Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— Почему?

— Юйся назвала тебя «деткой».

— И что?

— Они думают, вы с Юйсей — розовые. — Чонгор покраснел так, что это было видно даже в полутьме подвала.

— Опаньки! Напомни мне завтра хорошенько посмеяться, если к тому времени меня не запытают до смерти.

— А я подумал, черные девушки так обращаются друг к другу, даже если они нормальные. — Что-то в выражении его лица подсказывало: для Чонгора это не праздный экскурс в область американского городского сленга, а скорее вопрос потенциального будущего счастья. Зула позволила себе на миг изумиться, что мужская репродуктивная тяга диктует свою волю даже в тех ситуациях, когда она хуже чем бесполезна. У нее даже мелькнула мысль, что для блага Чонгора сейчас лучше было бы соврать.

— Ты прав, — сказала Зула наконец. — Она, наверное, услышала это слово в кино.

— Так вы с Юйсей просто подруги… — В голосе Чонгора звучало такое облегчение, что у Зулы вспыхнули щеки.

— Просто подруги, знакомые всего сутки, — уточнила Зула.

— Иванов думает иначе. Он сказал Юйсе, что, если она поднимет шум, тебе будет очень плохо.

— Что, возможно, верно, — признала Зула.

Чонгор помрачнел.

— Даже если у нас с Юйсей и не любовь, угроза причинить мне вред может повлиять на ее поступки.

Вернулся русский с планом коридора. По снимку фасада определили номер искомой квартиры. Получилось, что Тролль живет в 405-й или 505-й; в какой именно, узнать снаружи было нельзя.

Учитывая, что они пробыли в здании минут двадцать, результат был превосходный (ну, если смотреть с этой стороны). Однако Иванов почему-то только сильнее психовал.

Зула подошла к большому ржавому шкафу. Судя по тому, что туда уходили все провода, это был главный электрический щит здания. Дверца болталась на одной петле, и Зула открыла ее ногой. Дядя Джон учил: «Подходя к незнакомому электрическому оборудованию, держи руки в карманах». Так она сейчас и поступила.

Перед ней рядами шли круглые пимпочки, ввинченные в гнезда. Некоторые гнезда пустовали, так что видны были контакты и резьба, как в патроне электрической лампы. Но тех, что с пимпочками, было гораздо больше. Их отмечали бумажные полоски с написанными от руки китайскими иероглифами.

— Что это? — спросил Питер.

— Пробки, — ответила Зула. — Я про них слышала.

— Вместо автоматических выключателей?

— Думаю, да.

— Отлично. Понимаю, что ты затеяла.

Зула ничего не затевала, просто ходила и смотрела. Она взглянула на Питера. Тот снова вытащил коммуникатор.

— Ага. По-прежнему вижу сигнал Атерона. — Питер весело вскинул глаза на Зулу, потом обернулся — смотрят ли на них Иванов и Соколов. Те не смотрели. Он еще раз взглянул на коммуникатор и огорченно сдвинул брови. — Черт, пропал. Очень слабый сигнал.

Чонгор подошел ближе, и Питер объяснил:

— Мы с Зулой уже проделали такое на крыше. Атерон — их Wi-Fi в квартире. Войти я не могу — он запаролен, — но вижу сигнал. Если выкрутить пробку, электричество отрубится и он пропадет.

Чонгор посмотрел на панель.

— Пробки отдельные для каждой квартиры?

— Похоже на то, — сказала Зула. — Подписаны на китайском.

— А кто-нибудь знает китайские цифры?

— Типа того, — ответила Зула.

Иванов подошел и задал какой-то вопрос на русском. Пока Чонгор объяснял, взгляд Иванова перескочил с Питера на щит, потом на Зулу. Питер добавил, что его коммуникатор плохо ловит в подвале. После излишне суетливого обсуждения людей распределили так: спецов оставили в подвале заниматься тем, чем они занимались и без того, — вынимать из чехлов для спиннингов и сумок-холодильников оружие и боеприпасы. Питер с коммуникатором поднялся по лестнице — ближе к центру здания, где сигнал будет сильнее. Иванов непременно хотел видеть все своими глазами: он последовал за Питером и во время операции все время заглядывал через плечо. Чонгор встал у основания лестницы, чтобы переговариваться с Зулой в подвале и обмениваться знаками с Соколовым, который занял пост на площадке на полпути между Ивановым и Чонгором.

Пока шла подготовка, Зула готовилась надурить русских, разобрав — или сделав вид, будто разобрала — китайские цифры.

Номера на дверях были арабские, а вот электрик или техник-смотритель, подписывавший пробки, предпочел иероглифы.

Ноль — кружок. Единица, двойка и тройка обозначаются соответствующим числом горизонтальных черт. Четверку запомнить легко — это квадратик с дополнительными штришками внутри. А вот остальные цифры совершенно неинтуитивны. Вчера Зула с помощью Юйси пыталась их освоить. Когда цифры идут в каком-то осмысленном порядке, есть шанс их узнать; когда они разбросаны случайно, нет никакой надежды в них разобраться. Тут оказался промежуточный случай. В верхней части панели шли явно не номера, а что-нибудь вроде «подвал» или «подсобка». Дальше — с одной чертой, означавшей единицу. Еще ниже — с двумя чертами, а под ними — с тремя. Получалось, что пробки расположены по некоему логическому плану согласно этажу и номеру квартиры. Но это был скорее общий тренд, чем железное правило: проводку несколько раз меняли, используя при этом свободные гнезда, — так что Зуле пришлось провести своего рода мысленные археологические раскопки. В нижней части панели чаще попадались квадратики-четверки, а под ними — иероглиф, который вроде бы обозначал пятерку, так что пробка, отключающая Атерон, скорее всего располагалась в одном из пяти-шести нижних рядов. Однако именно эту часть щита в последние десятилетия чаще всего переделывали как бог на душу положит, и уровень белого шума здесь был выше всего.

— Они готовы, — сказал Чонгор. — Начинай выкручивать пробки.

— Объясни им, что тут черт ногу сломит; мне надо еще немного времени, чтобы разобраться.

Чонгору явно не хотелось передавать такую информацию — это было видно по его лицу.

— Если я начну выкручивать все пробки подряд, жильцы сбегутся узнать, что происходит.

Чонгор поднялся по лестнице и передал ее объяснения Соколову.

Зула приметила, что гнезда, к которым ведет проводка поновей, все с пробками, а вот из тех, что, по ее догадкам, относились к квартирам пятого этажа, многие пустовали. Она решила, что пустые гнезда соответствуют квартирам, где никто сейчас не живет. Видимо, в порядке борьбы с самовольными заселенцами и чтобы жильцы не воровали электричество, пустующие квартиры отключали, вывинчивая пробки. Почти на каждом этаже было по меньшей мере одно-два свободных гнезда, но на пятом они встречались чаще: неудивительно, ведь в доме без лифта мало кто хочет снимать квартиру на последнем этаже.

Ее взгляд упал на гнездо, подписанное иероглифом для пятерки, после которого шел кружок, а затем снова пятерка. Пятьсот пятая квартира, один из двух вероятных кандидатов. Но в этом гнезде пробки не было.

Зула оглядела панель и нашла последовательность цифр, которая, по ее убеждению, соответствовала числу 405. Там пробка была.

Зула вывернула ее и подняла в воздух, показывая Чонгору. Тот махнул Соколову, который, надо полагать, передал сигнал выше по лестнице.

Но в этом не было необходимости. Питер с Ивановым уже спускались.

Зула ввинтила пробку на место, восстановив электрическую цепь.

— С первого раза получилось! — воскликнул Питер, потрясая коммуникатором с выражением торжества, от которого Зуле стало немного не по себе. — Мы нашли Тролля!

— Отлично, Зула, — сказал Иванов так, будто она удалила опухоль из мозга. Внезапно он замер на полушаге, почти комично. — Какая квартира? — Он только что сообразил, что этой информации у него по-прежнему нет. Ответ знала только Зула.

Давненько столько людей не смотрели на нее такими взволнованными глазами.

— Пятьсот пятая, — сказала она.

Соколов заговорил с Ивановым по-русски. Он возражал. Нет, это слишком сильное слово. Он отмечал какой-то занятный момент.

Иванов задумался, потом что-то сказал Соколову, не сводя с Зулы глаз.

Он знает. Она допустила какую-то ошибку. Как-то себя выдала.

— Соколов беспокоится, что процедура недостаточно надежна, — объяснил Чонгор. — Советует провести дополнительную разведку. А Иванов считает, что, действуя слишком явно, мы спугнем Тролля.