Вершины держат небо

– Да ты как влез-то туда? – спросил он, когда люк удалось сдвинуть с места.

– А через соседний люк.

– За нефтяной ямой?

– Ну.

Мужик подал руку и вытащил грязного, замызганного как трубочист Николая.

Их обступили галдящие торговцы и торговки – это и в самом деле был летучий базарчик, который многим из тех, кто оставался в Грозном, давал возможность сводить концы с концами.

– Брысь, – сказал мужик. – Рабочего человека не видели?

Народ рассеялся по своим делам, и вскоре снова послышались вопли, прославляющие свой товар.

– А ты молоток, – сказал мужик.

– Ничего.

– Мне тоже предлагали перекрыть там какую-то трубу, а я отказался. Сотнягу деревянных сулили.

– Зря отказался.

– Сам вижу, что зря. Говорили, что там запросто заблудиться можно, и собак бешеных полно, и чеченцы придушить могут.

– Враки все.

– Слышь, а я из дырки тебя выпустил?

– Выпустил, спасибо.

– Из спасиба шубы не сошьешь. Пивко поставишь?

– Само собой.

– Вот и лады, – ответил донельзя довольный мужик. – А у меня по такому случаю таранка найдется.

Доволен был и разведчик: он успел прикинуть, что вылез на поверхность в противоположном конце города, и рассчитывал, что новый знакомец проведет его куда требуется.

С пивом, правда, едва не вышел конфуз: Петрашевский обнаружил, что в кармане у него не осталось ни копейки. К счастью, баба, торгующая пивом, клюнула на карманный фонарик, хотя и со слегка подпорченным днищем: он честно продолжал испускать луч, когда нажимали на кнопку. Торговка, ворча, достала из пустого ведра две влажные бутылки пива – все того же, ростовского, – а свое экзотическое приобретение спрятала в мешок с тряпьем.

Они пристроились на пустой бочке из-под мазута, на которой мужик расстелил газету, извлеченную из необъятных карманов. Петрашевский обратил внимание, что газета центральная, причем довольно свежая.

– Где взял? – спросил он.

– Да ты что, не в Грозном, что ли, живешь? – удивился мужик, старательно ошкуривая соленую рыбешку и разламывая ее на кусочки поменьше.

– В том-то и дело, приезжий я, – счел нужным признаться Петрашевский.

– Кой черт тебя принес?

– Говорят, заработать у вас можно.

– Свинчатку в лоб. Люди сбежать подальше стараются, а кого-то сюда нелегкая на заработки несет.

– Нужда заставляет, – вздохнул Николай.

Мужик ловко откупорил обе бутылки о край железной бочки, собеседники сделали по глотку.

– А ты издалека? – спросил мужик.

– С Украины.

– Недавно, значит.

– Недавно.

– Ну, скучать не будешь, – ухмыльнулся мужик. – У тебя тут землячки найдутся.

– Какие?

– А в белых колготках. Правда водиться с тобой, чумазым, они вряд ли захотят.

– Кто такие?

– Разное о них говорят. Поживешь, узнаешь. Ты про газетки московские спрашиваешь? – вспомнил мужик. – Их русские почти каждый день бесплатно раздают.

– Русские… А ты что, не русский? – упрекнул Петрашевский.

– Я уж почти забыл, что русский, – вздохнул мужик. – Нас чеченцы совсем в грязь затоптали.

– А помощь со стороны вам идет?

– Не сыпь мне соль на раны. Говорят, много есть организаций, которые присылают нам помощь бесплатную. Гум, гумна… как ее…

– Гуманитарную.

– Вот-вот. И крупу, и соль, и спички, и керосин, и хлеб, еще много кое-чего. А до нас только и доходят, что эти газетки… – С этими словами он вытер о край страницы жирные пальцы.

– И больше ничего?

– Как бог свят.

«Вот что в первую голову расскажу Ивану Ивановичу, – подумал разведчик. – Генерал Матейченков наведет порядок».

– Но вот русские пришли – все-таки легче жить вам стало?

– Да ведь как тебе сказать, милый человек? – пожал плечами мужик. – Русские-то пришли, да ведь и чеченцы не ушли. И подземные ходы ими нашпигованы – твое счастье, что ты их там не встретил, – и в развалинах, и в подвалах они прячутся. Те же белые колготки, снайперы то есть. Днем, считай, русские командуют, ночью – чеченцы.

– Временно это. Выбьют боевиков.

– Улита едет, когда-то будет.

– Выбьют, можешь не сомневаться.

– А ты откуда знаешь?

– Один умный человек говорил.

– Ты ведь с Украины?

– Ну да.

– У вас, в Хохландии, хорошая поговорка есть: пока солнце взойдет – роса очи выест.

– Ладно тебе ныть. Ты ведь коренной житель Грозного?

– И родился здесь, и помру, наверно.

– Это что за район?

– Минутка называется.

«Ого, далеко меня занесло», – подумал разведчик.

– До войны, до самой первой, был я дворником. Имел служебную квартиру при котельной. Ну, не квартиру, комнату, тоже не плохо.

– Семья?

– Семьи отродясь не было. Бобыль я. Мое счастье. А так бы и жена, и детишки сгинули. Не от бомбежек, так от голода. А так – я уж один как-нибудь до смерти дотяну. Ведь ты посмотри, что тут деется. Это же уму непостижимо. Ни в России, ни у вас на Украине никто и понятия не имеет, как здесь ведется война. И ты ведь ни хрена не знаешь.

– Расскажи, буду знать.

– Да вот взять хоть этот пригород, где мы с тобой сейчас находимся. Раньше там дома стояли, люди жили. Ну, пусть маленькие дома, одноэтажные, как говорится, частный сектор. Так ведь и люди маленькие… А что теперь? Почитай, ни одного дома не уцелело: либо коробка, либо груда развалин. Каша сплошная.

– А люди?

– То-то и оно. Кто не погиб, тому жить ведь нужно. Ну, не жить, а выживать. А как? В подвалах селятся, в погребах. Землянки строят, словно кроты слепые. А ведь и обогреться зимой надо, и жевать чего-нибудь. И пить…

– Пить?

– С водой в Грозном вообще-то беда. Вот ты сейчас лазил под землю. Говоришь, прохудившуюся канализацию перекрывал. А хрен тебя разберет, что ты там перекрыл на самом деле. Может, какую трубу с питьевой водой… Мы и так ходим за водой за целый километр к колонке. И то санинспектор приходил, когда русские в городе появились, сказал, вода заразная, пить нельзя. А мы и такой рады, другой-то нет. А может, ты там и эту перекрыл…

– Не перекрывал я…

– Да это я так, к слову. Мы тут, русские, каждый час умираем. Зря ты сюда приехал. Не то что не заработаешь – голову в два счета потеряешь. То, что сотнягу тебе заплатили – это так, случайность. Может, думали, что ты там и околеешь, в подземелье. Так что делай ноги, пока не поздно. По дружески тебе советую.