Вещное право

При этом К.П. Победоносцев отмечал, что «право залога стоит как бы на границе между областью вотчинных и личных прав, примыкая к первым преимущественно по вотчинному характеру обеспечения, которое составляет его содержание» [35] . В связи с этим залоговое право уже тогда выделялось в самостоятельную группу (разновидность) вещных прав, обособленную от других «прав в чужом имуществе» (ст. 740 проекта Гражданского уложения). Таким образом, в дореволюционном российском праве сложилась собственная система вещных («вотчинных») прав, в целом вполне соответствовавшая основным континентально-европейским представлениям о вещном праве.

35

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. С. 192. Характеризуя вещную природу залога, он писал, что, например, при залоге земли залогодержатель получает вещное право, ибо «сколько бы владелец этой земли ни наделал еще долгов, при удовлетворении их я иду впереди перед всеми кредиторами… Никто из них не имеет права войти в состязание со мной, и покуда я не буду вполне удовлетворен, никто не может иметь ни малейшего участия в ценности земли. Напротив, когда обязанным в отношении меня состоит только лицо моего должника, он может выдавать, сколько ему угодно, еще обязательств и, хотя бы все они были выданы гораздо позже моего, по времени я не имею никакого перед ними преимущества и, при удовлетворении, должен войти с ними в состязание» (Там же. С. 188–189).

2. Вещное право в советском гражданском праве

В советский период земля была национализирована, изъята из оборота и первоначально объявлена «всенародным достоянием». Согласно Декрету «О земле» от 26 октября 1917 г. «вся земля – государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная, крестьянская… обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней», а согласно Декрету «О социализации земли» от 6 февраля 1918 г. «всякая собственность на землю… отменяется навсегда» и «земля отныне переходит в пользование всего трудового народа» (курсив мой. – Е.С.) [36] . Такие формулировки закона позволяют говорить об особом правовом режиме всенародного достояния, отличном от режима права государственной собственности (и существовавшем в российском праве с октября 1917 г. по февраль 1919 г.).

36

См.: Новицкий И.Б. История советского гражданского права. М.: Госюриздат, 1957. С. 33–34.

Лишь в ст. 1 Положения о социалистическом землеустройстве от 14 февраля 1919 г. было установлено, что «вся земля… считается единым государственным фондом» [37] , а согласно ст. 21 ГК РСФСР 1922 г. она являлась «достоянием государства», т. е. вновь стала объектом собственности, но только государственной. В ст. 94 и 95 ГК РСФСР 1964 г. земля хотя и объявлялась «общим достоянием всего советского народа», однако по-прежнему находилась в исключительной собственности государства, а «общенародное достояние» уже не составляло никакого особого правового режима и превратилось лишь в политическую декларацию.

37

Там же. С. 34–35.

«Владение землей» в советское время допускалось «только на правах пользования» (ст. 21 ГК РСФСР 1922 г. и ст. 95 ГК РСФСР 1964 г.), которые, однако, не считались гражданско-правовыми. Даже использование государственной земли колхозами и отдельными гражданами (вне рамок государственной собственности) в форме «прав колхозного и трудового землепользования» не рассматривалось в качестве гражданско-правовых (тем более вещно-правовых) отношений, ибо, как убедительно доказывалось в тогдашней литературе, с государством-собственником все эти «пользователи» состояли в сугубо административно-правовых отношениях [38] (в том числе и при передаче земли колхозам «навечно» в соответствии с примерными уставами колхоза 1935 и 1969 гг., в которых речь шла о «бесплатном и бессрочном пользовании» ею). Иначе говоря, отношения землепользования носили исключительно административно-правовой (публично-правовой) характер, несмотря на использовавшуюся терминологию («права владения» и (или) «пользования» земельными участками), и не входили в сферу гражданского права, составляя часть предмета новой правовой отрасли – земельного права.

38

Лсшазий С.И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. М.: Статут, 2008. С. 611.

Вместе с отменой частной собственности на землю было упразднено и деление вещей на движимые и недвижимые (примечание к ст. 21 ГК РСФСР 1922 г.), ибо главный вид недвижимости – земельные участки – был исключен из гражданского оборота. В связи с этим сама категория вещных прав утратила практическое значение, поскольку объект ограниченных вещных прав (кроме залога) в их классическом понимании составляют именно и только земельные участки. Уже в ГК РСФСР 1922 г. в качестве вещных прав, кроме права собственности, остались лишь право застройки и право залога. Право застройки было отменено в 1948–1949 гг., а залог с начала 60-х гг. стал рассматриваться исключительно как способ обеспечения надлежащего исполнения обязательств, т. е. как институт обязательственного права. Впоследствии это обстоятельство стало главным основанием для его современной трактовки в качестве «смешанного», «вещно-обязательственного» или даже чисто обязательственного, а не вещного права. После этого ГК РСФСР 1964 г. вообще упразднил категорию вещных прав. Их место заняло всеобъемлющее право собственности, которое в советском гражданском праве полностью заменило свойственное прежней пандектной системе вещное право [39] .

39

Иоффе О.С. Советское гражданское право. М.: Юрид. лит., 1967. С. 39.

Именно на этой законодательной основе в отечественном правосознании глубоко укоренилась отдающая феодализмом идея о многообразии «видов и форм собственности» и права (различных «прав») собственности. В свою очередь она стала базой для труднопреодолимых взглядов о том, что единственной адекватной правовой формой экономических отношений собственности является право собственности во всех своих «разновидностях» (государственной, общественной, личной и «иных формах»). В ходе социально-экономических преобразований конца 80-х – начала 90-х гг. прошлого века борьба с данным подходом стала одной из важных задач при разработке законов о собственности и в целом при подготовке нового гражданского законодательства рыночного типа. Однако полностью и последовательно преодолеть его удалось лишь однажды – в Основах гражданского законодательства 1991 г., в нормах которых даже в отличие от действующего ГК РФ отсутствовало указание на различные «формы собственности» и «виды права собственности» (ср. ст. 44 названных Основ и ст. 212–215 ГК РФ), а говорилось о едином по содержанию праве собственности.

Правда, в гражданском законодательстве начала 60-х гг. прошлого века наряду с правом собственности появилось право оперативного управления (ст. 21, а затем ст. 26.1 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.; ст. 94, а затем – ст. 93.1 ГК РСФСР 1964 г.). Но это принципиально новое «гражданское право» было искусственно создано для нужд огосударствленной, планово управляемой экономики, а потому и не характеризовалось в качестве вещного права [40] . Господствующим было мнение о том, что «правомочия государственных предприятий и хозорганов в качестве самостоятельных субъектов гражданского права представляют собой один из способов осуществления прав государства-собственника в гражданском обороте» (курсив мой. – Е.С.) [41] . Иными словами, право оперативного управления было лишь необходимым дополнением, придатком к праву государственной собственности и не имело самостоятельного, тем более «вещно-правового» характера (вещным оно было объявлено лишь в начале 90-х гг. прошлого века – сначала в ст. 5 Закона «О собственности в РСФСР» 1990 г., а затем – в разделе II Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.).

40

Ср.: Венедиктов Л.В. Государственная социалистическая собственность. С. 322 и сл.; Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 100–101.

41

Карасе Л.В. Право государственной социалистической собственности. М.: Госюриздат, 1954. С. 184. На это обстоятельство обращал внимание В.А. Дозорцев, уже в новых условиях последовательно протестовавший против объявления прав хозяйственного ведения и оперативного управления разновидностями вещных прав (Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник статей памяти С.А. Хохлова / Отв. ред. A.Л. Маковский. М., 1998. С. 242 и сл.).

Российский Закон о собственности 1990 г. и Основы гражданского законодательства 1991 г. возродили категорию вещных прав и, признав возможность существования частной собственности на землю, допустили «другие» (ограниченные) вещные права на земельные участки. Основы 1991 г. в п. 2 ст. 4 восстановили и деление имущества (вещей) на движимое и недвижимое. Впоследствии все эти шаги были закреплены в части первой Гражданского кодекса РФ 1994 г. Таким образом, лишь в начале 90-х гг. прошлого века в отечественном правопорядке была восстановлена категория вещных прав. Возможно, это было сделано не во всем последовательно и не всегда в полном соответствии с классическими представлениями об этом институте. Это отразилось даже в названии соответствующих разделов Основ 1991 г. и ГК РФ 1994 г.: они были названы не «Вещное право», а «Право собственности и другие вещные права». Но важно, что при этом вновь была подтверждена неразрывная связь вещных прав с признанием частной собственности на землю и важнейшей для рыночного хозяйства категорией «недвижимость».

Вместе с тем приходится констатировать, что объективно обусловленное отсутствие института вещных прав в гражданском законодательстве советского периода привело и к его забвению в отечественной цивилистической науке. Данное обстоятельство еще в конце 50-х гг. прошлого века отмечал О.А. Красавчиков, объясняя пренебрежение традиционным делением правоотношений на вещные и обязательственные тем, что «наука гражданского права не смогла показать полезность указанного разграничения и место, где оно может быть практически использовано» [42] . После завершения второй кодификации отечественного гражданского законодательства в середине 60-х гг. прошлого века даже сам термин «вещные права» уже не встречается в теоретических исследованиях [43] .

42

Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды: В 2 т. T. 2. М.: Статут, 2005. С. 234.

43

Если в отдельных работах, подготовленных до этого времени (на базе ГК 1922 г.), он иногда проскальзывал, хотя и без всяких пояснений (см., например: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М.: Госюриздат, 1961. С. 29, 36, 47), то в других трудах он стал подвергаться резкой критике как понятие, «лишенное общественного содержания» и «отрицающее социальную сущность права» (см., например: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000. С. 606–607 и ел.).

В результате этого в современной отечественной литературе до сих пор не только господствует разнобой в принципиальных подходах к определению содержания данного гражданско-правового института, но и высказываются сомнения в самой его целесообразности. Так, Ю.К. Толстой до сих пор рассматривает вещное право как «литературный образ», а не юридический термин и не исключает сомнений относительно того, «приживется ли эта категория в нашем законодательстве» [44] , как будто бы она представляет собой нечто чужеродное для гражданского права. Между тем вещное право (или его исторически сложившиеся аналоги в других правопорядках) представляет собой необходимый элемент правового регулирования экономических отношений собственности, которые в сколько-нибудь развитом хозяйстве не могут юридически оформляться только с помощью института права собственности.

44

Гражданское право: Учебник. T. 1 / Под ред. Л.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 6-е изд. М., 2002. С. 402.

3. Вещное право в современном гражданском праве Российской Федерации

Длительное отсутствие в отечественном правопорядке права частной собственности на землю, как и самих понятий недвижимости и вещных прав, оказало влияние на новое российское законодательство, вынудив его отступить от ряда классических подходов. Такие отступления стали неизбежными в условиях, когда свыше 90 % земельных ресурсов остаются в государственной и муниципальной собственности. Это обстоятельство способствует сохранению в качестве общего правила исключительной для обычного правопорядка ситуации: в девяти случаях из десяти земельный участок принадлежит публичному собственнику, а находящееся на нем (или возводимое) здание или сооружение, как правило, частному собственнику. При этом здания и сооружения традиционно (а в условиях сохраняющегося господства публичной собственности на землю – еще и вынужденно) рассматриваются как вполне самостоятельные объекты прав – недвижимые вещи, особенность которых состоит не только в их физической, но и юридической связи с земельным участком, на котором они находятся [45] .

45

Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе / Под общ. ред. В.В. Витрянского, О.М. Козырь, Л.Л. Маковской. М., 2004. С. 7. Подробнее о противоречивом подходе российского законодательства к этой проблематике см.: Козырь О.М., Маковская Л.Л. «Единая судьба» земельного участка и расположенных на нем иных объектов недвижимого имущества (реальность и перспективы) // Вестник ВАС РФ. 2003. № 2. С. 96–100 и ел.