Versipellis
Шрифт:
Оборотень замерла, вслушиваясь. Сперва звучала частая поступь и цоканье лап по паркету. Затем она стала реже, осторожнее. Вновь скрипнула дверь. Виктория вся сжалась, не понимая, стоит ли ей звать на помощь или лучше затаиться, не привлекая внимания таинственного посетителя. А потом… Потом был человеческий крик. Крик охранника.
На трассе за городом, ранее…
Полковник, багровея от раздражения, в очередной раз отвернулся от надменного агента федеральной службы контроля, сжимая кулаки. Тот предлагал самую идиотскую, с его точки зрения, тактику: разбить "их" людей на группы из трёх военных и одного агента и отправить патрулировать свои квадраты внутри гигантского леса. Он же настаивал на том, чтобы "его" люди уже начинали прочесывать всё по периметру, а федералы ждали вызова о подкреплении, если такое вообще понадобится. За спиной полковника группа криминалистов неспешно расставляла картонные треугольники рядом с уликами, которые, с определенной периодичностью, сбивались частными охранниками министра, что без спроса лазали по месту преступления. Так и не найдя
Глубже в лесу…
Я уже шел достаточно уверенно, практически не шатаясь. Брат плелся позади, мама рядом, а Оден вел нас всё дальше и дальше в чащу. Я всмотрелся вдаль, но ничего, что напоминало бы логово волков, не обнаружил. Длительная ходьба начинала утомлять, но я стыдился показать свою слабость — со мной уже достаточно нанянчились. Лес был девственно чист, пах свежестью и в каждом пройденном метре ощущалась сила здешней природы. Иногда на пути попадались дикие звери, что предпочитали обходить нас стороной. Высокие, высушенные солнцем, сорняки то и дело скрывали под собой острые камни и ветки, что отзывались в лапах забытой, но такой родной, лёгкой болью, что раз за разом возвращала меня из омута тоскливых мыслей. Я думал о будущем: о том, что будет со мной и с мамой, о том, найдут ли нас первыми свои или чужие, о том, что Вендиго, кажется, научился себя контролировать, раз в такой ситуации пошел лишь на вынужденные убийства и о том, как всё-таки мой ученик Хорс смог покинуть интернат. Озвучить вслух я решился лишь последний вопрос:
— Оден, скажи, каким образом твой сын смог сбежать? — я чуть прибавил шаг, чтобы вожак меня слышал, но сразу об этом пожалел — в боку закололо. — Я знаю условия их содержания, там нет ни одной лазейки.
— Правда? — усмехнулся он. — А как же тогда ты, Алекс, смог зайти дальше двухсот метров в лес? Как твой брат смог?
— Амулеты были разряжены, — смутившись, ответил я.
— Верно. Их обновляют лишь по периметру важных объектов. Потому что есть, кого наказывать за плохое содержание. Но те зоны, за которыми следит лишь чуткое око государства, уже давно лишены контроля практически везде.
Он говорил это так спокойно и размеренно, что диссонанс в моей голове, казалось, уже мог обрести форму. Форму из единственного слова: "Как?". Живя все эти годы согласно правилам, согласно новым порядкам и ограничениям, я и подумать не мог, что стройная и жестокая система, созданная людьми для нашего подчинения, уже начала разваливаться. Когда мы с Вендиго учились в интернате, там действительно было как в тюрьме. Хотя, мне уже было с чем сравнить — в изоляторе, как ни крути, хуже. А потом первое и второе поколение получили специальности: преимущественно социальные, чтобы работать строителями, дворниками, санитарами в шахтах и на заводах, некоторых отбирали на силовой профиль, откуда и вышел мой неслучившийся помощник — альфа, а тех, кто не блистал физическими навыками, но приглянулся руководству на местах программы адаптации, брали на общеобразовательный профиль, как меня. И вот, уже оборотни учили оборотней, обеспечивали комфорт людей и приписали к стенке друг друга. Всё было направлено на укрепление разделения общества волков по ступеням и угнетения стайно-иерархической системы. В то время как человеческие методы дали течь. Когда я увидел министра "Новой политики" и тех щенят, мой разум затмила злоба, возможно, даже чувство мести. Но сейчас всё виделось мне в несколько ином свете: пока он сам и прочие члены верхушки были убеждены в своей абсолютной власти и за красивыми фасадами действительно ее имели, оборотни восстанавливали свою мощь. Кто-то, как моя мама: находил лазейки и связи для подделки документов, кто-то, как Оден: выгрызал себе и своей семье путь в лес, а кто-то, возможно, также как и я, практически беспрепятственно проникал в дорогие дома и потом имел, хоть и мельчайший, но шанс остаться живым и свободным. Как же это произошло? Что стало первопричиной, породило новый этап? А возможно, его и не было? И "Новая политика" — лишь промежуточный период со своей борьбой, локальными победами и поражениями?
— Ай!
Миранда укусила меня за бок, предостерегающе рыкнув.
— На дорогу смотри, Алекс. Будешь так хлюпать, нас вычислят, не приведи Луна.
Я посмотрел на свои лапы, которые по запястье утонули в мелком болотце. Оден и Вендиго уже принялись его обходить.
— Не слушал? — флегматично спросил вожак. Я покачал головой, стыдливо опустив уши. — Хорса выпускает тамошняя медсестра. Он же у нас мальчик боевой, альфа, дерётся часто, лечится не реже. Та оборотень сама уходит в лес через служебный ход во время дежурств. Встретились мы как-то, поговорили по душам. Она и согласилась на нашу маленькую авантюру. Пару раз в месяц сын приходит в стаю, мы его обучаем потихоньку.
— А взамен? — спросил я, не подумав, по инерции.
— Взамен? — удивился Оден. — Позабыл ты, Алекс, о волчьих правилах и чести. Но ничего, наверстаешь, парень, — он чуть помолчал и продолжил. — Ничего. Равно как и от вашей семьи мы ничего не попросим взамен помощи. Только если вы сами захотите оказать ее нам.
Когда уже вечерело и мы были достаточно далеко от города, нам встретился помощник вожака. Обрадовавшись встрече, он повел нас через низину, туда, где все уже собрались.
В доме Леонарда Себулы…
Арес старался ступать как можно тише, но стук когтей о паркет то и дело отзывался глухим эхом в просторной гостиной. Кожаный диван ещё сохранил на себе примятый след человека, что сидел здесь не более пяти минут назад. Альфа осмотрелся. Он сжимал в одной руке обсидиан, держа кулак с ним у сердца, а во второй, перехватывая поудобней —
арматуру, удачно найденную у дороги. Неспешно обойдя безлюдное помещение по кругу, он нашел единственную незапертую дверь — деревянную и не смазанную. Она вела аккуратной лестницей в подвал, где горел свет. Только под альфой прогнулась первая ступень, как из прохода внизу высунулось испуганное лицо. Человек закричал, выронил поддон, с которого со шлепками повалилось сырое мясо с кровью. Схватившись за, закреплённый на поясе, жезл, он, не раздумывая, пустил магический луч прямо в туловище оборотня.Глава 8. Перемены
Арес не успел среагировать. Магическое оружие было нацелено точно на него и яркий синий луч должен был моментально испепелить свою цель. Однако, этого не произошло. Он рассеялся, в теле, не причинив вреда оборотню. Человек остолбенел, альфа тоже. Оба смотрели друг на друга с опаской и недоумением. Охранник, поддаваясь панике, вновь выпустил заряд и он также не дал эффекта. Послышался тихий треск. Минералы, что были кое-как сложены обратно в пакет, разламывались от той силы, что была перенаправлена в них. Вспомнились слова Армана: "На кристаллах, к которым приближаешься, оставляется твой след", а затем в памяти волка замелькали лица всех тех, кто за последний день был рядом с ним — сотни волков, энергию которых переняли, как ему казалось, пустые амулеты. Оборотень ухмыльнулся, стараясь не подавать виду, что его защита не выдержит ещё и пары ударов, лениво спросил:
— И что же вам за минералы такие выдают?
— Лазурит, — пробормотал в ответ охранник.
Мужчина предпринял последнюю попытку, в один раз разрядив всю энергию жезла, но альфа уже сбежал по лестнице и, без всяких ухищрений, ударил человека по голове арматурой. Тот повалился на плиточный пол, выронив оружие. "Лазурит" — повторил он про себя, подхватив охранника под руки и облокатив его на стену, тот был жив. "Есть те кристаллики, что бьют без разбора. Они и землю прожгут и тушку твою. Самые распространенные, коллеги твои с такими должны ходить. А есть те, что нацеливается на личную силу обротня. Они не наносят увечий, просто расщепляют всякую материю. Раз министр твой такой экспериментатор, то может и подобным пользуется" — зазвучали в голове слова дяди. Сила Алекса, скрывавшая его собственную, спасла его. Не успел Арес насладиться в должной мере удачным стечением обстоятельств, как вспомнил о долге перед Арманом. В нынешних условиях организовать встречу с отцом было в разы сложнее, но и деваться ему было некуда.
Прошмыгнув в тускло-освещенный коридор, оборотень толкнул приоткрытую толстую дверь и лишился дара речи. Перед ним открылся просторный зал, каждая стена которого была оборудована клетками. Они были разных размеров, а прутья и сетки переливались отблеском разных металлов, с неизменным добавлением серебра. В дальней его части располагалась широкая камера с болтающимися с потолка цепями и наручниками. Справа послышалось шуршание. Арес резко обернулся и угрожающе выставил вперёд арматуру. Но из мелкого вальера показалось безобидное лицо. Это был младенец, поросший шерстью. Не считая этого, его тело было обычным, человеческим. Оборотень выдохнул и приблизился к нему. Но тут на свет показалось новое лицо — перекошенное, гноящееся, одна часть которого, казалось сплыла вниз, к самой детской груди. А потом новое — волчье, взгляд щенка был затуманен, а лапы постоянного тряслись, мешая передвигаться. На него навалился последний, четвертый ребенок — его тело было словно в промежуточном воплощении, но кожа, покрытая мехом, была растянута, будто малыша увеличивали, но потом попытались вернуть в нормальный вид, а зубы, которых в этом возрасте и быть не должно, пронзили насквозь плоть и врезались в кости волчьего черепа. Что самое страшное — они молчали. Их глаза были широко раскрыты и беспрерывно смотрели на незнакомца, но никто не издал ни писка. "Они совсем ещё дети" — промелькнула в сознании ужасающая мысль. Альфа медленно приблизился к клетке. Сел на корточки. Изувеченные, изуродованные малыши замерли, казалось, перестали даже дышать. Арес отшатнулся, вскочил и осмотрел другие камеры, но ничего, кроме нескольких детских трупов и костей не нашел. Главное место заключения, явно предназначавшееся для взрослого волка, было пусто и чисто. Оборотень рванул назад в коридор, подхватал шматки мяса, с которых закапали по полу кровь и жир. Он протолкнул их щенкам и, осторожно пятясь, отошёл. Те не двигались с места, лишь одного из них еле-заметно потрясывало под весом брата или сестры. Когда Арес вышел за дверь и прикрыл ее, он услышал тихий шорох и, последовавшее за ним, чавканье. "Так рано…" — подумал он, поднимаясь по ступеням, ведущим из подвала.
В лесу за городом…
Как только мы подошли ближе, нас окружили вниманием члены стаи Одена. Подрастающий альфа Хорс почтительно сопроводил меня до, собранного им самим, по его же словам, валежника, образовавшего подобие лежанки. Когда мой вид достаточно убедил его в том, что я в порядке и действительно хочу отдохнуть, а не успокаиваю его отговоркой, он переключился на Вендиго. Брат сухо отвечал на вопросы и нервно зыркал на, лепечащего что-то, щенка. Он явно был не в восторге от вынужденного пополнения его круга общения. Миранда, тем временем, отошла вместе с вожаком и его женой Селеной чуть дальше, начиная непростой, но важный разговор о дальнейшем пути. А я положил голову на лапы, вдыхая запах сырой земли, травы и особой вечерней прохлады. Меня окружали звуки насекомых и птиц, редких зверей, что ходили неподалеку, шуршания листвы деревьев и кустов, которые дарили блаженный сон куда лучше, чем, рекомендованная оборотням второго поколения, запись "Звуки природы", длиной ровно в восемь часов — на человеческие биологические часы. Впервые за несколько дней я провалился в беспамятство не от истощения энергии, и не от боли, а потому что сам того хотел.