Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— Выставить их идиотами?

— Да, сочинить некую предысторию, в которой их толкнули к предательству говоруны, оказавшиеся не тем, за кого себя выдавали.

— Как насчет синих волос?

— Надо будет обставить это как-то более дипломатично, но суть в том, что заговорщикам велели одеваться ярко, чтоб узнавать своих.

— «Нас всех одурачили!» — повторил дон Дональд. — Похоже на кислый виноград, который вкладывают в уста тем, кому он не очень-то по вкусу.

— Опять-таки потребуется чуточку дипломатии.

— Какими силами вы намерены наделить… мне больно произносить эти слова, Ричард… Охристую коалицию?

— Не хотелось бы сейчас входить в скучные технические подробности. Статы игры довольно сложны. Если мы хотим действовать незаметно, есть много способов, по вашему выражению, подыграть одной стороне. А может, мы решим действовать в лоб: вытащим какое-нибудь новое божество или доселе неизвестный эпизод из истории Т’Эрры.

— Который еще предстоит написать.

— Да. Который еще предстоит написать.

День 4

У заточения в туалете был один побочный эффект: Зула выпала из жизни и понятия не имела, что происходит. Она съела армейский паек, заснула неожиданно крепким сном и проснулась бодрой. Да, положение ничуть не улучшилось, но она хоть что-то попробовала сделать.

Судя по звукам, кто-то приезжал и уезжал на лифте. Ночь сейчас или уже утро, определить было невозможно.

Вчера Зула сумела незаметно сунуть в карман шариковую ручку. Теперь она написала на бумажных полотенцах письмо родным и спрятала в сифон, который по-прежнему валялся под раковиной. Может, какой-нибудь сантехник найдет его и передаст бригадиру, так что со временем письмо попадется кому-нибудь, кто читает по-английски. Оно получилось вполне достойным. Не без чувства юмора.

Соколов постучался, вошел в туалет и пожелал Зуле доброго утра. Расстегнул наручник и указал на дверь.

— Уходим совсем, — сказал он. — Бери вещи.

Они спустились на лифте. На полукруглом пандусе перед зданием ждал микроавтобус с распахнутыми задними дверцами. За микроавтобусом стояли четверо спецов в дурацких панамах: кто-то курил, кто-то укладывал в машину сумки-холодильники и спиннинги. Как обычно, все происходило на виду у тысячи китайцев и неведомого количества видеокамер наблюдения. Люди занимались тай-цзи под деревьями, школьницы в форме выходили с паромной переправы, таксисты скучали в скверике, полицейские регулировали движение, носильщики катили тележки, строительные рабочие поднимались в здание — и все они смотрели на микроавтобус и думали, что компания чокнутых иностранцев собирается на рыбалку.

Питер и Чонгор сидели на задних сиденьях, Цянь Юйся — за рулем. Рядом, на штурманском месте, устроился Иванов. Он беседовал с Цянь Юйсей тем располагающим тоном, какой изредка демонстрировал за разговором у Питера в лофте. Речь шла о гаошань ча, высокогорном чае, и планах Иванова продавать его в России, где на такую продукцию наверняка будет огромный спрос.

Зуле настоятельно порекомендовали войти в боковую дверь и сесть между Питером и Чонгором. Юйся приветствовала ее радостным: «Доброе утро, красавица моя, готова словить здоровенную рыбешку?» Зула ответила кивком, гадая, есть ли такие слова, которые побудят Юйсю сейчас же включить передачу и втопить педаль газа в пол. Тогда бы они сразу оторвались от спецконсультантов. Хотя Иванов все равно уже в машине и наверняка вооружен. Так что они ничего не выиграют, разве что Цянь Юйсе хватит духу подъехать к ближайшему отделению УОБ и протаранить ворота.

— Много о чем надо поговорить, — заметил Питер, глядя на нее нехорошим взглядом.

— Она-то тут зачем? — спросила Зула Чонгора.

— Для операции был нужен микроавтобус, — ответил тот. — Когда Иванов узнал про Юйсю, он сказал: «Она-то нам и нужна, давай телефон», — позвонил и договорился с ней.

— Угу, — буркнула Зула тоном, который означал не «понимаю; ничего не попишешь», а «понимаю, как все хреново». Сосущее чувство, что она пропустила все важное, стало еще сильнее. — А что было вчера?

— Посадив тебя в такси, Соколов сказал, что надо купить сумки-холодильники, и ушел с Юйсей. — Чонгор сделал паузу, видимо, подбирая слова, чтобы выразиться поделикатнее. — Думаю, на обратном пути он на тебя и налетел.

— Вообще-то это я на него налетела, — сказала Зула. — Но давай дальше.

— О чем ты вообще думала? — вмешался Питер. — Из-за тебя нас могли убить!

Тут произошло нечто новенькое, а именно: Чонгор развернулся могучим торсом к Зуле и подался вперед, чтобы заглянуть Питеру в лицо. Одной рукой он крепко взялся за сиденье, другую положил на спинку у Зулы за головой — не касаясь ее, но так, чтобы она чувствовала себя под защитой. На месте Питера Зула испугалась бы его взгляда. Голова у Чонгора была с баскетбольный мяч, широко открытые глаза не мигая смотрели в глаза Питеру.

— Иначе бы она рехнулась, — сказал Чонгор.

— Но русские… — начал Питер, напуганный этой неожиданной стороной Чонгоровой натуры.

— Русским понравилось, — отрезал Чонгор. Потом, глядя на Зулу, добавил: — Они полвечера про тебя говорили. И вовсе на тебя не злятся. Я тоже.

— Он тоже не злится?! — Питер покосился на Иванова. — Нас должно волновать только его отношение.

— Насчет его точно не скажу…

Зула выставила руки между ними и опять ударила кулаком о кулак.

— Давайте лучше про ванбу, а то я ничего не знаю.

— Ладно, — кивнул Чонгор. — Другие русские поднялись ко мне и некоторое время наблюдали за игроками, которых ты приметила. Мы шесть часов за ними следили. Довольно скоро стало ясно, кто у них главный. Высокий, чуть постарше других, в фуфайке с Ману.

— С каким Ману?

— С Ману Джинобили, — сказал Питер, почти злясь, что Зула не знает элементарных вещей. — Он играет за «Сан-Антонио».

— Ману, как мы его между собой называли, сам в «Т’Эрру» не играл, ни за кого не болел — просто следил, что происходит, постоянно говорил по телефону и приказывал игрокам, — куда отправить персонажа, что делать. Так что один из этих, — Чонгор кивнул на спецов за машиной, — вышел на улицу и стал останавливать таксистов, пока не нашел такого, который немного знает английский. Сунул ему пачку денег и сказал: «Если поможешь мне, они твои». А потом объяснил таксисту, что будет сидеть в машине долго, хоть всю ночь, пока из ванбы не выйдет парень в фуфайке с Ману, и тогда за ним надо будет ехать.

— Я никогда не слышала про Ману Джинобили, — призналась Зула. — Это правда такая общеизвестная культурная реалия, что…

— Да! — хором ответили Питер и Чонгор.

— Итак, — продолжил Чонгор, — через несколько часов Ману вышел на улицу, и таксист поехал за ним до проулка, где Ману вошел в один из домов. Русский с таксистом пробыли там еще часа два, наблюдали за домом, но Ману больше не появился. Чуть позже его заметили на крыше: он кидал мяч в кольцо вместе с еще несколькими ребятами.

— У них на крыше баскетбольная площадка?

— Нет! — Глупый вопрос снова разозлил Питера. — Просто кольцо! Нам его из наших окон отлично видно.

— Правда?

— Правда. До той крыши полмили, если по прямой.

— Мы полночи смотрели на тех ребят в бинокль, — вставил Чонгор.

— А здание офисное или жилое? — спросила Зула.

— Жилое, — ответил Чонгор.

— Наполовину пустующее, — добавил Питер.

— Как в таком городе жилье может пустовать?

— Там рядом стройка, — объяснил Чонгор. — Это здание и соседние скоро пойдут под снос.