Весь Кир Булычев в одном томе

Андрей не вслушивался, но сказал, словно хотел похвалить Айно, а на самом деле ревнуя:

— У нас в бараке Айно звали Булыжником. Правда похож?

Ни профессор, ни Альбина ничего не ответили на слова Андрея, и ему стало стыдно, что он их произнес.

Вернулся Айно и сказал, что Аникушин украл у соседа кусок пайки.

— Уже сытый, а все равно еще хочет, — сказал Айно.

Он снова занял позицию напротив Альбины, и лицо, подсвеченное снизу неверным, слабым светом маленького костра, было не только грубым, но казалось Андрею зловещим.

— Зачем приезжал Алмазов? — спросил Андрей.

— Чтобы я его просила о жизни, — ответила Альбина.

— Значит, вы думаете, что они твердо решили нас завтра убить? — спросил Семирадский.

— Он бы мне отказал в жизни, — сказала Альбина, глядя в костер и не слыша профессора. — Он хотел, чтобы я попросила, а он бы все равно оставил меня здесь… я так думаю.

— Ну, ничего страшного, — сказал неожиданно Айно. — Ты все равно попросила. За слона.

— Что за слона? — спросил Семирадский. — Вам обещали?

— Да. Завтра, — сказала Альбина. — Тогда я и поняла, что нас убьют завтра в первой половине дня.

— Почему?

— Потому что Ян всегда держит слово. Но особенным образом, с обманом. Если он дал слово, что поможет слону днем, значит, будут объективные обстоятельства, которые не дадут помочь. И он будет чист перед своей совестью. А мы все будем мертвые.

— Надеюсь, что вы преувеличиваете, — сказал Семирадский. — Я надеюсь.

Он не видел Алмазова, вернее всего, не знал о его существовании и недавнем приезде, и потому его слов никто не принял всерьез.

— И еще он хотел попрощаться, — сказала Альбина. — Мы же давно знакомы.

После этих слов наступило долгое молчание, и, видно, не выдержав паузы, профессор произнес:

— А вы слышали о художнике Семирадском?

— Разумеется, — сказал Андрей. — Он писал библейские сюжеты.

— Он был очень чувственный, — добавила Альбина.

— Это мой дядя, — сказал обрадованно профессор, словно встретил потерянных родственников.

Потом Альбина поднялась и сказала, что хочет посмотреть на звезды.

— Это можно сделать не выходя из дома, — сказал Андрей.

— Я провожу вас, — сказал Айно.

— Только умоляю, не отходите от дома, — сказал профессор.

— Мы постоим у дверей и вернемся, — сказала Альбина.

И Андрею было нечего больше сказать. Он должен был сообразить и предложить себя в спутники Альбине, а не запрещать. Что ты можешь запретить женщине, которая знает, что завтра умрет?

— Я полагаю, — сказал профессор, протягивая Андрею кружку с разведенным спиртом, — что на вышке они поставили прибор, который определяет воздушную цель. Они будут производить налет на город на аэропланах, а с вышки их будут засекать.

— И сбивать? — спросил Андрей с мрачным сарказмом.

— Наверняка у них где-то укрыты батареи зенитных пушек, — сказал Семирадский.

Было очень тихо, чуть потрескивали головешки в костре, с улицы доносились невнятные звуки разговора.

— Я читал в газете, совсем недавно, — сказал профессор, — что в Англии проводятся опыты по этой части. Это очень важно в будущей войне.

— Для этого незачем строить город, — сказал Андрей. Голос профессора его раздражал. Ему хотелось услышать, о чем говорят Айно и Альбина.

— Да, — согласился профессор, — города не строят для того, чтобы разрушать…

— На вышке лежит бомба, — сказал Андрей. — Особая бомба. Я не знаю другого объяснения.

Андрей замолчал, охваченный тяжелой тоской. Он угодил в тупик и потерял следы Теодора. А самому уже не выбраться, не успеть.

— Я пойду, — сказал профессор. — Уже поздно.

— Я провожу вас до угла, — сказал Андрей.

Айно и Альбина стояли недалеко от подъезда, приблизившись друг к другу. Альбина сделала шаг в сторону, а может быть, Андрею все это показалось в темноте. Айно и Альбина попрощались с профессором, и Андрей проводил его до угла.

Когда они вышли на площадь, издалека донесся гулкий звук, какой получается у плохого трубача, ему ответил короткий рев.

— Они меня зовут, — сказал профессор. — Прощайте. Вы не представляете, как мне их жалко.

Когда Андрей возвращался к дому, Альбина и Айно продолжали стоять у стены.

— Не замерзли? — спросил Андрей.

— Да, конечно, — спохватилась Альбина. — Пора домой.

Костер погас, остались красные угли, они чуть грели.

— Я пойду? — спросил Айно. Как будто даже не у него, а у Альбины. Альбина промолчала.

— Спокойной ночи, — сказал Андрей. — Счастливых сновидений. Дай Бог, нас до утра не взорвут.

Айно тяжело пошел по лестнице наверх.

Альбина стояла спиной к окну. Андрею слышно было, как Айно шагает по своей комнате. Перекрытия были тонкие, наверное, в одну доску — никто же не должен был в этом доме жить.

— Рано в кровать, рано вставать, завтра на парте не будешь зевать, — сказал Андрей и поперхнулся.

Бодрость его слов была лживой. Но в голове шумело от спирта, а рядом была принадлежавшая ему женщина.

— Разумеется, — тихо ответила Альбина. — Рано вставать.

Но не сделала попытки лечь.

— Так как вы формально моя супруга, — сказал Андрей, — то ложе у нас общее. Вы уж простите.

— Да, конечно, — согласилась Альбина.

Андрею было неловко. Очевидно, требовались решительные поступки уверенного в себе мужчины, а не эти пустые слова.

Он подошел к Альбине, она отступила к топчану, накрытому клочьями войлока.

— Может, хотите еще спирта? — спросил Андрей. — Там в кружке должно остаться.

— Нет, я не люблю спиртные напитки, — старомодно ответила Альбина.

Андрей протянул руку и взял ее пальцы. Пальцы были холодными, чуть влажными и покорными. Это прикосновение наэлектризовало тело Андрея, и он потянул к себе Альбину за пальцы, затем перехватил ее за плечи. Альбина была беспомощна и вынуждена была прижаться к нему всем телом.

— Альбина, Аля, — заговорил Андрей. — Простите, пожалуйста, простите, но все может случиться… завтра нас больше не будет… И мы с вами, понимаете, мы обязаны… это наша судьба.