Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

Нелл в школе; ненавистная мисс Страйкен; наказание дополнительными занятиями; мисс Матесон объясняет свою философию образования; пути подружек расходятся

АГЛАЯ — СИЯНИЕ

ЕВФРОСИНА — РАДОСТЬ

ТАЛИЯ — ЦВЕТЕНИЕ

Имена трех граций и сами леди в представлении различных художников, нарисованные, написанные маслом, изваянные в мраморе и вылепленные из глины, украшали Академию мисс Матесон как изнутри, так и снаружи — куда ни посмотри, та или иная порхает над цветущей лужайкой, венчает лавровыми венками достойных, возносит факел к небесам или изливает лучезарное сияние на внимательных юниц.

Нелл больше всего любила уроки Талии — им отводилось по часу с утра и в конце занятий. Когда мисс Матесон дергала за старую веревку и по школе разливался короткий мелодичный звонок, Нелл и другие девочки из класса вставали, приседали перед учительницей, строились в цепочку, выходили по коридору во двор — и гурьбой неслись в зал, где снимали тяжелую, в кусачих оборках школьную форму и надевали более легкую, просторную, в кусачих оборках школьную форму, дававшую больше свободы движениям.

Цветение вела мисс Рамануджан или кто-то из ее помощниц. По утрам девочки занимались чем-нибудь атлетическим, вроде хоккея с мячом, в конце уроков — чем-нибудь изящным, например, бальными танцами, или (хи-хи!) учились ходить, стоять и сидеть, как настоящие леди.

Часы Сияния принадлежали мисс Матесон, хотя она обычно перепоручала их кому-нибудь из помощниц, а сама въезжала то в одну, то в другую классную комнату в старом плетеном кресле на деревянных колесах. На этих занятиях девочки разбивались по пять-шесть, отвечали на вопросы и решали задачки, например, считали, сколько видов растений и животных можно отыскать на квадратном футе леса за школой. Ставили пьесы на греческом. На рактивной модели изучали домашнее хозяйство оджибуэев до и после появления лошадей. Конструировали несложные наномеханизмы, пытались синтезировать их в МС и запустить в ход. Ткали парчу и делали фарфор, как древние китаянки. А еще был целый океан истории: сперва библейской, греческой и римской, потом — самых разных народов по всему миру. И все это служило фоном для Истории Англоязычных Народов.

Последний предмет, как ни странно, в уроки Сияния не входил, а составлял специальный курс — "Радость", который преподавала мисс Страйкен.

Мисс Страйкен не только вела у них по два часа каждый день, но еще и собирала всех девочек утром, в полдень и вечером. Главной ее функцией в этот период было призвать учениц к порядку, сделать прилюдное внушение овечкам, явственно заблудшим с прошлого построения, выложить попутно любые соображения, пришедшие ей в голову за последнее время, и наконец с благоговейным придыханием просить отца Кокса, местного викария, чтобы тот начал молитву. Кроме того, мисс Страйкен получала девочек в полное свое распоряжение на два часа в воскресенье и могла по собственному разумению назначить неуспевающим дополнительные занятия в субботу, от урока до восьми.

Впервые очутившись на уроке мисс Страйкен, Нелл обнаружила, что ее парту по ошибке поставили точно за партой другой девочки, и ничего, кроме банта соседки спереди, увидеть отсюда невозможно. Нелл встала, попыталась подвинуть парту, и поняла, что та привинчена к полу. Собственно, все парты в кабинете мисс Страйкен были расставлены идеально ровными рядами и смотрели в одну сторону, а именно, на мисс Страйкен или ее помощниц, мисс Боулвер и миссис Дишер.

Мисс Боулвер преподавала Историю Англоязычных Народов, начиная с римлян в Лондиниуме, и дальше через норманское завоевание, Великую Хартию, Войну Роз, Возрождение и Гражданскую войну; но по-настоящему она развернулась только в георгианский период, когда с пеной у рта обрушилась на монарха-сифилитика, чьи пороки вынудили честных американских колонистов с возмущением отколоться от Англии. Изучали по большей части холодящие кровь отрывки из Диккенса, которого, как много раз повторяла мисс Боулвер, называют викторианским писателем, поскольку творил он в царствование Виктории I, однако на самом деле книги его — о довикторианских временах, а нравы первых викторианцев — тех, что построили старую Британскую Империю были во многом реакцией на мерзости отцов и дедов, так убедительно запечатленные Диккенсом, любимым писателем викторианцев.

Девочек даже заставили, не выходя из-за парт, сыграть в несколько рактивок и посмотреть, как тогда жилось — довольно кисло, даже если выбрать опцию, отключающую болезни. Тут вступила миссис Дишер и сказала, что если это их пугает, пусть полюбуются, как жили бедные в конце двадцатого века. И действительно, когда рактивка показала им жизнь ребенка в Вашингтоне, округ Колумбия, на исходе девяностых годов, большинство учениц согласилось, что работный дом довикторианской Англии в сравнении — сущий рай.

По этим предметам предстояло сдавать три экзамена: история Британской империи, до-Вьетнамская Америка, новая и новейшая история Атлантиды. В целом миссис Дишер рассказывала больше о современности и обо всем, что касается Америки.

В конце каждого периода и каждого раздела мисс Страйкен подводила итоги. Она громогласно объясняла, к каким выводам они должны были прийти, и не останавливалась, пока не убеждалась, что все девочки усвоили их намертво. Еще она имела обыкновение влетать в класс и лупить по рукам учениц, которые шушукались, строили рожи, передавали записочки, рисовали на промокашках, считали ворон, чесались, ковыряли в носу, вздыхали или горбились.

Очевидно, она следила за ними по мониторам из своего крохотного кабинета, дверь в который вела прямо из классной комнаты. Раз Нелл сидела на уроке Радости и прилежно впитывала все о лендлизе. Внезапно за спиной раскрылась дверь в кабинет мисс Страйкен. Как все девочки, Нелл пересилила порыв в панике обернуться. Застучали каблуки, засвистела линейка, и внезапно пальцы пронзила резкая боль.

— Причесываются в одиночестве, не на людях, — сказала мисс Страйкен. — Остальные девочки это знают. Теперь будешь знать и ты.

У Нелл горело лицо; она, как лубком, обхватила ушибленную руку здоровой. Она ничего не понимала, пока другая девочка не поймала ее взгляд и не покрутила пальцем у виска; видимо, Нелл наматывала волосы на палец, как всегда, когда читала Букварь или напряженно думала.

Линейка была такой чихней в сравнении с настоящими побоями, что Нелл поначалу не принимала ее всерьез и даже посмеивалась про себя. Однако шли месяцы, и удары сделались болезненней — то ли Нелл разнежилась, то ли (и это более вероятно) наказание стало достигать цели. Раньше она была настолько чужая, что ее невозможно было задеть. Теперь, по мере того, как она делала успехи в других предметах, завоевывала уважение учителей и одноклассниц, у нее появилась гордость. Иногда ей хотелось взбунтоваться, плюнуть на все, чтобы ее не за что стало зацепить, однако другие предметы нравились ей так сильно… Нет, невозможно!

Как-то мисс Страйкен решила сосредоточить все внимание на Нелл. Ничего необычного в этом не было — она имела обыкновение выбирать одну ученицу и некоторое время усиленно ее воспитывать. За двадцать минут до конца урока Нелл успела получить по правой руке за кручение волос и по левой за кусание ногтей, когда, к своему ужасу, внезапно поняла, что почесала нос, а мисс Страйкен стоит между рядами и смотрит орлицей. Руки Нелл мгновенно юркнули под парту.

Мисс Страйкен подошла неторопливо — тук-тук-тук.

— Правую руку, Нелл, — сказала она. — Вот сюда.

И она показала линейкой желаемый уровень — довольно высоко, чтобы видел весь класс.

Нелл колебалась, потом подняла руку.

— Чуть выше, Нелл, — сказала мисс Страйкен.

Нелл подняла чуть выше.

— Думаю, еще дюйм, и будет в самый раз, — сказала мисс Страйкен, разглядывая пальцы Нелл, словно те изваяны в мраморе и только что подняты из раскопок античного храма.

Нелл не могла заставить себя сдвинуть руку.

— Еще дюйм, Нелл, — повторила мисс Страйкен, — чтобы другие девочки смотрели и запоминали.