысли.

Почти три года прошло с тех пор, как мы последний раз ступали по земле Нормандии, и пять, как покинули Италию, хотя я был уверен, что там найдется немало лордов, кто помнит имя Роберта де Коммина, и кто будет рад принять нас в свой отряд.

Но все это было делом далекого будущего, сначала нам предстояло послужить Мале. И прежде всего, я должен был сделать одну неприятную вещь: одну-единственную, мысль о которой наполняла меня беспокойством. Я должен был дать ему клятву.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Колокол только закончил трезвонить, а край солнца коснулся крыш на западе, когда я въехал в крепость. Небеса пылали золотым светом, но над головой собирались тучи, и подойдя к часовне, я почувствовал на лице капли начинающегося дождя.

Мужчины сидели у костров, передавая по кругу фляги с вином или пивом, некоторые точили клинки. Мне показалось, что я узнаю нескольких человек после боя на рынке, но я мог и ошибаться. За стеной раздался крик диких гусей, я услышал их прежде, чем они поднялись над частоколом; их крылья мощно били по воздуху, когда стая взлетала со стороны южных ворот, направляясь в сторону заходящего солнца.

Конюхов не было видно, поэтому я привязал серую кобылу к деревянному столбу около часовни, здесь было корыто с водой и росло немного травы для выпаса. Я похлопал ее по шее и вошел внутрь.

Мале уже был там; он снял свою кольчугу и был одет в простую коричневую тунику и шоссы. Он стоял на коленях перед алтарем, на котором горела единственная свеча. Ее свет мерцал на алтарном кресте с большим красным камнем посередине. Других украшений здесь не было, ни сцен Страстей Христовых на стенах, ни гобеленов с изображением Иисуса и апостолов, чего можно было ожидать; даже алтарный покров был сшит из простого белого полотна.

Я закрыл дверь и пошел вперед по каменному полу, мои шаги гулко звучали в темноте. Мале поднялся на ноги, когда я подошел к алтарю. Его ножны покачивались на ремне у пояса, я уверен, Гилфорд не одобрил бы оружия в храме, но священника здесь не было.

— Танкред, — сказал виконт. Резкие тени делали его лицо с длинным носом и костлявым подбородком еще более угловатым. — Рад видеть тебя.

— А я вас, милорд.

— События развиваются быстро. Сегодня горожане не в первый раз выступили против нас.

Я вспомнил слова Эдо несколько дней назад: о стычке около пристаней.

— Да, милорд.

— Они понимают, что мы ослаблены после смерти кастеляна. И они ждут прихода своих соотечественников.

— И все же мятежники еще не подошли к городу, — сказал я.

Я до сих пор не мог понять причин откровенности лорда Гийома. Почему он делится своей заботой со мной, даже не с Гилфордом, одним из ближайших своих людей?

— И тем не менее, они придут, — продолжал Мале, его взгляд упал на алтарный крест. — И когда это случится, я не знаю, сможем ли мы защитить Эофервик.

Его откровенность застала меня врасплох. Даже притом, что я знал его лишь короткое время, виконт не казался мне человеком, способным признать подобную вещь даже в конфиденциальном разговоре.

— У нас есть замок, — возразил я. — Даже, если город падет, мы сможем закрепиться там.

— Держать оборону против большой армии будет трудно, — Мале до сих пор не посмотрел мне в глаза. — Я буду честен с тобой, Танкред. За все время с момента вторжения мы никогда не оказывались в худшем положении, чем сейчас.

В часовне не было тепло, но от его слов повеяло могильным холодом. Раз уж сам Мале сомневается, что сможет отстоять Эофервик, то на что надеяться нам, простым смертным? Снаружи раздавались крики мужчин, ржание лошадей, стук тележных колес.

— Мы победим, милорд, — сказал я, хотя, даже произнося эти слова, я обнаружил, что не чувствую должной уверенности.

— Может быть. — теперь он смотрел мне в лицо. — Но важно, чтобы ты понимал, при каких обстоятельствах я попросил тебя об услуге.

Он знал, что я соглашусь. Наконец мы подошли к вопросу, по которому он пригласил меня сюда.

Он улыбнулся, и я почувствовал, что ему нравится наш спор. Он сложил руки на груди. Серебряные кольца поблескивали на пальцах, а лицо вновь стало серьезным.

— Я знаю, что ты поступишь так, как считаешь честным и правильным. Если ты откажешься, я найду другой способ рассчитаться.

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как колотится в груди сердце. Это был мой последний шанс еще раз подумать, прежде, чем сделать свой выбор. Но я уже знал, что собираюсь ответить.

— Я выполню ваше задание, милорд.

Мале кивнул. Он знал, что я не отступлю.

— А твои товарищи? — спросил он. — Они готовы сопровождать тебя?

— Они присоединятся ко мне.

— Хорошо, — сказал он. — Ты знаешь, о чем я должен попросить тебя.

Я знал. Я опустился на колени на каменную плиту перед алтарем. Боль пронзила раненую ногу, но я старался не подавать виду. Теперь Мале стоял прямо передо мной. Он поднял серебряный крест с кроваво-красным камнем. Пламя свечи поколебалось, и мне показалось, что она сейчас погаснет, но огонь выровнялся. Было ли это предзнаменованием, и если да, то что оно означало?