Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

А ведь мой компьютер, задолго до того злосчастного июльского дня 1995 года, когда рухнувшая система безвозвратно погребла под своими обломками важнейший файл, сигнализировал мне о надвигающейся катастрофе. Один мой давнишний приятель, основавший в Бостоне несколько IT — компаний, как-то разрабатывал на Macintosh — ах новый программный продукт. Mac — и выступали в роли высокопроизводительных графических терминалов с дружелюбным интерфейсом и доступом к колоссальной базе графических данных, хранящихся в сети, которую поддерживали более мощные, но менее дружелюбно настроенные к пользователям компьютеры. Кстати, именно этот приятель в своё время «заразил» меня Apple. Продвинутые технологии кружили нам головы, и пока тупоголовые придурки осваивали MS-DOS, мы приобщались к последним разработкам высокого компьютерного искусства. Поначалу у моего товарища всё шло как по маслу, но вот к сети присоединили ещё несколько терминалов, и сеть стала «зависать» в самые непредсказуемые моменты. «Баг» был коварен, и обнаружить ошибку оказалось не так-то легко. Наконец выяснилось, во всех случаях крах системы вызывал какой — нибуь пользователь, который, отыскивая нужный ему пункт меня, слишком долго (более двух секунд) удерживал нажатой кнопку мыши.

Надо же, MacOS не умела заниматься двумя делами одновременно. Разворачивая пользовательское меню, она была не в состоянии отвлечься на другие задачи.

Когда на машине работает один человек и выполняются однопроцессорные задачи, это не так уж и страшно (хотя ничего хорошего в этом нет), но когда машина сетевая и между ней и остальными компьютерами происходит постоянный обмен информацией, — это из рук вон плохо. Если один компьютер не отвечает на сетевой запрос, вся локальная сеть падает [626] .

626

Точнее сказать, сеть, базирующаяся на технологии AppleTalk. Для Ethenet такое поведение хоста было не критично уже в те годы (примечание технического редактора).

Ни MS-DOS, ни MacOS не годятся для взаимодействия с другими компьютерами и сетями, здесь требуется несравнимо более сильная, более серьезная операционная система. Единственная заслуживающая серьезного внимания возможность подключиться к интернету, — это протокол PPP. Не суть важно, как он действует, главное, что благодаря ему компьютер на какое-то время становится полноправным членом Большого интернета, получает уникальный IP — адрес, различные привилегии, всевозможные права и обязанности. Соответственно, такой компьютер должен поддерживать протокол передачи данных TCP/IP, который, согласно мудреным, но превосходно написанным правилам, в довольно непредсказуемой и хаотичной последовательности рассылает туда — сюда — обратно пакеты этих самых данных. Передача (или прием) пакета — это одна задача, и если за единицу времени ОС способна обрабатывать только одну задачу, то, посылая пакеты, она уже не в состоянии делать что-то еще. После изобретения TCP/IP его поддержкой занимались серьезные, уважаемые «Мэйнфреймы» или могучие миникомпьютеры, установленные в технических бюро или коммерческих фирмах, и люди стали воспринимать любую машину с протоколом TCP/IP как солидный, многозадачный компьютер, способный заниматься несколькими вещами одновременно. Как, например, компьютер с ОС Unix. И когда интернет стал достоянием общественности, и в Глобальную Сеть хлынул поток пользователей, стало понятно, что пришла эпоха великих перемен, ибо ни MacOS, ни MS-DOS не могли совладать с этим наводнением.

Когда Mac разбил мое сердце, а Word отказался признавать файлы, созданные в более ранних версиях, я переметнулся на Unix. Конечно, более логичным казалось заменить MacOS на Windows. Честно признаюсь, я ничего (ну, или почти совсем ничего) против Microsoft или Windows не имел. Однако я уже интуитивно догадывался о том, что сегодня стало очевидно: данные операционные системы — сплошной обман и ошибки в коде, и, пока они не научатся делать несколько дел одновременно, лучше с ними не связываться.

Смена операционной системы произошла летом 1995 года. Я уже пару недель жил в Сан — Франциско и работал над одним документом, который был слишком велик, чтобы поместиться на дискету. Поэтому со времени отъезда из дома я не делал никаких резервных копий. И тут система дала сбой, и мой файл исчез.

Я как раз собирался к друзьям в фирму Electric Communities в Лос Альтос. Так как они работали на Mac — ах, и у них в запасе имелось достаточно всяких программок по восстановлению и лечению файлов, я взял компьютер с собой, пребывая в полнейшей уверенности, что непременно верну бОльшую часть утраченного документа.

Как бы не так — две совершенно различные программы по восстановлению файлов для Mac не обнаружили на моем компьютере никаких следов файла, словно его никогда не существовало. Система удалила его безоговорочно и бесповоротно. Мы проверили жесткий диск сектор за сектором, откопали великое множество разнородных фрагментов давно мною позабытых и отправленных в корзину файлов, но того единственного нужного мне документа так и не нашли. В тот день метафорический сдвиг к нам явно не благоволил. Такое чувство, словно ты в морге, а перед тобой — любимая девушка, только что погибшая в автокатастрофе; ты смотришь на неё, но её уже нет, и вместо неё, такой родной и знакомой, на столе для вскрытия покоится лишь жуткая мешанина из переломанных костей и кровоточащей плоти.

В полубессознательном состоянии лунатика я слонялся по Electirc Communities, и тут, почти одно за другим, произошло три забавных события.

— В окружении жены и детей в офис заглянул соучредитель организации Рэнди Фармери.

Рэнди находился на больничном после перенесенной операции на позвоночник и заскочил буквально на минутку, чтобы поделиться потрясающей новостью: «Сегодня вышел «золотой» диск с Windows’95». Свершилось — Microsoft выпустила обновленную ОС, которой буквально через пару недель суждено будет взорвать компьютерный рынок и триумфально разойтись по миру миллионами и миллионами копий. Новость в Electric Communities восприняли раздраженно. Брюзжали даже те, чьи двери кабинетов пестрели от рекламных плакатов с различными новинками.

— Мне попалась на глаза серия комиксов про Дилберта, где страдалец Дилберт, разработчик программного обеспечения огромной корпорации, встречает дородного, бородатого, смахивающего на загорелого Санта — Клауса заросшего мужчину неопределенного возраста, чей вид внушает страх и трепет. Настоящий хакер — «юниксоид», догадывается Дилберт, но вместе с восхищением в его душу закрадывается досада. Несколько рисунков подряд он отпускает колкие шутки в сторону незваного гостя, но тот лишь блаженно улыбается, чем только подливает масло в огонь. На последнем рисунке хакер лезет в карман и протягивает Дилберту монетку: «Держи, парень. Иди и купи себе настоящий компьютер».

— Владельцем комикса, а заодно и обклеенной постерами двери оказался Дуг Барнес, известный своими просто-таки еретическими взглядами на операционные системы. Если большинство калифорнийских технарей боготворили Macintosh, единственный, по их мнению, достойный компьютер, то Барнес ехидно замечал, что запаянный и недоступный Mac на самом деле — злейший враг хакеров, которых хлебом не корми, а дай поковыряться в компьютерных внутренностях паяльником и отверткой. И, наоборот, IBM — совместимые машины, позволяющие себя собирать, разбирать и снова собирать несчетное количество раз, к хакерам благоволят.

Я вернулся домой и задумался о Linux — одному из многих — многих воплощений абстрактного идеала, носящего имя Unix. О новой операционной системе я даже не мечтал, за последние годы я и так угрохал на Mac целое состояние, и мои финансы распевали те ещё романсы. Но Linux (хвала ему и слава) не придирался к «железу» и спокойно запускался на машинах, на которых крутилась Windows, то есть на самых дешёвых машинах в мире. Я вернулся домой и через неделю — две один мой знакомый, в офисе которого закупили новую техникуи всю старую отнесли на помойку, отдал мне совершенно «за так» («то есть даром») подержанный компьютер (33–MHz 486). Принеся его домой, я тот час засучил рукава, развинтил корпус и кинулся проверять платы и модули памяти. Обнаружив неисправную, я отправлялся на ближайшую компьютерную барахолку, шарил в корзинке, набитой всевозможными бэушными железками, находил нужную и покупал ее за смехотворную — два — три бакса, цену.

Дешёвое, но работоспособное «железо» явилось следствием неумышленных действий, более десяти лет назад предпринятых корпорациями IBM и Microsoft. Когда Windows, неся ГПИ океану страждущих масс, вышла в свет, отношение к техническому обеспечению изменилось — цены на видеокарты и мониторы высокого разрешения стали падать, и конца этому падению до сих пор не видно. Никто, конечно, не утверждал, что «дешевая и сердитая» Windows могла на равных конкурировать с Mac. Однако ГПИ сделал компьютерные технологии доступными практически всем и каждому; количество компьютеров неимоверно возросло, и цены неизбежно упали вниз. Поэтому-то корпорация Apple, разработчики которой бились тогда над созданием безупречной ОС с изящно интегрированным видео, и потеряла большую долю рынка, так как её изумительная продукция стоила чересчур заоблачно.