Весь Дортмундер в одном томе

— Тогда мы должны… — и тут зазвонил домофон. Роджер с недовольством посмотрел на свой стол. — А это что еще за черт возьми? — спросил он.

— Ты скажи, — ответил Фрэнк. — Похоже, что я становлюсь пессимистом, Роджер, — добавил он, пока Роджер шел к столу. — Думаешь, у индейцев есть связи в тюрьме?

— На северо-востоке? Я думаю, тебе пора узнать, что такое меньшинство, — сказал ему Роджер. — Рано сдаваться, Фрэнк.

— Не забудь напомнить, когда будет пора, — с сарказмом подметил Фрэнк и сделал еще несколько глотков.

Роджер подошел к столу и поднял трубку.

— Да, Одри.

— Пришел Бенни, — сказала секретарша.

— Хорошо, — сказал Роджер.

Одри удивленно спросила:

— Хорошо?

— Просто впусти его, Одри.

Фрэнк, пытаясь снова открыть бутылку «Дикой индейки», спросил:

— Впустить кого?

— Бенни.

— А, его, — протянул Фрэнк, и тут открылась дверь, и зашел Бенни Уайтфиш.

Бенни Уайтфиш был маленьким коренастым парнем лет тридцати, одет в выцветшие голубые джинсы и красную рубашку в клетку. Он выглядел виновато, словно он разбил какую-то памятную вещь и надеялся уйти, пока никто не заметит.

— Привет, дядя Роджер, — сказал он. На самом деле, он и был племянником Роджера, сын сестры Роджера. В нем было что-то такое, что казалось, будто он будет племянником даже в девяносто, даже когда не останется старших родственников. Эдакий семейный мальчик на побегушках, до конца жизни.

— Заходи, Бенни, — сказал Роджер, с непривычной для Бенни теплотой в голосе.

Бенни вошел, закрыл за собой дверь, и встал посреди комнаты, сгорбившись и сам себе усмехаясь от неожиданной доброты дяди.

Роджер сказал Фрэнку:

— Я хотел сказать, что нам нужно каким-то образом дискредитировать эту девушку. Будем пытаться до тех пор, пока не накопаем что-нибудь на нее.

— Например, что? — спросил Фрэнк, скрывшись за барной стойкой, где он пытался найти еще одну бутылку «Дикой индейки».

— Что-то предосудительное. Что-то, что заставит людей ее избегать, даже если она и потакноби. Что-то, что заставит племена от нее отвернуться, и к черту этот ДНК тест.

Фрэнк, наконец, показался, держа в руках новую бутылку.

— Даже не знаю, Роджер, — почти без интереса ответил он.

— Бенни, помоги дяде Фрэнку открыть бутылку, — сказал Роджер Бенни.

— Хорошо!

Фрэнк оставил свои тщетные попытки и облокотился на барную стойку.

— А что может быть предосудительное? Коммунистов больше нет, никто не поверит, что она лесбиянка. Мы также знаем, что к ответственности она ранее не привлекалась. Спасибо, Бенни. Налей-ка мне и спроси и своего дяди, может ему тоже наполнить стакан?

— Да, пожалуй, — и Бенни заторопился выполнить указ. — Если вариантов больше нет, Фрэнк, как насчет плохих партнеров?

Фрэнк посмотрел на него из-за барной стойки, Роджер стоял у стола, держа в руках стакан, словно он был на коктейльной вечеринке. Бенни стоял рядом и улыбался, он держал бутылку за горлышко, не зная, поставить ее или лучше все-таки держать, и решил держать в руках, на всякий случай.

— Плохих партнеров? — переспросил Фрэнк. — Каких плохих партнеров?

— Должен же кто-то быть, — уверенно сказал Роджер. — Откуда Перышко Рэдкорн приехала? Вдруг из ниоткуда она появляется со своими историями и заявлениями. Кто-то явно ей помогает, кто-то, словно, как это… пюпитр, придерживает ее в нужном направлении. Она не может делать все сама, так почему люди, которые ее на это надоумили, прячутся? Потому что они нехорошие люди, Фрэнк.

— Я уже потерял нить разговора, — сказал Фрэнк.

Роджер снова одарил Бенни улыбкой. Дважды за день!

— Поэтому, — продолжал Роджер, — я приставил Бенни следить за этой девушкой с момента, как ее выпустили из тюрьмы, поэтому он нам может рассказать, кто ее сообщники. Бенни?

Бенни встрепенулся.

— Да, дядя Роджер?

— Перышко Рэдкорн, — сказал Роджер необычайно терпеливо. — С кем она встречается?

— Ни с кем, — ответил Бенни.

Роджер удивленно на него посмотрел.

— Где бутылка, которую я только что открыл?

— Погоди, Фрэнк, — остановил его Роджер. — Сейчас нам нужно быть предельно внимательными.

Фрэнк сделал задумчивый вид.

— Она ни с кем не разговаривала? — спросил Роджер у Бенни.

— Большую часть времени она проводит в своем автодоме в «Уисперинг пайнс», — ответил Бенни. — Иногда она вызывает такси, но едет только в супермаркет или аптеку, и все в таком роде. Вчера она поехала в Платтсбург, поужинала там одна, потом пошла в кино и вернулась в автодом на другом такси. Сегодня днем она встречалась с судьей Хигби и адвокатом Марджори Доусон, и еще дядей Фрэнком.

— Я с ней не в сообщниках, — возразил Фрэнк.

— Я не верю, — сказал Роджер.

Бенни даже чуть испугался.

— Клянусь Богом, дядя Роджер. Клянусь, я следил за каждым…

— Нет, нет, не ты, Бенни, — остановил его Роджер. — Я уверен, что со своей работой ты справился отлично.

Бенни воспрянул духом.

— Правда?

— Фрэнк, — обратился Роджер к Фрэнку, — оставь бутылку и…

— У меня нет бутылки.

— Она у меня, дядя Фрэнк!

— Поставь ее, Бенни. А ты, Фрэнк, поставь свой стакан и иди к нам сюда, поговорим втроем.

— И я тоже?

— Да, Бенни, иди сюда.

Все трое подошли к диванам бургундского цвета, которые стояли буквой L вокруг столика из стекла и хрома. Фрэнк спросил:

— Ну и что теперь будем делать?

— Пока не знаем, — ответил Роджер. — В этом и есть суть нашей сейчас беседы. Единственное, что я знаю наверняка — это что нужно действовать очень быстро.

23

— Мне это не нравится, — сказал Дортмундер.

— Что, пицца? — уточнил Келп.

— По-моему, с пиццей все в порядке. Отличная пицца, — сказал Ирвин.

— Да не пицца, — сказал Дортмундер. — История, которую Перышко нам сейчас рассказала.

— Но это правда, — сказала Перышко.

— Я знаю, что правда, — уверил ее Дортмундер, — и именно это мне и не нравится.

Когда Перышко вернулась в Виннебаго около пяти, договоренность заключалась в том, что она должна была заказать пиццу и пиво на дом, несмотря на то, что Перышко заявила, что для женщины, живущей одной, это просто дикость.

— Подогреешь остатки, — сказал ей Келп.

— Я заказываю с пепперони, без, с двойным сыром и без.