Веселие Руси. XX век
Шрифт:
На смоленщине, как и на тысячу верст вокруг, после трехлетнего владычества продовольственной диктатуры, уже давно и в помине не осталось ни единого старорежимного зернышка. Зато накопился неизрасходованный энтузиазм сознательных членов нового общественного строя. Исключительность обстановки даже вынудила смоленское ГПУ сменить казенный стиль своих донесений на полупоэтические размеры за неимением иных средств, способных адекватно отразить ситуацию: «Выделка самогона приняла грандиозные размеры!» В сводке от 31 января 1922 года значится: «В деревне развивается пьянство. Нет деревни, где крестьяне не гнали бы самогона. Крестьяне пьянствуют поголовно. Пьянство наблюдается также и среди коммунистов и должностных лиц» [450] . Невзирая на то, что зажиточность была далеко не та, смоляне держали марку (10–11.2.23): «Выделка самогона и пьянство продолжают усиливаться. Пьют поголовно все, причем на выделку самогона уходят последние хлебные запасы». Усиливается пьянство в частях Красной армии, особенно среди
450
Там же. Д.2650. Л.81.
451
Там же. Д.2651. Л.47.
Судя по официальной партийной отчетности, в первые месяцы 1922 года смоленская парторганизация переживала наиболее тяжелый период. Среди членов партии и, в особенности, в рабочих ячейках развивалось упадочническое настроение, выражавшееся в недовольстве всеми уродливыми явлениями, вызванными нэпом. Была полоса массовых выходов и исключений из партии. «В Дорогобужском, Демидовском и Мстиславском уездах склоки приняли размеры, грозившие полным развалом уездных организаций». Губкомом была взята твердая линия, – писали аппаратчики ЦК в начале 23 года, – и организационный кризис был побежден. В чем заключалась линия можно догадаться из декабрьского отчета губкома, в котором подчеркивалась «начавшаяся в организации общая тенденция к спайке сплоченности и повышению активности». Притом «неизменным остается пьянство, принявшее характер постоянного явления в смоленской организации. Пьянством заражена вся организация, кроме губкома. В последний месяц губком поставил перед собой задачу всестороннего изучения этого явления» [452] . Самопожертвование губкома в условиях всеобщего явления и его трезвый, научный подход к делу не остались без вознаграждения. В то время, как по всей республике отток из партийных рядов превышал вступление, в смоленской организации вступление превысило выход и исключение.
452
Там же. Ф. 17. Оп. 11. Д. 110. Л. 149.
О том, что размах пьянству придавали отнюдь не обеспеченность и сытое благополучие, а нечто иное, выползшее из завалов искалеченного подсознания масс, говорили многие факты. Участники всероссийского застолья не могли остановиться, не допив до самого дна. В Марийской области, несмотря на то, что весной 1923 года наиболее беднейшие слои перешли на прошлогодний рацион и стали питаться исключительно суррогатами, на изготовление самогона ежедневно тратились сотни и тысячи пудов хлеба (2.4.23) [453] .
453
Там же. Д.2654. Л.38.
В Башкирской республике среди населения, выжившего в жутких условиях исключительно благодаря внешней помощи, органы ГПУ фиксировали (10–11.2.23), что «пьянство охватывает все слои населения. Пьянствуют крестьяне, должностные лица, милиционеры и т. д. По данным НКВД душевое потребление самогона превышает душевую норму довоенного времени. Каждое хозяйство употребляет на самогон в среднем 12 пудов хлеба в год. При населении в два с половиной миллиона человек [изготавливается] в среднем до полутора миллиона ведер самогона в год, на что уходит свыше трех миллионов пудов муки. В связи с катастрофическим развитием пьянства резко увеличивается число уголовных преступлений. Борьба с пьянством ведется, но результаты ее пока незначительны» [454] .
454
Там же. Д.2651. Л.47.
Несомненно, с точки зрения социально-экономической положение выглядело несколько удручающим. Однако уйдем от формализма и категоричности суждений. Помутнение нравов и истребление хлебных запасов на самогон не должны заслонять диалектический характер всероссийского загула. Что ни говори, но тогда, в начале 1923 года, страну охватила почти всеобщая солидарность и общенациональный порыв. Например, в феврале чекисты удовлетворенно констатировали, что слухи о возможной войне (неважно с кем) везде вызывают боевой подъем. На третьем году нэпа наступил не только давно желанный дружественный союз города и деревни, крестьянина и пролетария, а вообще братское единение всех со всеми во хмелю, почти что библейские времена, о которых сказано: и возляжет волк рядом с агнцем и ни одна слеза не прольется. Милиция, которая была обязана тащить и не пущать, раскрыла объятия гражданам. Вот несколько типичных сообщений: Из Алтайской губернии (27–28.1.23): «Выделка самогона в Барнаульском уезде достигает больших размеров. Пьянствует также и милиция, благодаря чему никакой борьбы с самогонщиками не ведется» [455] . Томская губерния (16.2.23): «Пьянство в губернии продолжается… крестьяне… коммунисты… милиционеры… члены сельсоветов, волисполкомов» [456] .
455
Там же. Д.2650. Л.60.
456
Там же. Д.2651. Л.77.
Но задумаемся, всегда ли мы имеем право хранить в душе укор ко власть предержащим? Даже чекисты из Нижегородской губернии весьма чувствительно писали (8.2.23), что состояние органов милиции весьма плохое. Жалованьем милиционеры не
удовлетворены еще за ноябрь, поэтому и попустительствуют самогонщикам. «Пьянство среди членов волисполкомов развито чрезвычайно. В некоторых сельсоветах работа совершенно не ведется. Работники их заняты исключительно своими делами и пьянством. Волостные милиционеры, начиная с районных начальников милиции, пьянствуют, никакой борьбы с самогонщиками не ведется» [457] .457
Там же. Л.26–27.
Вернем упреки в необразованности и некультурности тем, кто плохо понимает, что непотизм и симония скорее не бич, но лучшее свидетельство становления власти и желанного укрепления государственных устоев, ибо показывают, что власть действительно таковой и является. Кому придет в голову искать милостей у пустого места? Убедительное подтверждение возрастания авторитета низовых учреждений из Омской губернии (2.1.23): «Предсельсовета деревни Казанки Казаткульской волости Татарского уезда совместно с секретарем означенного совета за самогон подделывают окладные листы, свидетельствуя фиктивную уплату продналога» [458] .
458
Там же. Д.2649. Л.21.
Самогонщики нередко руководствовались и прямыми указаниями попечительного начальства. Мы точно не можем разъяснить, что и как в это время происходило в сельце Шушенском, но подлинно известно, что по соседству председатель качергинского волисполкома Минусинского уезда (25.1.23) «разрешил крестьянам ставить самогонные аппараты и вместе с самогонщиками пьянствует» [459] . В Новониколаевской губернии (29.1.23) в Канском уезде «коммунисты способствуют развитию винокурения. В селе Болмон определенные лица гнали самогон специально для коммунистов» [460] . Там же в Черепановском уезде крестьяне откровенно ссылались на пьянство среди коммунистов и ответственных работников, с «которых они берут пример» [461] .
459
Там же. Д.2650. Л.45.
460
Там же. Л.70.
461
Там же.
Хочется сказать, вот так бы и во всем. Но нет, нельзя поддаваться порывам и следовать кому бы то ни было решительно во всем. Случалось и так, что комактив был не на высоте своей социальной ответственности. Из Новониколаевской губернии сообщали (29.1.23), что «в Кауранской волости крестьяне называют некоторых коммунистов бандитами и пьяницами, так как они в пьяном виде устраивают дебоши» [462] . В Кубано-Черноморской области все еще цепко держались за традиции военного коммунизма, принципы нэпа с трудом проникали в сознание местных коммунистов (17.11.22), которые вместе с милиционерами продолжали бесцеремонно отбирать у населения самогон и распивали его [463] . Теперь совершенно ясно, почему Кубань, как и Тамбов, где тоже установилось облегченное отношение властей к населению, долгое время оставались ареной политического бандитизма – потому не смей отбирать у населения самое необходимое.
462
Там же.
463
Там же. Д.2647. Л.117.
Но не будем забывать о принципиальных особенностях победившего государственного уклада. За годы гражданской войны и военного коммунизма партийцы привыкли к руководящей директиве из центра, научились любить ее и относиться как к родной. Ответработники жадно прислушивались к каждому дуновению из Москвы и нередко попадали впросак из-за капризов прихотливой столицы.
В марте 1922 года на одном из заседаний XI партсъезда в президиум Ленину подали записку, в которой говорилось: «Тов. Ильич! Разъясните в заключительном слове точнее одно место в Вашей речи от 6 марта. А именно, то место, где Вы сказали: «Он немного дерет, зато хмельного в рот не берет». На местах это поняли как санкцию выпивок (пьянства) до бесчувствия, особенно в деревнях. Все варят и гонят самогон – Ленин разрешил» [464] .
464
Там же. Ф.2. Д.19. Л.1.
Вот так, как говорится, нам не дано предугадать, как наше слово отзовется. Конечно же, Ленин гнать самогон не разрешал, просто 6 марта в выступлении на заседании комфракции Всероссийского съезда металлистов он разразился очередной гневной филиппикой по поводу бюрократизма: «Самый худший у нас внутренний враг – бюрократ, это коммунист, который сидит на ответственном (а затем и на неответственном) советском посту и который пользуется всеобщим уважением, как человек добросовестный. Он немножко дерет, зато в рот хмельного не берет. Он не научился бороться с волокитой, он не умеет бороться с ней, он ее прикрывает. От этого врага мы должны очиститься и через всех сознательных рабочих и крестьян мы до него доберемся» [465] .
465
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.45. С.15.