Версальская история
Шрифт:
— На Гавайях, — ответила Лиз с гордостью. Всюду, где требовалось назвать свое полное имя — в отелях, в аэропорту, фирме по прокату автомобилей, — она пользовалась своей новой фамилией, и хотя зваться Лизбет Теодор Фортинбрасс было непривычно и странно, ей это нравилось.
Теперь она даже жалела, что не вышла замуж за Теда раньше. Дело было не только в новом имени — замужество принесло ей множество новых и приятных ощущений, и всю неделю она жила словно в прекрасном сне.
— Гавайи, фи! Как скучно!.. — поддразнил ее Куп. — Другое дело — отправиться с экспедицией на Юкатан или в дебри Амазонки. Знаешь что, бросай-ка ты этого своего брокера и возвращайся ко мне. Развод я тебе устрою.
— Не смей так говорить!.. —
— Ах, Лиз, Лиз, я готов в тебе разочароваться. Мне казалось, у тебя есть и характер, и воля. Что же с тобой случилось? Мы с тобой были последними бастионами безбрачия.
Теперь я остался совсем один!
— — Может быть, тебе тоже стоит подумать о том, чтобы жениться? Поверь, это совсем не страшно, даже наоборот… — Лиз рассмеялась. — Кроме того, женатые мужчины платят меньше налогов — так сказал Тед. Подумай над этим!
Лиз очень нравилось быть замужем, к тому же она была уверена, что вышла за хорошего человека. Тед был очень предупредителен и мил, и Куп не мог не порадоваться за Лиз, хотя и продолжал считать, что по большому счету она его подвела.
— Вот и Эйб говорит то же самое… Ну, что мне следует жениться, — ответил Куп. — Он сказал, что я должен найти богатую вдовушку и окрутить ее. Представляешь, какие вещи мне приходится выслушивать от человека, которому я же плачу деньги?
— Не такая уж это плохая идея, — поддела его Лиз. Она, как ни старалась, не могла представить Купа женатым мужчиной. Он слишком привык к холостяцкой жизни и получал от нее огромное наслаждение, так с чего бы ему захотелось надевать себе на шею брачный хомут? Да и вряд ли бы он удовольствовался одной женщиной; чтобы не заскучать, Куперу необходим был целый гарем.
— Идея, может быть, и неплохая, но осуществить ее было бы затруднительно. Я не встречал по-настоящему богатых женщин уже лет сорок. Просто не представляю, где они прячутся!.. Кроме того, я всегда предпочитал их дочерей. — Сказать «внучек» было бы правильнее, но ни Лиз, ни сам Куп к подобной точности не стремились — за годы самого тесного общения они привыкли понимать друг друга вообще без слов. Кроме того, в свое время Куп встречался и с юными наследницами, и со вдовами миллионеров (тоже, впрочем, далеко не старыми), однако этот опыт нисколько его не изменил, и он по-прежнему предпочитал подающих надежды актрис и топ-моделей. Лиз не могла обвинить его в том, будто он идет по пути наименьшего сопротивления, так как доподлинно знала: в жизни патрона была и индийская принцесса, и дочери саудовских нефтяных магнатов, однако все они довольно быстро надоедали Купу, и тогда он бросал их, погнавшись за новой красотой и новыми, еще более волнующими ощущениями, которые, казалось, поджидали буквально за каждым углом, приняв облик очередной «Мисс Латинская Америка» или даже «Мисс Вселенная». Лиз подозревала, что Куп не успокоится и будет стараться заглянуть за новый поворот, даже если доживет до ста лет. Быть свободным ему очень нравилось, а выбрать между личной свободой и «Версалем» он был не способен.
Нет, Куп вполне верил Эйбу и Лиз, когда они говорили о его финансовых проблемах, — верил и даже воспринимал их всерьез, но… ничего не предпринимал. Кажется, он был твердо убежден, что все неприятности исчезнут сами собой, как тает легкое облачко в жарком июльском небе.
— Я просто хотела убедиться, что у тебя все в порядке, — сказала Лиз. Ей действительно очень не хватало Купа. За двадцать с лишним лет, что она у него проработала, она очень привязалась к нему и продолжала любить даже теперь, когда у нее появились свои дела, свои заботы.
— Как там Палома, справляется?
— О, другой такой горничной в целом свете не сыщешь! — убежденно ответил
Куп. — Она делает на завтрак резиновые омлеты, тоннами кладет во все блюда красный перец и превратила мои любимые шерстяные носки в детские пинетки. Кроме того, у нее отвратительный вкус: Палома просто обожает ярко-красные туфли на высоком каблуке и солнечные очки с фальшивыми бриллиантами. Впрочем, мне они уже почти нравятся. Короче говоря, Лиз, это настоящее сокровище. Интересно было узнать, где ты ее откопала?Палома действительно нередко раздражала его, но вместе с тем Куп находил их противостояние довольно забавным.
— Она очень неплохая женщина, Куп, — сказала Лиз виноватым тоном. — И если Палома вдруг ошибется, ты должен ее поправить. Вот увидишь, она быстро научится. Беда в том, что она работала с другими горничными всего месяц и не успела изучить твои вкусы и требования. Жаль, Ливермор ушел — он бы ее вышколил.
— Я уверен — Ливермор держал бы ее в подвале в кандалах, — проворчал Куп. — И я порой думаю, что именно так мне и следует поступить. Кстати, Лиз, вчера я разговаривал с моими гостями…
— С какими гостями? — удивилась Лиз. О гостях она слышала впервые.
— Ну, с теми, которые живут один во флигеле у северных ворот, а другой — в гостевом крыле…
— Ах, с этими гостями!.. Теперь понимаю. Ну и как они тебе?
— Довольно приличные люди. Я бы даже сказал — респектабельные. Один из них — юрист, кажется по налогам, а второй — социальный работник, совсем молодой парень; впрочем, он учился в Гарварде. Они оба хорошо воспитаны, и я согласен терпеть их присутствие сколь угодно долго, если только они не начнут швырять в бассейн окурки и бутылки из-под пива. К счастью, они оба не курят, и вообще — они мало похожи на наркоманов, арабских террористов и закоренелых преступников. Кажется, с гостями мне повезло.
— Да, — поддержала его Лиз. — Риелтор уверял меня, что они оба — милые, хорошие люди.
— Дай бог, чтобы он не ошибся. Я не склонен спешить с выводами, но пока никаких проблем я не вижу, — напыщенно сказал Куп, и у Лиз немного отлегло от сердца. Она очень волновалась, сумеет ли ее патрон поладить с жильцами.
— Кстати, — неожиданно спросил Куп, — зачем ты мне звонишь? Я хотел сказать — неужели у тебя нет других, более приятных занятий? Насколько я понимаю, как раз сейчас ты должна заниматься сексом где-нибудь на пляже с этим твоим водопроводчиком!
— Он не водопроводчик, он — биржевой маклер, — рассмеялась Лиз. — Тед сейчас занят — он играет в гольф с одним из своих клиентов.
— Позор! — возмутился Куп. — Притащить на Гавайи клиента, да еще в свой медовый месяц! Это плохой знак, Лиз.
Мой тебе совет: разведись с ним немедленно. — Куп шутил, и Лиз была очень рада слышать его веселый голос.
— Тед встретился с клиентом уже здесь, — со смехом ответила она. — Так что все в порядке, можешь не волноваться.
Через неделю мы вернемся домой, и я тебе позвоню.
А пока — веди себя хорошо и не покупай слишком много бриллиантовых колье, иначе Эйба хватит удар.
— И поделом ему, — с чувством сказал Куп. — Знаешь, большего зануды я, пожалуй, еще не встречал. Назло ему возьму и пошлю тебе бриллиантовое ожерелье — ты, по крайней мере, этого заслуживаешь.
— Не стоит, Куп, — поспешно возразила Лиз. — Ведь у меня есть твое кольцо, я ношу его каждый день, и оно мне очень нравится. Ну ладно, пока. Будь паинькой, договорились?
— Не волнуйся, Лиз. Спасибо за звонок. — Куп произнес эти слова искренне. Он скучал по Лиз, хотя и не признавался себе в этом. С тех пор как она ушла от него, он чувствовал себя так, словно его корабль лишился не только опытного рулевого, но и руля и, неуправляемый, стрелой несется навстречу неведомым опасностям. Как он сумеет обойтись без нее, Куп не представлял. Лиз одна заменяла ему целый секретариат, и, только лишившись ее, он понял, что потерял.