Версаль

18 августа угощение выставили на стол, диаметр которого равнялся 9 метрам. Среди изысканных кушаний возвышались 16 гигантских пирамид, составленных из сладостей и фруктов. В Оранжерее состоялось представление «Ифигении».

Ночью приглашенных поразила небывалая иллюминация на Большом канале и в финале – невероятный фейерверк, который раскрылся в небе фантастическим куполом света, составленным из 5000 взметнувшихся ввысь ракет. Ночной праздник 31 августа задумывался так, чтобы превзойти роскошью все предыдущие. Когда сумерки сгустились, 650 статуй, специально предназначенных для освещения, залили светом берега канала, и гости заняли свои места в гондолах. Лодки проплывали под чарующие звуки скрипок к дворцу Нептуна и Нимф, сооруженному Вигарани из блестящей материи и разукрашенного картона, отделанного драгоценными камнями. Версальские иллюминации 1676 года обошлись королю в 71 000 ливров.

В самом начале своего правления Людовик достаточно часто переезжал с места на место. В большинстве случаев это диктовалось его душевным состоянием. Например, Людовик не мог оставаться в тех местах, где умер близкий ему человек. Так, после смерти Мазарини он покинул Лувр и перебрался в Фонтенбло, где оставался более семи месяцев. В 1666 году от рака груди умерла Анна Австрийская, и монарх вновь уехал из Лувра в Сен-Жермен, после него – в Фонтенбло и Венсенн.

После кончины матери, которую он так горячо любил, Людовик совершенно охладел к Парижу. Король сообщал сыну: «Не имея сил после этого несчастья пребывать в том месте, где оно случилось, я покинул Париж в тот же час, и сначала я отправился в Версаль (туда, где я мог бы уединиться), а через несколько дней в Сен-Жермен».

Анна Австрийская

Вслед за собой король перевозил весь двор. Правда, ехать было недалеко, и это не вызывало больших неудобств. Любимый королевский Версаль в то же время с каждым годом становился все прекраснее. Сен-Жермен и Версаль всерьез соперничали друг с другом, и никто не мог сказать, в чью пользу склонится сердце монарха. Особенно напряженными выдались 1671 и 1672 годы. В январе 1671 года Людовик еще находился в Тюильри (кстати, это был последний месяц, проведенный им в Париже). Дни карнавала с 21 по 24 января королевская чета провела в Венсенне, а с 28 по 31 января – уже в Версале.

10 февраля венценосные супруги вновь отдыхали в Версале. «Газетт» сообщала, что они предаются любимой королевской забаве – охоте. Первая половина апреля прошла в Версале, вторая – в Сен-Жермене. В середине лета королевская семья жила в Версале, а в октябре вернулась в Сен-Жермен. В честь дня покровителя всех охотников святого Губерта король и королева посетили Версаль и находились там со 2 по 18 ноября, однако после этого Людовик вернулся в Сен-Жермен. В конце декабря двор снова расположился в Версале.

1772 год протекал аналогично. Первая половина января прошла в Сен-Жермене, вторая – в Версале.

Весь февраль двор жил в Сен-Жермене, но 1 марта умерла пятилетняя дочка короля Мария-Тереза. Вообще дети у королевской четы умирали преимущественно в младенчестве: с 1662 года по 1683 год у них умерли двенадцать детей, большинство из которых скончались в год рождения, остальные не дожили до шести лет. И это не считая умерших внебрачных детей Людовика XIV. Мария-Тереза стала их третьим умершим ребенком, причем в отличие от первых двух умерших сразу после рождения, девочка прожила почти пять лет. Супруги покинули печальное место и буквально бежали в Версаль, где оставались до 8 апреля. С тех пор Сен-Жермен они только навещали время от времени, например на Пасху.

Впервые Версаль всерьез заявил о себе в дни бракосочетания короля. До этого он являлся как бы придатком Сен-Жермена, замком Людовика XIII, предназначенным для охоты. 25 октября 1660 года Людовик привез сюда Марию-Терезию, и Версаль стал для него поистине любовью с первого взгляда. Он совершенно забыл о том, что эти болотистые места неудобны для проживания, да к тому же отличаются нездоровым климатом. К отрицательным сторонам относилась и удаленность от Парижа. Однако Версаль для короля отныне – «спасительный островок его любовной жизни; здесь он находит уединение, которого нет ни в одном из больших замков; он сюда приезжает из Сен-Жермена как частное лицо в сопровождении лишь нескольких придворных, к которым он хочет проявить особое расположение, так же как позже он будет ездить на короткое время, чтобы отдохнуть от Версаля, в Трианон или в Марли».

Первоначально Людовик украшал Версальский дворец, чтобы создать уют для своих свиданий. Его парки блистали великолепием, так как служили для того, чтобы поразить очередную даму сердца, а заодно, при случае, пригласить сюда и знатных сановников.

Еще до того, как Кольбер сделался сюринтендантом строительства Версальского комплекса, с 1661 по 1663 год в Версаль было вложено полтора миллиона, то есть за четыре года он стоил королевству столько же, сколько Фонтенбло в течение 17 лет. В это время Кольбер часто сердился на то, что огромная сумма использована практически бесконтрольно, исключительно для создания парков. Людовик покупал земли, увеличивал и расширял свое владение. Он сам придумывал бассейны, просторные партеры [50] , Оранжерею и боскеты.

50

Партер (парк) – открытая часть сада или парка (в регулярном парке – участки правильной формы, в пейзажном – в виде лужаек) с газонами, цветниками, водоемами, бордюрами из кустарника; часто украшается скульптурой, фонтанами.

Партер в западной части Версальского парка придумал Людовик совместно с Андре Ленотром. С него «открываются безграничные дали. Партер, расположенный в северной части, состоящий из зеленых насаждений, заканчивается каналом; южный, на котором посажены цветы, возвышается над площадкой-партером с апельсиновыми деревьями. Кажется, что Людовик XIV предвидит свой завтрашний Версаль». Таким образом, в основе будущего грандиозного комплекса находились идеи и труды монарха и его главного садовника. Ленотр был поистине гением садоводческого искусства.

Оранжерея Версаля. На дальнем плане Озеро швейцарцев

Во времена великого века садовое искусство обрело язык символов, к тому же к ним прибавился язык чувствительности. Старые деревья стали цениться и почитаться. В садах словно ожила история: от героической военной до интимной личной. Взлетающие ввысь фонтаны существовали вместе с падающей по воле земного притяжения водой в каскадах, водопадах, ручьях и потоках. Сады обрели времена года, которых не знало существовавшее ранее «стриженое садоводство». Птицы вернулись в сады. Прогулки пришли на смену сидячему приему гостей времен Ренессанса. Садовое искусство настолько слилось с поэзией, что появились стихотворные руководства по благоустройству территорий в духе ландшафтного садоводства. Одним из таких поэтических руководств явилась поэма Жака Делиля [51] «Сады».

51

Жак Делиль (1738–1813) – при жизни был признан первым поэтом Франции; автор описательных и научно-дидактических поэм.

Вдохновленный творением великого Ленотра, Жак Делиль так описывал в поэме принципы его творчества:

Прелестные поля, что нам ласкают взгляд, Раздумий требуют скорее, чем затрат. Чтоб не нарушить чар естественной природы, Потребны ум и вкус, а вовсе не расходы. Ведь каждый сад – пейзаж, и он неповторим. Он скромен иль богат – равно любуюсь им. Художниками быть пристало садоводам! Луга, уступами сбегающие к водам, Оттенки зелени, все в солнечном свету, Где тени облаков, меняясь на лету, Скользят, одушевив ковер живой и яркий, Обнявшихся дерев причудливые арки, Округлые холмы и резвые ручьи — Вот кисти с красками и вот холсты твои! Природы матерьял в твоем распоряженьи — Твори же из него свое произведенье!

Над созданием комплекса трудились выдающиеся мастера, возводившие для Фуке Во-ле-Виконт. Лево строил Оранжерею. Лебрен был готов к украшению королевских покоев. Ленотр никогда не оставался без дела. Без него вообще не смог бы осуществиться праздник «Забавы волшебного острова».

Не будь магической прелести парка, Фелибьену и в голову не пришло бы заводить разговоры о «волшебном дворце». Если бы не этот изысканный парк, великий Бернини никогда не отозвался бы о Версале как «о таком приятном месте».