Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— Вы нас принимаете за кучку дикарей. Вторгаетесь на наши земли и даже не думаете просить разрешения. Приводите с собой воинов, оружие, планер, «Тор».

— Незнам, а сколько, по-вашему, орбитеров сейчас находится на поверхности Земли?

— Не считайте нас отсталыми. Мы знаем, что вы расселились по всей Берингии, как вы ее называете.

— Мы расселились по всей планете.

— Пускай так. Нашу позицию это не меняет.

— Свою позицию вы обозначили предельно ясно. — Тэ так и не придумал, что еще сказать. — Могу ли я тогда поинтересоваться, зачем вы пришли поговорить с нами?

— Ваши воины убивают наших, — пожаловался Незнам.

— Как человек, который явно разбирается в поведении воинов, вы должны понимать, как с их точки зрения выглядит это. — Динаец демонстративно дернул цепь.

И снова дипломатический просчет. Малейший намек на наличие более чем одной точки зрения выводит этот народ из себя. Когда же до Тэ наконец дойдет?

— С моей точки зрения, мы сейчас находимся в состоянии войны, — сказал Незнам. — И у обеих сторон конфликта есть пленники.

— И как бы вы хотели разрешить этот конфликт?

— По возможности без насилия, — ответил диггер. — Однако не ручаюсь, что остальные настроены так же. — Он мотнул головой в сторону лагеря.

— Жду вашего предложения.

— А мы ждем вашего, — рявкнул Незнам в ответ и так неожиданно развернулся, что чуть не сбил с ног Энци.

Здоровяк с копьем тоже развернулся, однако Энци уходить не торопилась. Она осталась на месте, не сводя глаз с эпикантуса на глазах Эйнштейна.

— Как тебя зовут? — спросил он ее.

— Сонар-Таможня! Пошли! — окликнул ее Незнам.

— Вот и узнал, — сказала она.

Она нехотя засеменила к планеру. Но даже когда она уселась с сородичами вокруг костра, лицо ее, бледное и подсвеченное пламенем, как Луна, все равно было обращено в их сторону.

— Итак, с чего начать? — спросил Тэ.

На самом деле он говорил сам с собой, но это, похоже, вырвало Эйнштейна из мира грез. Он вздохнул, однако все-таки привел себя в чувство.

— Незнам сказал: «Нам встречались такие к западу отсюда». Это про Барда.

— Да, сказал.

— Предполагаю, диггеры отправляли разведчиков за сто шестьдесят шесть градусов тридцать минут. Они, конечно же, не знали, что пересекают какую-то границу. Это же, понимаешь, в конце концов, воображаемая черта.

Тэ не сдержал смеха.

— Эйнштейн, если мы все-таки выберемся из этой заварушки живыми, я отправлю тебя в школу манер.

— Чего?

— Курсы этикета для айвинцев. Там тебя научат общаться с представителями иных рас.

— А что не так?

— Забудь. Извини, перебил. Продолжай.

— Их разведчики, наверное, сталкивались с пограничниками красных — то есть с неондерталами.

— И что бы ты на их месте подумал, впервые увидев неондертала?

— Монстр — возможно. Инопланетянин — нет.

Тэ кивнул.

— Да уж, при всем уважении к Барду и его сородичам, лучше бы диггерам раньше повстречались динайцы.

— А что неондерталы? — спросил Эйнштейн.

Тэ не сразу понял вопрос.

— Хм… Если они тоже видели диггеров, то должны были о них доложить.

— Значит, красные знают о существовании диггеров. Возможно, уже давно.

— Знают или, по крайней мере, подозревают, — согласился Тэ. Завеса тайны понемногу спадала, и от этого становилось легче. — К их поиску подключили весь аппарат разведки. Ариана начала высматривать и вынюхивать. Воспользовалась всеми связями с отделом экспедиций, какие у нее были. Подергала нужные ниточки, чтобы стать членом Семерки. И привезла домой сувенир.

— Тоже мне сувенир, — ответил Эйнштейн.

Тэ посмотрел на лицо парня в отблесках костра, но так и не понял: это он съюморил с каменным лицом или снова продемонстрировал полное отсутствие социальных инстинктов. Впрочем, неважно.

— Пингеры! — воскликнул Эйнштейн, как будто пора было переходить к следующей теме.

— Прежде чем Незнам заткнул ее, Сонар-Таможня успела сказать, что это морской народ.

— Он бьет ее, как думаешь? — спросил Эйнштейн.

Развивать эту мысль, подумалось Тэ, — все равно что залезать в яму со змеями. Поэтому с ответом он не торопился. Один раз в жизни, еще до войны, он точно так же без оглядки влюбился в девушку, как и Эйнштейн в Сонар-Таможню. Даже такого краткого опыта хватило, чтобы понять, что эта сила реальна и что с ней надо считаться.

— Мне кажется, — сказал он, — что в их обществе телесные наказания в порядке вещей, и страх наказания держит таких, как она, в повиновении. Но на деле к рукоприкладству прибегают редко. Боюсь, ничего с этим не поделаешь, ведь достаточно лишь косо взглянуть на Незнама, и он тебя попросту убьет. Тебе, вероятно, простят небольшие проявления заботы об Энци, если вы с ней еще хоть раз встретитесь. Но если будешь проявлять слишком много внимания, ее накажут. А тронешь ее — нам всем конец.

— Почему?

— Потому что в подобных культурах за женской невинностью следят с фанатичным трепетом. Ладно, давай к пингерам. Есть мысли?

— Нет. У тебя? — отозвался Эйнштейн.

Он отвечал односложно: видимо, речь Тэ произвела сильное впечатление.

— Что-то смутно припоминается, но нужно изучить и проверить, чтобы говорить наверняка.

— «Морской народ» — значит, должны быть корабли, — заметил Эйнштейн. — Но…

— Но мы их не видели.

— Может, это всего лишь группка диггеров, которые скрываются в густых лесах на побережье? — предположил Эйнштейн.

— Нет, Незнам четко обозначил, что суша принадлежит им, а океан назвал вотчиной пингеров.

— И какая у тебя гипотеза?

— Никакой, — слукавил Тэ.

На этом их вечерняя беседа закончилась. Они раскатали спальные мешки и улеглись. Тэ спал на удивление хорошо, только один раз его разбудил вой диких канидов. Извержения вулканов, которые делали Пепельную преграду такой густой, стихли, дым развеивался, и сквозь него стали просвечивать звезды и восходящее на юге обитаемое кольцо. Око сияло где-то над Галапагосами. Видимо, каниды тоже его увидели и приняли за Луну.