Вероника желает воскреснуть

– Не знаю, Мария Витальевна, – соврал Александр. – Может, просто какая-нибудь чиновная затея, типа опроса.

– Типа опр-роса? – переспросила собеседница. – Пр-рикольно. Не думала, что вы все под колпаком у Мюллер-ра. Надо девчонкам подбр-росить эту тему, пусть пор-резвятся…

«Они что, всех подряд обзванивают? – подумал Александр, попрощавшись с пациенткой. – Не нарыли ничего компрометирующего при проверке и решили зайти с другого боку. Не мытьем, так сказать, а катаньем? Чудеса в решете или «хрень», как выражается Маша. Однако…»

Однако ситуация складывалась забавная, а если быть честным, то настораживающая и непонятная. Непонятно, чем все это закончится, непонятно, как быть, непонятно, какие меры нужно предпринять, но то, что это ничем хорошим не закончится, уже было ясно. Двое из бывших пациенток позвонили, а сколько не позвонили. А если кто-то в глубине души остался недоволен и сейчас решит свести счеты? Любую жалобу можно рассматривать тремя способами – объективно, субъективно со знаком «плюс», то есть трактуя и подгоняя в пользу того, на кого жалуются, и субъективно со знаком «минус». И если, образно говоря, цепляться не к каждому слову, а к каждой букве, то можно хорошо потрепать человеку нервы и серьезно запятнать его репутацию. «Доктор Берг? – подумают потенциальные клиенты. – Ах, это тот, про которого говорили, что он…» Слухами земля полнится, не обязательно в газетах печатать.

И ведь не позвонишь в министерство и не спросишь: «Люди, чего вам надо? Зачем вы ко мне прицепились?» Глупо. И сидеть сложа руки тоже, наверное, глупо, надо что-то делать, раз уже обозначились такие угрожающие тенденции.

Относительно новых встреч с Борисом Антоновичем интуиция высказывалась однозначно – не надо. Александр привык доверять интуиции, да и вообще как-то не тянуло общаться с неприятным человеком.

А что еще?

А ничего – сиди и жди, но сидеть и ждать уже не хотелось. «Надо бы осторожно прощупать почву, – подумал Александр. – Навести справки, попытаться собрать какую-то информацию, которая прояснит дело. Да, пожалуй, именно этим и надо заняться, тем более что больше ничего я сделать не смогу. И начинать надо с Валерианыча. Завтра же и начну…»

На сон грядущий Александр читал «Замок» Кафки. Самое подходящее чтение для человека, попавшего в абсурдную ситуацию, для человека, не понимающего, в чем он провинился и какие неприятности его ждут. Но чувствующего, что ждут.

Геннадий Валерианович поддержал подозрения Александра в отношении Бориса Антоновича и посоветовал «сидеть и не рыпаться».

– Я сразу же понял, что с комиссией этой что-то не так, уж больно «узконаправленными» они были – интересовались только качеством лечения и больше ничем. Обычно проверяющие ведут себя иначе, закидывают свои сети широко, чтобы улов был побогаче. Ну а когда Лариса мне сказала, чьи истории они затребовали, я понял, что это, так сказать, персональный, точечный удар.

– Странно, что вы мне ничего не сказали, – свой укор Александр облек в форму мысли, высказанной вслух.

– А чего говорить? – вроде как искренне удивился Геннадий Валерианович, даже плечами пожал. – Ушли они молча, оргвыводов не делали, ну и слава богу. Я подумал, что пронесло, у нас ведь во всем порядок…

В клинике «La belle H'el`ene» с организацией работы и ведением документов дело обстояло хорошо. Не идеально, но очень близко к тому, и принцип «при желании всегда можно найти, к чему прицепиться» здесь не срабатывал. Если все сделано правильно и правильно записано, то к чему цепляться? Вменяемые сотрудники добросовестно выполняют свои обязательства и должным образом отражают это в документах. Это в городской сети всегда найдется, к чему прицепиться, потому что пофигизма и нарушений хоть отбавляй, а в «La belle H'el`ene» все в порядке.

– …а оно видишь как обернулось. Землю носом роют… Александр Михайлович, а у вас в министерстве завязок нет?

– Откуда? – улыбнулся Александр.

– Я попробую осторожно навести справки…

– Спасибо, Геннадий Валерианович, но это вряд ли уместно, – решительно отказался Александр.

– Почему?

– Вы руководите клиникой, в которой я работаю. Ваш интерес может быть истолкован превратно. Там могут решить, что вы опасаетесь каких-то проблем или слишком во мне заинтересованы.

– Ну-у… – протянул Геннадий Валерианович, – в какой-то мере я в вас действительно заинтересован. И как руководитель клиники, в которой вы работаете, я обязан думать о последствиях…

– Вот этого как раз и не надо афишировать, чтобы у кого-то там не появился соблазн отыграться не только на мне, но и на всей клинике сразу.

– Не появится, – уверенно сказал Геннадий Валерианович. – У них свой расчет. Если наехать на клинику, то и Борису Антоновичу придется несладко. Баш на баш, око за око, зуб за зуб. Может завариться такая каша, что он сам не рад будет. Я далеко не мальчик-одуванчик…

«Это уж точно», – улыбнулся про себя Александр, глядя на лысую голову босса.

– …и компаньоны мои тоже не из тех, кто позволяет безнаказанно ставить себе палки в колеса. И вообще – худой мир лучше доброй ссоры, к тому же Бориса Антоновича задели за живое вы, а не я. Поэтому справки я могу наводить безбоязненно. А вы знайте, что наши с вами отношения от каких-то там Борисантонычей не зависят, мы как работали, так и будем работать. Я своим умом живу, а не министерским.

Чувствовалось, что Геннадий Валерианович говорит искренне. От его слов у Александра потеплело на душе. Такие слова всегда приятно слышать, а когда кто-то где-то под тебя подкапывается – приятнее вдвойне. Или даже втройне. Короче говоря – очень приятно.

– Они вообще-то сильно рискуют, – продолжил босс. – Вы же приезжали по поводу Алецкой, а ей покровительствует Соймонов… Как там, кстати, наша Вероника Николаевна?

– Все хорошо, сидит дома в ожидании следующей операции, которая запланирована на будущий вторник.

– Ну и хорошо, что все хорошо. Так вот, Александр Михайлович, если вас станут доставать слишком сильно, вы можете… э-э-э… напустить на Бориса Антоновича Алецкую. Уж она-то доставит ему много приятных минут, особенно если Соймонов ее поддержит. Борис Антонович получит нечто среднее между Рагнареком и последним днем Помпеи. Энергии у нашей Вероники Николаевны хоть отбавляй, так почему бы не направить ее в нужное русло?

Александру показалось, что он ослышался. Он даже зажмурился и тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение.

– Что с вами такое? – участливо поинтересовался Геннадий Валерианович. – Остеохондроз?

– Я не смогу на это пойти, – Александр старался выразиться помягче, чтобы не получалось, что он читает отповедь боссу, который дал не самый лучший совет, но дал его из лучших побуждений. – Алецкая перенесла глубокую психическую травму и только-только начала от нее оправляться после периода длительной депрессии. Как я могу сталкивать ее в яму, из которой она пытается выбраться?

– Ну, насчет ямы это вы слишком… – уши Геннадия Валериановича стали пунцовыми. – Потом, не исключено, что она сама захочет…

– Захочет – ее дело, – пожал плечами Александр. – Но я не стану бередить ее раны, особенно сейчас, во время ее лечения. И я склонен подозревать, что если бы Алецкая сейчас захотела свести счеты с клиникой, в которой ее столь неудачно оперировали, то уже бы сделала это. Времени свободного у нее куча, энергии – хоть отбавляй, Соймонов опять же… Но она не хочет, и я ее понимаю. Счастливый билет она уже вытянула – у нее появился влиятельный покровитель. Жизнь начала меняться к лучшему – прекрасно! Какой смысл ковырять старые болячки, которые едва-едва затянулись? Ради получения компенсации? Такой ли большой она будет, да еще и адвокатам не меньше половины придется отдать?