Весёлая переменка

— А где же трубач? — вдруг спросил дирижёр и стал оглядываться. Но, не увидев кого нужно, спросил меня: — Ты трубача случайно не видел?

— Видел, — говорю.

— Где?

А он за мороженым побежал. За каким мороженым? За пломбиром. В вафельном стаканчике. Он что, с ума сошёл?

Было видно, что дирижёр рассердился не на шутку. И я предпочёл отмолчаться, гадая тем временем, откуда дирижёр знает Лёшку. Вдруг вижу, Лёшка несётся, в обеих руках по мороженому держит.

— Ой, — говорю дирижёру, — вон он бежит.

— Где? Где? — завертел головой тот.

— Да вон же.

Тут Лёшка подбежал ко мне и говорит:

— На тебе пломбир.

— Спасибо.

— Лопай на здоровье. Не началось ещё? — кивнул на сцену.

— Нет, — отвечаю, — тебя ждут.

— Ага, так я и поверил, — засмеялся Лёшка, думая, что я шучу. — Зачем это?

— Откуда я знаю? — пожал я плечами и показал на дирижёра: — Спроси у него.

Лёшка подошёл к дирижёру и спросил:

— Вы зачем меня искали?

Дирижёр взглянул на него мельком и говорит:

— Никто тебя не искал, мальчик.

А я говорю:

— Как же не искали? Вы Трубача спрашивали? Вот он!

Дирижёр уставился на Лёшку и недоверчиво так спрашивает:

— Ты что, на трубе умеешь играть?

— Нет. С чего вы взяли?

— Да я-то ничего не брал, — разозлился дирижёр. — Это твой друг мне голову морочит.

— Вы Трубача искали? — преспокойненько спрашиваю я.

— Искал, — раздражённо ответил дирижёр.

— Ну так вот, он пришёл, — показываю на Лёшку.

— Но он говорит, что не умеет играть на трубе.

— Не умеет.

Дирижёр тупо уставился на меня, а потом пригрозил:

— Идите, мальчики, отсюда подобру-поздорову, пока я ваши фамилии не записал и не позвонил в милицию.

— Ну и звоните. Нам бояться нечего, мы не хулиганы какие-нибудь, — храбро сказал я. — Моя фамилия Клюшкин. А его — Трубач.

Тут дирижёр как расхохотался, аж вдвое сложился.

— Трубач, — еле выговаривает и снова хохочет.

— Смешинка в рот попала, — со снисходительностью старого доктора объясняет Лёшка.

— Так это твоя фамилия? — сквозь смех спрашивает дирижёр.

— Ага. И ничего смешного я в ней не вижу, — слегка обижаясь, отвечает Лёшка.

— Что ж ты сразу не сказал? Мне-то нужен музыкант, который играет на трубе. Трубач. Понял?

— Да, понял-понял, — сердитым голосом отвечает Лёшка. — Что же тут не понять. Да вон как раз он идёт.

Мы оглянулись и увидели грузного мужчину, спешащего по аллее.

— Прошу меня извинить, — начал он извиняться ещё издалека. — Обстоятельства помешали мне прибыть вовремя.

— Ладно уж, занимайте своё место, — махнул рукой дирижёр и, обращаясь к нам с Лёшкой, добавил: — А вас я приглашаю на концерт.

Мы, конечно же, с удовольствием приняли приглашение. Концерт нам понравился. Все музыканты играли слаженно и красиво. Но особенно нам понравилось, как играл на своей блестящей трубе опоздавший трубач. Звонкий и сильный голос трубы перекрывал все остальные и разносился далеко за пределы парка. Я незаметно поглядывал на других слушателей и заметил, что и на них игра трубача произвела большое впечатление.

По окончании концерта мы хлопали в ладони изо всех сил. А когда возвращались домой, Лёшка признался:

— Знаешь, Мишка, а мне немного жаль, что мы не поступили в музыкальную школу. Ведь и мы могли бы научиться играть такую красивую музыку.

— Кто тебе не даёт? — рассудительно заметил я. — Поступай. Иди хоть завтра. Я ведь твою фамилию не называл.

— А ты? — с жалостью посмотрел на меня Лёшка.

— А что я? Я в изостудию запишусь. Рисование мне больше по душе. А ты подумай, может, правда в музыкальную школу запишешься? Ещё не поздно.

— Завтра же и пойду, — сурово глядя куда-то вдаль, ответил Лёшка. — И выучусь играть на трубе. Представляешь, трубач по фамилии Трубач! Уж тогда никто ни с кем меня не спутает.

И радостно засмеялся. И веснушки на его курносом носу тоже, казалось, смеялись и даже чуть-чуть светились [2] .

Тамара Крюкова

Рюкзак

Школьный качок по прозвищу Конан был личностью известной. Все, начиная от первоклашек и кончая старшеклассниками, знали, что от него лучше держаться подальше. Конечно, если у тебя не потерян инстинкт самосохранения. У Женьки Москвичёва с инстинктом было всё в порядке. А после неудачной попытки стать экстрасенсом, в которой Женька отвёл Конану незавидную роль вышибалы, у несостоявшегося целителя были все основания обходить того стороной. До поры до времени это ему удавалось, но, как говорится, мир тесен.

2

О других приключениях Мишки Клюшкина и Лёшки Трубача читайте в книге Анны Кичайкиной «Дневник Мишки Клюшкина».

В один из тёплых весенних дней, когда всё живое тянется к солнцу, Женька потерял бдительность. На большой перемене любители свежего воздуха подались во двор. Женька наскоро выпил в столовой компот и тоже устремился на улицу, где его поджидал закадычный друг Лёха.

Жизнь складывалась прекрасно. Была пятница, конец рабочей недели. До летних каникул оставалось меньше месяца. От избытка чувств Женька разогнался и, точно по льду, заскользил по до блеска натёртому полу. Он не ведал, что судьба приготовила для него коварный удар.

Стоило ему ласточкой выпорхнуть из коридора в холл, как он со всего размаха налетел на Конана. Тот от неожиданности покачнулся, но устоял. Зато Женьку отбросило в сторону, как от столкновения со скалой. Отлепившись от кадки с пальмой, Женька увидел, что над ним возвышается гроза школы. От прилива адреналина ноги вдруг стали ватными. Во рту пересохло.

Конан схватил Женьку за плечи и хорошенько встряхнул.

— Ну ты, шпанёнок. Глазками-то моргай, когда несёшься. Правила дорожного движения знаешь?

— П-прости. Я нечаянно, — пролепетал Женька.

— За нечаянно бьют отчаянно, — усмехнулся Конан и взглянул на Женьку нехорошим, пристальным взглядом.

«Сейчас треснет», — подумал Женька и инстинктивно втянул голову в плечи. Впрочем, подумаешь оплеуха, главное, чтобы Конан не вспомнил его былые «заслуги». Однако память Конана не подвела.

— Ха, экстрасенс! — воскликнул он.

Женька понял, что окончательно влип. Душа у него ушла в пятки, но Конан неожиданно расплылся в улыбке.