Версаль

Через несколько дней венценосная чета, а также Монсеньор с супругой окончательно поселились в Версале. Дворец там пока только строился. Не были закончены ни Зеркальная галерея, ни большие боковые пристройки Мансара, и пока нельзя было предположить, что Версаль станет постоянным жилищем монарха. Сам Людовик уже принял окончательное решение, но не говорил его вслух открыто: он в принципе не отличался чрезмерной разговорчивостью, а секреты и вовсе не спешил разглашать. Во-первых, он не желал говорить на эту тему, настолько неприятную для Кольбера. Во-вторых, он успел достаточно изучить своих придворных и был уверен, что объявление о решительном изменении образа их жизни не будет воспринято с энтузиазмом.

Переезд двора Людовика XIV в Версаль

В то же время Людовик жил мечтой о том, чтобы поселиться в этом дивном месте. Он буквально бредил Версалем. Здесь он устраивал незабываемые увеселения, здесь его посетила любовь. Долгих двенадцать лет король невыносимо терзался от скуки в Тюильри. Мадам Севинье как-то писала из Парижа: «Двор находится здесь, а королю здесь скучно до такой степени, что каждую неделю он уезжает в Версаль на три-четыре дня».

Параллельно со строительством в Версале работы по королевскому заказу велись в Сен-Жермене и Лувре, однако монарх никогда не считал эти дворцы своим личным творением. И уж конечно, никак нельзя назвать случайностью тот факт, что Версаль являлся королевской резиденцией в 1674, 1675 и в 1677 годах.

Теперь же осуществление мечты Людовика о создании более закрытого и вместе с тем более роскошного двора было совсем близко. Парк создавался гораздо быстрее, чем дворец, однако какими бы привлекательными ни были парковые боскеты и какими бы блестящими ни выглядели украшения, каждый день создававшиеся Мансаром, монарха больше всего беспокоило успешное претворение политических планов. Можно с полным правом утверждать, что Андре Ленотр заставил природу склониться перед его гениальным искусством. Подобным же образом Людовик сумел поставить версальское искусство на службу осуществления его идеи – создания двора, истинного творения короля.

Очень скоро послы иностранных государств доложили своим правителям, что Версаль играет во Франции первостепенную роль. Как правители стран, знатные принцы, вельможи, так и художники стремились совершить путешествие в столицу великой Франции, чтобы воочию увидеть детише Короля-Солнца. Многие в Европе желали построить нечто, напоминающее Версаль хотя бы отдаленно, а из этого легко сделать вывод, что этот выдающийся ансамбль был возведен с истинным блеском.

Конечно, Версаль создавался во имя прославления государства, и его собственная слава не знала границ. Все в его архитектурном облике способствовало этой цели: пышность и великолепие убранства, величественные размеры сооружения, символика греческого бога солнца Аполлона, несомненное величие хозяина этого места, блестящее окружение, достойное его, а также несравненная организация праздников и торжеств.

В 1682 году в Версале родился герцог Бургундский, в следующем году – его брат Филипп. В 1710 году здесь родился Людовик XV. Версальские стены стали последним, что увидели в своей жизни супруга дофина и герцогиня Бургундская.

Великолепные торжества отметят бракосочетание герцога Бурбонского и мадемуазели де Нант [82] в августе 1685 года, союз принца Конти [83] и Марии-Терезии Бурбонской [84] в 1688 году, бракосочетание будущего регента [85] и мадемуазели де Блуа [86] в 1692 году. Но особенно в памяти современников и потомков сохранились роскошные празднества, проводившиеся в честь приема иностранных послов.

82

Луиза-Франциска де Бурбон, принцесса де Конде, более известная как мадемуазель де Нант (1673–1743) – дочь Людовика XIV и маркизы де Мотеспан.

83

Франсуа-Луи де Бурбон-Конти, он же Великий Конти (1664–1709) – принц крови, военачальник и претендент на польский престол.

84

Мария-Терезия де Бурбон-Конде (1666–1732).

85

Филипп II, герцог Шартрский, затем герцог Орлеанский (1674–1723) – с 1715 по 1723 годы был регентом Французского королевства при малолетнем короле Людовике XV; первым в истории ввел бумажные деньги; образ жизни французской знати в период его регентства стал притчей во языцех и по сей день служит основой для фантазий о веселой Франции маркиз и маркизов.

86

Франциска Мария де Бурбон, более известная как мадемуазель де Блуа (1677–1749) – дочь Людовика XIV и маркизы де Монтеспан.

Послам султана Марокко явно не повезло. Они прибыли во Францию раньше других, в январе 1682 года, за пять месяцев до окончательного переезда двора в новую резиденцию. С собой иностранные гости прихватили львов, страусов и прирученную тигрицу. С этими дарами они прибыли в Сен-Жермен и, естественно, не увидели той величественной пышности, которая подобает резиденции великого монарха. Однако прошло совсем немного времени, и эта пышность заявила о себе в полный голос.

В мае 1685 года Людовик XIV принял в Версале генуэзского дожа. Пятнадцатого числа дож появился в Зеркальной галерее. Он был в одеянии из красного бархата и в красной шапочке. Четыре сенатора сопровождали его, облаченные в черные бархатные одежды. Через три дня его провели по всем апартаментам дворца.

Как истинный дипломат, первый человек Генуи тактично напомнил о бомбардировке французским флотом под командованием Дюкена [87] своего родного города и одновременно сумел выразить максимальное восхищение от увиденного. Он произнес: «Год назад мы были в аду, а сегодня выходим из рая».

После апартаментов дож посетил Зверинец, канал и Трианон. 23 мая он присутствовал на церемониале утреннего туалета французского монарха, затем осмотрел конюшни, сады и фонтаны. В девять часов вечера дож направился в апартаменты и вместе со всем двором танцевал до полуночи. Впоследствии Данжо [88] написал: «Я никогда не видел более великолепного бала». Наконец, двадцать шестого числа состоялась последняя аудиенция. Людовик XIV подарил дожу ларец с портретами искусной работы, а также лучшими во Франции гобеленовыми тканями. Каждый из четырех сенаторов получил портрет короля, изукрашенный бриллиантами, и гобеленовые обои, но, как замечает современник, «не такие красивые, как у дожа».

87

Авраам Дюкен (1610–1688) – маркиз, адмирал, национальный герой Франции; в молодости был корсаром; при Людовике XIV подвергался гонениям, поскольку был убежденным гугенотом. Флот под командованием Дюкена в 1684 году обстрелял с моря Геную, чем принудил городские власти искать мира с Францией.

88

Филипп де Курсильон, маркиз де Данжо (1638–1720) – адъютант Людовика XIV, один из самых уважаемых мемуаристов его эпохи.

Королевский прием в Версале времен короля Людовика XIV

Через год в большой галерее состоялся знаменитый прием послов из Сиама, в 1699 году – послов Марокко; позже аудиенции удостоился посол Персии.

Гость из Персии был принят 19 февраля 1715 года. Ради него престарелый король облекся в одежды золотисто-черного цвета, расшитые бриллиантами. Стоимость драгоценного декора равнялась 12,5 млн ливров. Вес одеяния был необычайно велик, и королю пришлось сменить его до обеда.

По торжественному случаю приема посла Зеркальная галерея была украшена скамьями в четыре ряда, наподобие амфитеатра. Их расставили по всей длине галереи. На скамьях расположились дамы, всего более четырехсот, ослепительные, прекрасные, поражающие воображение изысканными туалетами.

Король взошел на трон. Справа от него расположился наследник, за которым присматривала герцогиня де Вентадур [89] , слева – герцог Орлеанский. По обеим сторонам находились принцы крови согласно их рангу. Вся галерея была заполнена богато одетыми придворными и бесчисленным числом иностранных гостей. Их пригласили войти в зал незадолго до начала аудиенции.

89

Шарлота-Элеонора Магдалена де Мотт-Гонкур, герцогиня де Вентадур (1654–1744) – крестная мать и воспитательница королевских детей с 1704 года.

У подножия королевского трона расположился Антуан Куапель [90] . С карандашом в руке он приготовился запечатлеть в рисунках этот исторический момент.

Благодаря дожу, послам из России и многих отдаленных стран подобные придворные, королевские и политические торжества сохранились в истории на века.

Но эти демонстрации проводились не только для двора; они устраивались самим двором. Каждый играл свою, четко определенную церемониалом роль: дофин, принцы крови, офицеры, наиболее высокопоставленные сановники королевского двора. Комнатный дворянин и капитан личной охраны монарха также имели свои обязанности. Ведущие партии принадлежали церемониймейстеру Франции, главному прево королевской резиденции и лицам, представляющим послов.

90

Антуан Куапель (1690–1734) – французский исторический живописец и гравер, первый королевский живописец, автор росписи потолка часовни в Версале.

Места каждого из участников церемонии определялись придворным этикетом. В свою очередь этикет в течение времени претерпел определенные изменения. В результате более чем столетних перемен он оттачивался и мог изменяться лишь по велению короля.

Можно, без сомнения, утверждать, что традиции оказывались сильнее перемен. Неукоснительное соблюдение этикета вовсе не случайно. Он вырабатывался исключительно для того, чтобы представлять события в наилучшем виде, сделать двор упорядоченным, поистине классическим и совершенным, подчиняющимся определенной логике.