Вещное право

При использовании «системы традиции» возникает вопрос о юридической природе исполнения договора (т. е. передачи вещи): является ли оно фактическим действием или представляет собой особую, дополнительную сделку? Ведь еще пандектная цивилистика, следуя римскому праву, считала невозможным переход права собственности на вещь только на основании взаимного волеизъявления сторон: требовался дополнительный акт передачи владения вещью (традиции), который сопровождался встречным действием приобретателя (приемкой вещи) и потому рассматривался как особый вещный договор [258] . Этот подход получил распространение в современной отечественной доктрине, где исполнение договорного обязательства предложено считать особой, самостоятельной сделкой [259] (из чего следует, что исполнение договора об отчуждении вещи является «вещной сделкой»).

258

См., например: Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. С. 238–240; Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. С. 241–243. При этом романисты (и пандектисты) обычно считают традицию абстрактным договором, не зависящим от основания (causa), ради которого он совершается, хотя в Дигестах имеется и иное мнение (Хвостов В.М. Система римского прав: Учебник. С. 241).

Интересно, что в английском «общем праве» тоже считается, что договор переносит право собственности только в отношениях между его сторонами (between the parties), а для распространения действия этого обстоятельства на всех третьих лиц (to all purposes) необходима еще и фактическая передача вещи (delivery).

259

См. особенно: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005, а также: Тузов Д. О. О традиции как вещном договоре в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2007. № 8.

Юридическая конструкция «вещного договора» (или «вещной сделки») наиболее последовательно воплощена в гражданском праве Германии. В силу § 929 BGB для перехода права собственности на вещь к ее приобретателю по договору помимо самого договора («обязательственной сделки») необходимо еще специальное соглашение сторон о переходе права собственности – «вещная сделка», которая обычно воплощается (или презюмируется) в фактической передаче вещи. При этом вещная сделка здесь считается абстрактной, т. е. не зависящей от обязательственной сделки, которая всегда каузальна (будучи causa tradendi) [260] . В силу этого признание обязательственной сделки недействительной не влечет недействительности вещной сделки и не требует возврата полученной по сделке вещи ее отчуждателю. Таким образом, существо этого подхода составляет «принцип абстракции» (Abstrak-tionsprinzip) вещных сделок, последовательное применение которого повышает уверенность приобретателя в своем правовом положении и содействует устойчивости гражданского оборота. Вместе с тем вещная сделка не может существовать сама по себе как самостоятельная сделка – в качестве ее основы всегда выступает обязательственная сделка, исполнению которой в сущности и служит «вещный договор», представляя собой «сделку по исполнению» (Erf"ullungsgesch"aft) [261] как вид «распорядительной сделки» (Verf"ugungsgesch"aft).

260

В германском праве общепринято деление сделок на порождающие новые права и обязанности «обязательственные сделки» (Verpflichtungsgesch"afte), например сделки продажи, и сделки, связанные только с «распоряжением» уже имеющимися правами и (или) обязанностями – «распорядительные сделки» (Verftigungsgesch"afte), например сделки уступки права (цессии). С этой точки зрения вещный договор считается типичной «распорядительной сделкой». Однако российскому гражданскому праву такое деление сделок неизвестно.

261

Schwab К.Н., PriittingH. Sachenrecht. 31. Aufl. Munchen, 2003. S. 13. Подробнее об этом подходе см. также: Суханов Е.Л. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. № 2.

Вряд ли, однако, такой подход вполне приемлем для отечественного гражданского права, где передача вещи во исполнение заключенного договора («традиция») рассматривается как исполнение договорного обязательства, но не как особый «вещный договор». Введение конструкции вещной сделки потребовало бы не только введения общей категории «распорядительных сделок» (и признания их антипода – «обязательственных сделок»), но и наделения их свойством абстрактности, о чем авторы соответствующих предложений обычно не упоминают. В отсутствие же этого появится без нужды усложненная система сделок по формированию и по исполнению договорных обязательств, каждую из которых к тому же можно будет оспаривать, тем самым подрывая, а не усиливая стабильность гражданского оборота. Кроме того, признание вещных сделок существенно ограничило бы стороны договора, например, в заключении условных сделок (п. 2 § 925 BGB объявляет недействительным «вещный договор», заключенный под условием или с указанием срока).

Наконец, реализация таких предложений неизбежно ведет к смешению вещных и обязательственных прав, что противоречит основным принципам отечественного правопорядка. База для такого смешения заложена уже в предлагаемой терминологии, ибо по сложившимся в российском праве представлениям сама по себе сделка (договор) как юридический факт не может быть «вещной» или «обязательственной» – таковыми являются порождаемые сделками правоотношения [262] . Не случайно термин «вещная сделка» не известен и германскому закону: в BGB вместо него для этих целей используются два различных термина die Einigung (соглашение о передаче движимой вещи в соответствии с § 929 BGB) и die Auflassung (соглашение о передаче недвижимой вещи в соответствии с § 925 BGB). Причем ни в одном из этих случаев BGB не говорит ни о «договоре» (der Vertrag), ни о «сделке» (das Rechtsgesch"aft), тем самым даже терминологически подчеркивая, что речь идет о категориях вещного, а не обязательственного права [263] . Не случайно и нормы о «вещных сделках» находятся в разделе BGB, посвященном вещному, а не обязательственному праву. Это обстоятельство создает возможность распространения на них вещно-правового «принципа публичности» (Publizit"atsgrundsatz), который выражается либо в записи в земельную книгу (для недвижимости), либо в открытой фактической передаче движимой вещи. Очевидно, что германский подход, исторически сложившийся на базе пандектной науки, не вписывается в сложившуюся систему российского гражданского права, требуя ее коренной ломки, не обусловленной какими-либо острыми практическими потребностями.

262

См.: Синицын С.Л. Концепция вещного договора в германской и российской цивилистике: дискуссионные аспекты // Законодательство. 2004. № 7. С. 9 и сл.

263

BaurE, BaurJ.F., Stumer R. Lehrbuchdes Sachenrechts. 16. Aufl. Munchen, 1992. S. 34.

2. Приобретение права собственности на недвижимость по договору

В отличие от права собственности на движимые вещи, право собственности на недвижимые вещи по общему правилу возникает с момента государственной регистрации его перехода к новому собственнику (п. 2 ст. 8.1 и абз. 1 п. 2 ст. 223 ГК РФ), если закон не устанавливает иное (п. 11 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22). Иначе говоря, при переходе или ином приобретении права собственности на недвижимую вещь правоустанавливающее значение имеет государственная регистрация, а не заключение договора и (или) даже его исполнение в форме передачи вещи во владение приобретателя. Это обстоятельство породило непростой вопрос: каково же в этом случае юридическое значение заключения договора об отчуждении, а также фактической передачи вещи и каково, в частности, правовое положение сторон договора купли-продажи недвижимости после его заключения, но до момента государственной регистрации перехода права собственности на нее к приобретателю?

В соответствии с п. 2 ст. 551 ГК РФ исполнение договора продажи недвижимости его сторонами до государственной регистрации перехода права собственности «не является основанием для изменения их отношений с третьими лицами». Следовательно, по отношению ко всем третьим лицам отчуждатель недвижимой вещи до регистрации перехода права собственности остается ее собственником (а сама эта вещь может стать объектом взыскания его кредиторов, например, при его банкротстве), тогда как приобретатель этой вещи, даже полностью уплативший покупную цену и вступивший во владение ею, не считается ее собственником. Вместе с тем заключенный и тем более исполненный договор об отчуждении вещи юридически связывает своих контрагентов, в частности, исключая возможность ее нового отчуждения другому лицу (под страхом наступления последствий, предусмотренных ст. 398 ГК РФ), т. е. по сути лишает остающегося формальным собственником отчуждателя правомочия распоряжения вещью по своему усмотрению [264]

264

При купле-продаже предприятия необходимы не только заключение договора и его государственная регистрация, но и предварительная (до государственной регистрации) передача этого имущественного комплекса продавцом покупателю по правилам ст. 563 ГК РФ. При этом на покупателя переходит и риск случайной гибели или случайного повреждения имущества, переданного ему в составе предприятия (абз. 2 п. 2 ст. 563 ГК РФ), а потому, хотя покупатель еще и не стал собственником этого имущества, к нему переходит право на использование имущества предприятия в предпринимательских целях, включая ограниченное распоряжение им «в той мере, в какой это необходимо для целей, для которых предприятие было приобретено» (п. 3 ст. 564 ГК РФ).

Конец ознакомительного фрагмента.