Весь этот джакч.Дилогия

По лицу нельзя было сказать, сколько толстяку лет. И по рукам тоже. Пухлые, обветренные, грязные. Ну и ладно. Не интересно.

– Ну что? – сказал Лимон. – Третьего не ждём?

– А этого?

– Пусть пока валяется…

И тут Лимону показалось, что глаза толстяка моргнули. То есть чуть-чуть приоткрыл их и тут же зажмурил, но зажмурил крепче, чем было.

– Эй, Кабан, – сказал он и пнул толстяка в бок. – Очнулся?

Тот сделал вид, что не слышит. Лимон со щелчком раскрыл складной нож. Толстяк распахнул глаза и замотал головой. И даже замычал через нос.

– Очнулся, – сам себе покивал Лимон. – Много вас там ещё? – он кивнул в сторону щели. – Один, два? Три, пять, двадцать?

Толстяк таращился.

Лимон присел на корточки. Поднёс нож к кончику носа толстяка.

– Слушай меня, ты. Рабовладелец. Сейчас я буду медленно называть цифры. Сколько ваших там ещё осталось. Когда надо будет, ты моргнёшь. Если моргнёшь неправильно – а я по глазам пойму, что ты врёшь, – я для начала отрежу тебе нос. Понял? Моргни. А теперь поехали. Один? Два? Три?

Толстяк судорожно сжал веки.

– Ну, молодец. Пока живи…

– Кто-то идёт, – сказал Дину.

Лимон вскочил. Передёрнул затвор пистолета. Какая-то не наша модель… Предохранитель был автоматический, как у «герцога» – срабатывал при обхвате рукояти. А вот как вынимается магазин?.. ладно, разберёмся после.

Лимон молча показал Дину и Зее, где им стоять, сам присел, прикрыл лицо локтем. В первую секунду не увидит, а потом – плевать. Дину распластался по стене, в руке – дубинка. Зее присела за спиной Лимона.

Ну же…

– Эй вы, говнорезы, чего ворота не запираете? – раздалось со двора. – Разбегутся тараканы – самих вас продам свинарям…

Из-под локтя Лимон увидел здоровенного – на этот раз не жирного, а именно по-деревенски здоровенного, жилистого и явно очень сильного парня, босого, в выцветших солдатских штанах, голого по пояс. Оружия видно не было – впрочем, это ещё ни о чём не говорило, и у этих двоих пистолеты были заткнуты за пояс сзади. Он стоял по ту сторону ворот и, приложив руку ко лбу, вглядывался в сумрак сарая.

Если сейчас не войдёт, придётся стрелять, подумал Лимон. Жаль, лучше бы ещё немножко потихариться…

И тут в глубине сарая закричала немая девочка. Это было так неожиданно и страшно, что Лимон чуть было не обернулся.

– Я кому говорил – моих девок не трогать? – и парень быстро вошёл в сарай. – Таху, у тебя ещё…

И тут Зее за спиной Лимона издала странный хакающий звук. Что-то чёрное метнулось в воздухе, а парень вдруг схватился за живот, замер, недоверчиво посмотрел вниз – потом медленно повернулся и на подгибающихся ногах двинулся к выходу. Дину ударил его дубинкой – но попал не по голове, а по плечу. Тот лишь дёрнулся…

– Держи его! – закричала Зее.

Дину прыгнул на полуголого, как защитник при игре в мяч: ударяя в корпус плечом и скрещенными руками. Удар пришёлся в бок. Парень отшатнулся, но на ногах устоял; Дину перекатился через плечо и снова принял стойку для прыжка. Лимон бросился к деревенскому, но Зее неожиданно обогнала его, прыгнула и повисла у того на плечах, вцепившись пальцами в лицо. Парень взвыл и крутнулся на месте, и только тут Лимон увидел – вернее, понял, – что из живота его торчит рукоять ножа. Парень пытался отодрать скрюченные пальцы от своего лица, и это у него наверняка получилось бы – поэтому Лимон повторил то, что сделал Дину: прыжок защитника. Но он бил в живот…

Ощущения были такие, будто Лимон врезался в кирпичную стену – и всё-таки проломил её. Парень рухнул на спину, прижав Зее, Лимон навалился на них сверху. Наверное, можно было вставать, вернее, нужно было вставать, но тело вдруг перестало слушаться. Непонятно с чего вернулись вдруг вчерашние онемение и неподвижность… Лимон наконец сумел сползти вбок, и тогда Зее тоже начала выбираться.

Потом Лимон увидел в своей руке пистолет. Так с ним и бросился. Ну… бывает.

И тут он увидел, как к ним приближается немая девочка. Она шла, странно выворачивая ступни и слегка расставив руки. Голова её была наклонена и повёрнута немного в сторону, поэтому смотрела она косо и исподлобья. Зрелище было совершенно кошмарное…

– Что, всё? – спросила она глухо.

– Не знаю, – сказала Зее, отодвигаясь. Она тоже не могла встать.

Немая девочка подошла вплотную и упала на колени – почти ткнувшись ими в голову лежачего. Лицо его было в нескольких местах разодрано до мяса. Несколько долгих секунд она смотрела на это лицо, потом подняла руки и обрушила на него свой кулачок. Потом ещё раз и ещё…

– Ты что? – спросил Лимон.

– Пусть, – сказала Зее. – Это он – Илли… ну… и её, наверное, тоже…

Ноги лежащего вдруг немного согнулись в коленях, задрожали и распрямились. Резко запахло дерьмом.

– Всё, – сказала Зее. – Ты убила его.

– Правда? – спросила девочка.

– Правда.

– Это хорошо… он больше не будет…

– Не будет. Ты посиди там ещё немного, хорошо?

– Нет, я с вами.

– А потом с нами. Не сейчас. Не сию минуту… Джедо, ты как?

– Сейчас будет нормально…

Лимон сел, потом встал. Всё тело болело. Это что, я так вложился в прыжок? Похоже на то…

– Сейчас… – только не допустить, чтобы началась дрожь. Что там надо? – запрокинуть голову, высунуть язык и подышать открытым ртом? Вдох – выдох… вдох – выдох… ну и ещё разочек… – Я готов.

Потом он понял, что только что возникла какая-то несообразность. Ведь Илли убил тот гад, который без подбородка. А Зее сказала…

– Ты сказала: «это он – Илли». Он – что?

– Он… изнасиловал её. Они и меня хотели… но Илли убили, начался скандал…

– Ясно… Тогда бери свой ножичек, и пошли. Дину, ты в норме?

– Вполне. Хотя думал, что выбил плечо. Как каменный, джакч. Извини, Зее.

– Ничего.

Лимон, держа пистолет двумя руками стволом вниз, приблизился к щели и наконец-то выглянул наружу.

Перед ним расстилался весьма обширный двор, местами засыпанный щебнем. Слева виден был высокий неряшливый забор из жердей, перед ним косо врос в грязь тракторный прицеп с каркасом для тента. Дом, большой, сложенный из шлакоблоков, двухэтажный в центре и с двумя одноэтажными пристройками по бокам, стоял справа. Прямо – открывалось пустое свободное пространство, некоторое время Лимон ничего не мог понять, потом сообразил: там, наверное, начинался обратный скат холма, дальше шла какая-то не видимая отсюда долина, а ещё дальше угадывалась лесистая невысокая гряда Гуррахачи, сейчас почти скрытая туманной дымкой и почти сливающаяся с небом. А это значит, что там, по долине, проходит шоссе, до которого отсюда самое большее десять километров…