Версаль

Филиппа Орлеанского, брата короля, чаще всего называют Месье. Он чем-то похож на героев расиновских трагедий. Конечно, король не подавлял его, но, без сомнения, затмевал. Если бы Месье довелось родиться на сто лет раньше, он вызывал бы всеобщее восхищение. Он очень похож на представителей рода Валуа.

Вторая жена Месье [71] говорила: «Похож на Генриха III во всех отношениях». С этим королем Месье сближает культурный уровень, чуткость, утонченность, благородная мужественность и слегка показная набожность. Подобно Генриху III Валуа, Месье был буквально помешан на рангах и этикете. Принцесса Дезюрсен написала в 1693 году: «Он превзойдет любого церемониймейстера в том, что называется формальными правилами».

71

Елизавета Шарлотта Баварская, принцесса Палатинская (Пфальцская) (1652–1722), была женщиной огромных размеров и мужского характера – большая любительница пива и охоты. Ее супруг Месье, наоборот, был щуплый рафинированный повеса, кровь которого течет ныне в жилах подавляющего большинства европейских венценосных домов. Следует иметь в виду, что, сравнивая мужа с самым знаменитым гомосексуалистом на французском престоле – Генрихом III, добродушная принцесса лишний раз подчеркивала его бисексуальность и сексуальную невоздержанность.

Елизавета Шарлотта Баварская

Некоторые считают, что двойственность и нерешительность натуры Месье унаследовал также от Генриха III. Он никак не мог решиться, кого выбрать объектом своей любви: шевалье Лотарингского [72] , его интимного друга, или своих супруг.

Как видно, этот человек был далек от святости, но любил в нее поиграть: он собирал коллекцию четок и никогда не пропускал ни одной проповеди в пасхальный и рождественский посты.

72

Филипп де Лотаринг-Арманьяк, шевалье Лотарингский (1643–1702).

В 1678 году в день Вербного воскресенья в церкви Сен-Сюльпис проповедник Бурдалу начал речь со вступления, предназначенного специально для Филиппа Орлеанского. Прежде всего, он вспомнил, что тот «в такой же литургийный день одержал победу в битве при Мон-Касселе [73] (Ваше Высочество, присоединившее год назад пальмовые ветви большой и славной победы к пальме Христовой, покрыли себя неувядаемой славой)». За год до этого писатели не пожалели красноречия для неприкрытой угодливой лести. Аббат Тальман-старший [74] , к примеру, придумал такое окончание для своего сонета:

73

В ходе Первой Нидерландской войны 1672–1678 годов в 1677 году в битве при Мон-Касселе французы наголову разгромили сухопутную армию Нидерландов.

74

Поль Тальман-старший (1642–1712) – аббат, известный литератор; отдавал предпочтение небольшим стихотворениям, идиллиям, пасторалям.

Тот, кто видел вас более гордым, чем бог сражений, В день, когда вы повергали врагов без угрызений, Никогда не видел более милостивого победителя на следующий день.

Тот, кто был еще ловчее, поспешил объединить достижения Людовика XIV с успехами его брата. Так, Бенсерад писал: «И пусть тебе (Людовику) воздастся хвала за все то, что он (Филипп Орлеанский) сделал». Людовик, без сомнения, был уязвлен. Он сумел сохранить признательность младшему брату, но в немалой степени испытывал и ревность к его военным успехам. Таким образом, Месье не удалось стать ни Александром Македонским, ни Цезарем. Ему пришлось довольствоваться победами, разделенными с герцогом Люксембургским [75] , в войне с Голландией.

75

Франсуа Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог Люксембургский, маршал Франции (1628–1695) – видный полководец времен Нидерландских войн.

Как и Монсеньор, Месье очень любил Париж. Там он как будто заменял короля. В городе его резиденцией был Пале-Рояль, за городом – Сен-Клу. Конечно, его не любили так, как наследника, однако «знали», хотя и не чтили. Несмотря на это, за ним прочно закрепилась репутация благодетеля. Принцесса Пфальцская постоянно жаловалась на мужа, гневалась, бывало, что кричала, но всякий раз прощала и находила уважительные причины для оправдания его поступков. Ее можно понять: любому непросто жить с извращенцем. В 1672 году она считала Месье «лучшим человеком в мире». С течением времени такой светлый образ померк и справедливо деградировал. Хотя до конца жизни Лизелотта считала, что Месье следует больше жалеть, чем ненавидеть.

Невестки короля были разными по характеру, но обе обладали такими человеческими качествами, которых явно недоставало Месье. Первая Мадам, Генриетта-Анна Английская (1644–1670), была двоюродной сестрой Филиппа, внучкой Генриха IV. Она отличалась такой изысканной прелестью, что сам Людовик XIV чуть было не вовлек ее в любовную авантюру. Ее тонкий ум вызывал восхищение у мадам де Лафайет, а уж она-то знала в этом толк как никто другой! Способности Генриетты послужили причиной того, что ее выбрали для секретной миссии в Англии.

Вторая Мадам, принцесса Пфальцская, всерьез считала себя некрасивой. Да, ее поистине чудовищные объемы не сумел скрыть даже такой искушенный придворный живописец, как Риго [76] . Она, как и первая Мадам, была влюблена в своего деверя. К тому же их объединяла общность интересов. Ей нравились долгие прогулки, верховая езда и псовая охота. В ноябре 1709 года она со всей серьезностью уверяла, что загнала более тысячи оленей и 26 раз падала с лошади во время охоты. Принцесса настолько любила Людовика XIV, что возненавидела мадам де Ментенон. В письмах она именовала соперницу не иначе как гадиной, в ослеплении забывая, что маркиза в отместку легко могла бы назвать ее толстухой или какой-нибудь жирной гусыней.

76

Гиацинт Риго (1659–1743) – придворный живописец французских королей.

Король узнал об этом и справедливо возмутился. Это была совершенно непозволительная вольность в переписке с немецкой родней. Кроме того, монарх узнал: не только его пассию подвергли нападкам. Мадам в письмах к тевтонской родственнице расписывала Францию как весьма фривольную страну, а Версаль – как скопище всевозможных пороков. Принцесса рассказывала о своих пристрастиях: она просто жить не может без квашеной капусты и супа с пивом, ей нравится театр, она проживает в версальских апартаментах и всегда готова совершать пешие прогулки или отправиться на свою любимую псовую охоту. Даже после обязательного, хотя и чересчур стремительного, обращения в католичество она испытывала приступы благоговения, когда слышала лютеранские псалмы или хоровое пение. Что же до всего остального, то она питала ко всему неистребимое отвращение. Монсеньора она попросту презирала, герцога дю Мена [77] ненавидела и именовала либо хромым, либо бастардом. Главное – ее ревность вызывало абсолютно все, что касалось короля. Особым нападкам подвергалась набожность окружаювших принцессу людей, сам католицизм, святые отцы, а также богослужение, особенно если оно затягивается больше чем на пятнадцать минут. Принцесса восклицала: «Я не могу слушать большую мессу!» Она ругала практически все: Париж, Марли, войну, французскую кухню, страсть к картам, печалилась о немецких нравах и царящем там свободомыслии. Разумеется, нельзя всерьез относиться к письмам Мадам, а тем более рассматривать их в качестве исторических документов. Версальский двор в них предстает то прибежищем святош, то утратившим всякое понятие о нравственности.

77

Луи-Август, герцог дю Мен и герцог д’Омаль(1670–1736) – сын Людовика XIV и маркизы де Монтеспан, был признан законным сыном короля и принцем крови; именно рождение этого мальчика сделало маркизу официальной фавориткой короля.

Когда говорится: «Спутники Короля-Солнца», то никакого уничижительного значения в этих словах нет и быть не может. Это не значит, что члены королевской семьи потеряли свою независимость. Их никто не принуждал прятаться в своих шатрах. Если уж и напрашивается сравнение великого Конде с героем Ахиллом, то уж ни в какое сравнение не идет его роскошный замок Шантийи [78] с походным шатром из «Илиады». Никто не заставляет этих людей вращаться вокруг Людовика XIV. И уж конечно, никто из них не приносит в жертву собственную индивидуальность. Никто не обязан, если это против воли, устанавливать связи или подвергать себя остракизму. Как-то герцог Вандомский [79] на время оказался в опале. Его двоюродные братья, Монсеньор и герцог дю Мен, как ранее им восхищались, так и продолжали восхищаться. Их общение не прервалось, только, может быть, место встреч изменилось. Но какая разница, где общаться: не в Версале, так в Ане. Пример дружбы этих трех достойных мужчин, которых по праву можно считать первыми людьми при дворе и практически столпами общества и государства, наглядно доказывает: при королевском дворе царит атмосфера, максимально способствующая галантному общению. Именно это ценил и приветствовал Король-Солнце.

78

Замок Шантийи – резиденция принца Конде, возведен в XVI веке.

79

Луи-Жозеф де Бурбон-Вандом, известный как Великий Вандом, герцог Вандомский (1654–1712) – выдающийся французский полководец времен войн за испанское наследство.

Принц Конде Великий

Речь шла о светилах. А ведь помимо них существовали бесчисленные «малые тела». Это принцы крови, в присутствии которых начинаешь сожалеть о Конде. Это иностранные принцы, герцоги и пэры, герцоги по грамоте, сотрапезники первого и второго сословий, постоянные придворные и заезжие дворяне, которые впоследствии приложили немало усилий к тому, чтобы как можно лучше живописать двор. Они приходили и уходили, смотрели и слушали, они старались обратить внимание на себя. Не всем из них был по душе свод правил этикета, да он и не обязан был быть каждому по душе, как бы этого ни хотелось. Однако во Франции в те времена, когда споры о рангах занимали все мысли администрации судов и трибуналов, плательщиков ренты и военных комиссаров, городских советников и членов бюро парижского муниципалитета, ремесленных мастеров и подмастерьев, руководителей братств и компаньонажей, артиллерийскую прислугу и рабочих Монетного двора, собратьев религиозных общин Розер и Сен-Сакреман, можно быть на сто процентов уверенным, что даже в том случае, если бы Людовик не поставил себе целью навести порядок при дворе, то спутники короля постарались бы и сами придумали такие правила этикета, которые смогли бы удовлетворить их самолюбие.

Королевский двор в Версале

Что такое королевский двор? Воспользуемся определением Фюретьера [80] : «Двор – место, где живет король… Это слово имеет также значение: король и его совет… Еще оно означает: офицеры и свита короля… Под двором подразумевается и образ жизни при дворе».

Наступил день, когда король решил окончательно расстаться с Парижем. 20 апреля 1682 года он покинул Сен-Жермен и до начала мая пробыл у своего брата, ссылаясь на большое количество неотложных дел. 1 мая весь двор прибыл в Париж. Кассини [81] предложил Людовику посетить Обсерваторию, а Лувуа – приют Инвалидов. Тогда еще никто не мог предположить, что это было прощание его величества с Парижем.

80

Антуан Фюретьер (1620–1688) – французский писатель, поэт и романист.

81

Жан-Доминик Кассини (1625–1712) – итальянский и французский астроном, основатель династии астрономов; руководил строительством Парижской обсерватории и стал ее первым директором.