Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

— А мы их и разделяем, — сказал фримен. — Я видел, как вы бились с Харконненами. Хорошо бились. В иные времена хотел бы я, чтобы ты бился плечом к плечу со мною!..

— Так скажи, где моя рука может пригодиться тебе? — горячо сказал Хават.

— Кто знает? — промолвил фримен. — Сейчас повсюду — харконненские войска… Однако ты до сих пор так и не принял Водяного решения — и не передал его своим раненым.

«Я должен быть осторожен, — напомнил себе Хават. — Я явно не понимаю чего-то важного».

— Может, — сказал он, — ты покажешь мне путь? Путь, годный для Арракиса?

— Вот мысли чужака, — с легкой насмешкой сказал фримен и показал куда-то на северо-запад, за скальные вершины. — Мы же видели, как пришли вы ночью через пески. — Он опустил руку. — Вот ты расположил своих людей на сыпучем склоне дюны. А это — плохо. У вас нет ни дистикомбов, ни воды. Вам долго не продержаться.

— Да, нелегко дается жизнь на Арракисе, — признал Хават.

— То правда. Но мы все же убивали Харконненов!

— А что вы делаете со своими ранеными? — напрямую спросил Хават.

— Разве не знает настоящий человек, когда его стоит спасать и когда нет? — поднял брови фримен. — Ведь твои раненые знают, что у вас нет воды. — Он повернул голову, искоса взглянул на Хавата. — Пришло время Водяного решения… И раненые, и здоровые должны теперь подумать о судьбе всего племени, о его будущем.

«Будущее племени, — подумал Хават. — Будущее племени Атрейдесов! А ведь в этом есть смысл…»

Он наконец заставил себя задать вопрос, которого избегал до сих пор. Боялся задать.

— Ты знаешь что-нибудь о моем герцоге — или о его сыне?

Непроницаемые синие глаза снизу вверх посмотрели в глаза Хавата.

— Что-нибудь?

— Какова их судьба?! — почти крикнул Хават.

— Судьба у всех одна, — неторопливо ответил фримен. — Герцог твой, говорят, уже принял ее. А что до Лисан аль-Гаиба, его сына… его судьба — в руках Лиета. А Лиет не сказал еще.

«Я мог и не спрашивать — я знал это и так».

Он вновь взглянул на своих людей. Они уже все проснулись. И все слышали. Они смотрели вдаль, на пески, и по их лицам видно было, что они поняли: на Каладан возврата нет, а теперь потерян и Арракис.

Хават повернулся к фримену:

— А о Дункане Айдахо ты знаешь что-нибудь?

— Он был в Большом доме, когда отключился ваш щит, — ответил тот. — Это я знаю… но и только.

«Да, она отключила щит — и впустила Харконненов, — билось в голове у Хавата. — Я — я! — сидел спиной к двери! Но как могла она совершить это — когда это должно было повернуться и против ее сына?.. Но… кто поймет мысли гессеритской ведьмы… если их можно назвать человеческими мыслями…»

Хават попытался сглотнуть — горло пересохло.

— А о мальчике… когда ты узнаешь хоть что-нибудь о мальчике?

— Мы слишком мало знаем о том, что делается сейчас в Арракине, — не спеша ответил фримен. — Кто знает?..

— Но вы сможете узнать?..

— Возможно. — Фримен почесал рубец возле носа, — Скажи мне теперь, Суфир Хават: знаешь ли ты что-либо о большом оружии, которым пользовались Харконнены?

«Артиллерия, — горько подумал Хават. — Ну кто мог подумать, что они вспомнят о пушках в наш век лиловых щитов?!»

— Ты говоришь об артиллерии, с помощью которой они засыпали в пещерах наших бойцов, — проговорил он. — Я знал о подобном оружии со взрывчатыми снарядами… теоретически.

— Кто укрылся в пещере, имеющей лишь один выход, заслуживает смерти, — отрезал фримен.

— Но зачем ты спрашиваешь об этом оружии?

— Так угодно Лиету.

«Это — то, что ему от нас нужно?» — подумал Хават. И вслух:

— Так ты пришел к нам за информацией о больших пушках?

— Лиет пожелал сам увидеть такое оружие.

— Чего же проще, — хмыкнул Хават. — Захватите одну пушку.

— Да, — кивнул фримен. — Мы и захватили. Спрятали ее там, где Стилгар сможет изучить ее для Лиета — и где Лиет сможет сам осмотреть ее, коль скоро будет на то его воля. Впрочем, не думаю я, что Лиету это будет интересно: неважное оружие. Не самая лучшая конструкция для Арракиса.

— Вы… захватили пушку?! — не веря своим ушам, переспросил Хават.

— Ну да, — ответил фримен спокойно. — Добрая была сеча. Мы потеряли лишь двоих, зато пустили воду, пожалуй, сотне их бойцов.

«Да ведь при каждой пушке были сардаукары! — мысленно закричал Хават. — А этот безумец из пустыни запросто говорит, что они потеряли лишь двоих — и это против сардаукаров!..»

— Мы бы и тех двоих не потеряли, — заметил фримен, словно читая его мысли, — если б не те, другие, что дрались за Харконненов. Среди них были отменные бойцы!

Один из людей Хавата подошел, припадая на раненую ногу, взглянул сверху вниз на сидящего на корточках фримена:

— Ты говоришь о сардаукарах?!

— Он говорит именно о сардаукарах, — устало кивнул Хават.

— Сардаукары, вот как! — сказал фримен, и в голосе его, кажется, зазвучало недоброе веселье. — Да! Вот, значит, каковы они. Да, добрая выдалась ночка. Сардаукары, скажи-ка! А какой легион? Вы знаете?

— Нет, не знаем, — ответил Хават.

— Сардаукары, — задумчиво пробормотал фримен. — А в харконненской форме! Вот странно, а?

— Значит, Император не хочет, чтобы знали, что он выступил против Великого Дома.

— Но вы-то знаете, что это — сардаукары.

— Да кто я такой? — горько спросил Хават.

— Ты — Суфир Хават, — спокойно напомнил фримен. — Ну что ж, мы бы это и так узнали в свое время: мы уже послали троих пленных к Лиету, чтобы его люди допросили их.

Адъютант Хавата медленно переспросил, не веря своим ушам:

— Вы… взяли в плен сардаукара?!

— Только троих, — отмахнулся фримен. — Очень уж хорошо дерутся.

«Ах, если б у нас было время привлечь на свою сторону фрименов! — горько подумал Хават. — Если б мы успели обучить и вооружить их!.. Великая Мать, какое войско б у нас было!..»

— Может, ты откладываешь решение, беспокоясь из-за Лисан аль-Гаиба? — спросил фримен. — Если так, то знай, что не будет ему вреда ни от кого и ни от чего, коль скоро он и впрямь Лисан аль-Гаиб. Итак, не думай пока о том, чему нет свидетельства.