Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе

Киту укоризненно потряс Джонни.

— Ты пришел в темноте. Не похож на себя. Но запах тот же. Джонни!

— Тот же Джонни, — сказал он и погладил их с грубоватой лаской, как бывало, этих больших собак с тонкой дымчатой шерстью. Потом он поднял глаза и увидел двух людей, стоявших на каменных ступеньках и глядевших вниз.

Один был мужчина, золотокожий дарван с медными волосами. На нем был легкая летняя одежда, шорты, сандалии и тонкая рубашка, сквозь которую до пояса просвечивалось его гибкое тело. Его звали Сери Отку, он когда-то был партнером Кеттрика. В руках он держал дубинку.

Второй была женщина, тоже золотокожая дарванка, но ее кожа была бледной и теплой как мед на солнце, волосы сохраняли мягкий блеск. Они были довольно длинными и касались плеч при каждом повороте головы. Глаза ее были голубыми, губы красные, она была сложена и держала себя так, что каждое ее движение было похоже на музыку. На ней был светло зеленый халат, который окутывал ее тело, как цветочный туман. Ее звали Ларис, и она тоже когда-то немало значила для Кеттрика.

Женщина спустилась на одну ступеньку, потом сделала еще один шаг вниз, глядя на пришельца как на незванное привидение.

— Джонни, — прошептала она. — Джонни, ты не должен был возвращаться!

Глава 4

Кеттрик подошел к лестнице и долго стоял ничего не говоря. Она совсем не изменилась, именно такой он видел ее в своих мечтах, именно такой желал ее с самого начала его ссылки. Ему не хотелось говорить. Ему хотелось только смотреть на нее, стоящую на ступеньках в зеленом платье, с бликами света на пышных волосах. И как будто где-то вдалеке позади нее он увидел, как Сери положил свою дубинку и сделал шаг вперед.

И тут вопрос четко прозвучал в его сознании. Вопрос не новый. Такой же старый, как вся его ссылка. Ему не хотелось задавать его, но по-другому было нельзя.

— Почему, Ларис? Почему мне нельзя было возвращаться?

Ответил Сери:

— Потому что это принесет только неприятности, тебе, нам… Ты в своем уме… приехать сюда?

— И все, Ларис? — спросил Кеттрик. — Или что-то еще?

И все же что-то в ней изменилось. Ее лицо всегда было таким открытым и прозрачным для него, как будто она была сделана из стекла, это наверное потому, подумалось ему сейчас, что она никогда не старалась ничего от него скрывать. Злость, любовь, скука, нетерпение, радость — все было открыто для него, делай с этим что хочешь. Но теперь ее лицо стало маской, которую он не мог прочитать.

И все же она сказала:

— Я принадлежу только себе, Джонни, как всегда.

Она не сводила с него взгляда широко раскрытых удивленных глаз, будто, как подумал он, она все еще надеялась, что все это ошибка, что ей кажется. Легкий ветерок приподнял ее волосы и пошелестел зеленой материей, окутывавшей его тело, она чуть вздрогнула как от прикосновения холодного воздуха.

— Тебе не надо было приезжать, — снова сказала она. Потом она повернулась и пошла обратно по ступенькам, оттолкнув Сери и опередив его. Потом она исчезла в зеленой тени сада.

Кеттрик смотрел ей вслед, лицо его стало сдержанным и непроницаемым. Сери продолжал смотреть на него.

— Ну, — сказал Кеттрик, — много времени прошло.

Он пожал плечами и улыбнулся Сери:

— Не надо так удивляться.

— А что надо? — спросил Сери. — Скажи, мне что радоваться? Быть счастливым? Потому что ты появляешься среди ночи, мой старый друг, мой дорогой друг! И я должен быть счастлив, что вижу тебя. Послушай, Джонни, я уже встал на ноги после той неприятности, и теперь, если тебя найдут в моем доме…

Он был разъярен.

— На этот раз они просто депортируют тебя. Теперь это уже Наркад.

Наркад — это был тюремный мир Хайдаса, не такое страшное место как остальные тюрьмы, но все равно место неприятное.

— И Секма не поверит, что я ничего не знал, что я не при чем к твоему появлению. Ты погубишь меня, Джонни!

Кеттрик тихо ответил:

— Не могу осуждать тебя за это. Но Секма еще не стучит в твою дверь, так почему бы не успокоиться пока? Дай себе пару минут остыть, пережить шок. И тогда может, ты вспомнишь о более интересных для себя вещах. Например, полмиллиона кредитов.

Потом он посмотрел на свою грязную одежду.

— А пока что я бы хотел немного воды и мыла.

— Полмиллиона кредитов, — повторил Сери и спустился со ступенек:

— Ты о чем, Джонни? Зачем ты вернулся?

— Я вернулся завершить то, что начал на Белом Солнце.

Он не совсем видел лицо Сери, не совсем замечал выражение внезапного осознания. Он думал о Ларис. Он никогда не старался представить себе картину их будущей встречи, не думал о том, что она может сказать ему. Но ничего подобного он не ожидал.

Конечно, его не было более двух лет. И конечно, она не могла знать, что он вернется, сегодня ночью и когда-нибудь вообще. Они давно попрощались друг с другом.

И все же…

Слезы, злость или просто слова о том, что она принадлежит другому, это он мог бы понять. Но она просто закрыла перед ним дверь, и этого он понять не мог.

Он прошел мимо Сери и начал подниматься по лестнице, повинуясь мгновенному порыву найти Ларис в саду и взломать ту дверь пусть даже силой. Но он остановил себя при мысли: «Ну ее к черту, пусть делает что хочет.» Ему вдруг стало смешно и он расхохотался про себя. Ради женщины он мог пересечь космос, но ни за что он не поднимется на эту лестницу.

Остановившись он услышал голос Сери:

— Белое солнце. Да. Я должен был знать это.

— Ты должен был знать и кое-что другое, — сказал Кеттрик ровным тоном. — Ты должен был бы знать, что я бы не приехал, если бы не был уверен в том, что справлюсь, что меня не поймают, что я не причиню тебе неприятностей. — Он с любопытством посмотрел на Сери. — Ты не был раньше таким робким.

Сери резко ответил:

— У меня не было на то причин.

Киту и Чай подбежали к лестнице, их бока раздувались, как после долгой и тяжелой погони. Они скалили зубы в улыбке Кеттрику.

— Мы смотреть туда, везде. Никого за тобой. Ты остаешься, Джонни?

— Пока да, — сказал Кеттрик. — Спасибо.

Они радостно завизжали и поскакали к себе. Сери смотрел им вслед, лицо его ничего не выражало.

— Ты всегда умел обращаться с ними, — пробормотал он. — Они достаточно покорны мне, но тебя они любят. Да? — Он покачал головой и вздохнул. — Ладно, Джонни. Я выслушаю тебя.

И он сделал первый дружелюбный жест, положив руку на плечо Кеттрика.

— Пойди умойся, а то несет от тебя как из грязного трюма. Надеюсь, мои вещи все еще тебе по размеру. Возьми все, что нужно.