Веселие Руси. XX век

Для советской власти наступил самый критический момент за все время переворота. По улицам бродили пьяные банды, терроризируя население стрельбой. Г. Соломон писал о тех днях, что стал свидетелем подлинной растерянности, царившей в Смольном. Ленин был бледен и нервная судорога подергивала его лицо: «Эти мерзавцы… утопят в вине всю революцию! – говорил он, – мы уже дали распоряжение расстреливать грабителей на месте. Но нас плохо слушаются. Вот они русские бунты!» [387] .

387

Соломон Г.А. Среди красных вождей. М., 1995. С.15.

В алкогольном пламени революция грозила сжечь себя саму, комиссары пытались поставить заслон, расстреливали штабеля бутылок и бочки из пулеметов, ходили мокрые, насквозь пропахшие букетом лучших вин. Как живописно вспоминал другой участник событий – Троцкий: «Вино стекало по каналам в Неву, пропитывая снег, пропойцы лакали прямо из канав». [388]

Погромная волна продолжалась несколько месяцев и кончи – лась лишь после того, как тем или иным путем все винные склады были уничтожены. После такого бурного начала советская власть долгое время находилась в каком-то оцепенении перед вопросом производства и потребления спиртных напитков, не решаясь ни подтвердить, ни отменить сухой закон. Только 19 декабря 1919 года вышло довольно либеральное постановление Совнаркома о запрещении производства и продажи спирта, крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, которое поколебало сухой закон разрешением продажи виноградных вин и прочих напитков крепостью не выше двенадцати градусов. До этого постановления общество пребывало в двусмысленном положении, которое с одной стороны как бы поощряло граждан к выделке и потреблению горячительных напитков, а с другой – открывало простор для распорядительного творчества местных властей. Из этого периода сохранились образцы довольно убедительных распоряжений, изданных отдельными городскими и губернскими властями, которые предусматривали за самогон высшую меру наказания – расстрел.

388

Троцкий Л. Моя жизнь. М., 1991. С.287.

Кремлевская власть, наученная горьким смольнинским опытом, мудро пустила дело на самотек, не разрешая, однако и твердо не возбраняя населению наслаждаться плодами обретенной свободы. Область была настолько тонка и чувствительна, что каждое бесцеремонное вмешательство грозило непредсказуемыми последствиями, ибо здесь возводились чертоги и рушились храмы. Когда правительство самарского Комитета членов Учредительного собрания в 18-м году задумало для укрепления своей социальной и финансовой базы пустить в продажу «казенку», то выказало в этом деле отсутствие у себя должной непреклонности наряду с присутствием излишней прямолинейности, уступив слабой женской силе. Как сообщал в Москву работник Наркомпрода, командированный в Самару сразу после ее падения: Мужики гонят самогонку, пьют сами и продают в город, и здесь бабы всецело на стороне коммунистов и делают великое дело, морально воздействуя на мужское население и вполне успешно. «Когда «учредиловцы» задумали пустить в продажу казенку, то бабы все как одна восстали против этого безобразия, начали на них травить своих мужей и добились своего». Мужики стали организовывать отряды и бить чехов. «Кажется, это послужило первым толчком к отступлению чехов от Самары, а не самарские рабочие, как передавали нам в Москве» [389] .

389

РГАСПИ. Ф.17. Оп.65. Д.60. Л.128–129.

Иное дело Совдепия. Ее пределы неуклонно расширялись, революционные волны достигли самых отдаленных границ бывшей империи. В чем заключалась их сила, откуда происходила энергия этого движения – вопрос принципиальный. Можно говорить о притягательности идей большевизма, можно ссылаться на его террористические методы, мы же здесь обязаны указать на первопричину по существу. Она даже не лежала на поверхности, а витала над ней и была хорошо видна из вражеских окопов. Как один колчаковский офицер писал в рапорте начальству о своей поездке на фронт в период успехов Красной армии: «Большевистская армия идет поголовно пьяная. На передовых позициях слышится отборная ругань комиссаров» [390] .

390

РГАСПИ. Ф.17. Оп.84. Д.115. Л.8 об.

Роковая раздвоенность белого движения

Надо сказать, что с того времени, как был введен сухой закон, т. е. с начала Первой мировой войны, он стал вызывать постоянные нарекания. Началось все с того, что закон решили ввести на время мобилизации, но в итоге он был оставлен «навеки». Последствия этого решения очень ярко описывает Н.В. Савич: «Народ начал пить денатурат, несмотря на массовые случаи слепоты… В деревнях скоро начали гнать самогон, население травилось отвратительным пойлом, вредным для его здоровья и дававшем большой доход распространившемуся шинкарству. Лишенное привычного напитка население начало сперва роптать, а потом раздражаться. Энергия, привыкшая находить выход в потреблении алкоголя, должна была направляться по другому направлению. Она и вылилась в усилении того общего недовольства и раздражения низов против верхов социальной лестницы, которое так ярко проявилось в момент наступившего революционного движения» [391] . Временное правительство не отменило сухой закон, большевики тоже, впрочем, впоследствии они исправили положение и доходы от продажи спиртного составляли немалую часть советского бюджета после 1922 года.

391

Савич Н.В. Воспоминания. Санкт-Петербург. 1993. с.138

Интересно заметить, что в 1913 году доходы от винной монополии составляли 750 млн. рублей или 22,1 % доходов бюджета [392] . Поэтому не вызывает удивления то, что от сухого закона пытались отказаться многие государственные образования, возникшие в ходе гражданской войны. Уже Каледин, рассчитывая этим улучшить финансовое положение, распорядился возобновить казенную продажу водки. На Украине таким же образом поступил гетман Скоропадский [393] .

392

Отечественная история. Энциклопедия. М.1994.С.390

393

Федюк В.П… Деникинская диктатура и ее крах. Ярославль.1989.с.33

Мысли об отмене сухого закона не могли не возникнуть и на Белом Юге. 19 марта 1919 года рассматривался доклад председателя Малого присутствия Особого Совещания (деникинского правительства) о рассмотрении пивоварения и торговли виноградными и иными винами с установлением акциза и патентного сбора. По вопросу о разрешении пивоварения голоса членов Особого Совещания, при двух воздержавшихся от голосования, разделились поровну; 8 членов полагали необходимым воспретить пивоварение в виду недостатка ячменя для корма скота, другие 8 членов полагали возможным разрешить пивоварение, даже имея в виду неизбежное, в таком случае, развитие тайного пивоварения [394] . Как можно понять, последнее мнение было основано на понимании вопроса, в его российской специфике, а первое мнение исходило из экономического прагматизма и идеалистической веры во всесилие исполнительной власти. Сказывалась губительная раздвоенность белого движения в отношении важнейших вопросов перед лицом сплоченного большевистско-советского лагеря.

394

ГАРФ. Ф.439. Оп.1. Л.145

Деникин принял сторону тех членов Особого Совещания, которые настаивали на том, чтобы разрешить пивоварение и в резолюции начертал: «Разрешить». Но вопрос был далеко не исчерпан. 23 апреля 1919 года был вновь представлен «алкогольный» доклад председателя Малого присутствия об использовании запасов спирта для товарообмена. Постановили: решение Особого Совещания от 22 марта 1919 года об обмене спирта на хлебные продукты, признать не подлежащем пересмотру.

Известный деятель белого движения, функционер Особого Совещания, и – что не удивительно – кадет, Н.И. Астров добивался пересмотра вопроса, уже утвержденного Главнокомандующим, но его не поддержали. Тогда Астров решил обратиться к Деникину с особым мнением, [395] где он защищал свою позицию об отмене постановления. Он пытался доказывать, что за предложенные к обмену количество водки и спирта (около 60 000 ведер) сторонники этой меры рассчитывают получить до 5-ти миллионов пудов пшеницы. «На чем, однако, основан этот расчет, авторы умалчивают, – писал Астров, – строя, очевидно, свои надежды получить хлеб на распущенности и разнузданности населения».

395

Там же. Л.242–245.

Один из основных аргументов автора – хлеб не будут обменивать на спирт: «Хлеб берегут не для того, чтобы напиться пьяными, а в ожидании реальных ценностей нужных для деревни… Они берегут хлеб как реальную ценность, как золото, которое с охотой отдадут за мануфактуру, за железо, подковы, за сельхозорудия. Озаботиться добыть эти предметы для деревни – в этом задача государственной власти». Заканчивая рассуждения в подобном духе, Астров прибегает к последнему аргументу и говорит о безнравственности товарообмена спирта на хлеб: «Какие бы реальные выгоды эта мера не сулила, возрождение основ духа населения, возрождение нравственных основ его жизни представляют собой высшую выгоду и высшую ценность, которой власть должна дорожить превыше всего, ибо остальное приложится, как только воскреснет живая душа народа».

В конце особого мнения Астров излагал собственные предложения по рассматриваемому вопросу: «Итак, всеми силами души я протестую против товарообмена водки на хлеб, настаиваю на том, чтобы эта мера не была осуществлена, и чтобы было дано поручение соответствующему Управлению срочно представить соображения об обмене спирта и водки на заграничную мануфактуру, которая в свою очередь должна быть обменена на русский хлеб. Пусть эта мера несколько отсрочит операцию, но зато новая власть ярко покажет, чего она хочет и что считает в деле строительства России допустимым, и от чего с негодованием отвращается».

Но Главнокомандующий утвердил решение большинства Особого Совещания, а рядом с постановлением написал резолюцию, из которой ясно, что он долго размышлял над особым мнением Астрова: «Две альтернативы: или сжечь все спирта, или пустить его в обращение; во втором случае – все равно за деньги или за хлеб. Первое при нашем финансовом и продовольственном положении нецелесообразно. Второе решение принимаю. При этом прошу установить такой порядок, при котором распродажа спирта могла бы принести наименьший вред населению» [396] . Деникин исходил из объективного положения дел на Юге России, он не принял особого «морального» мнения Астрова. Вообще сомнительно, чтобы Главнокомандующий по такому вопросу изменил ранее принятое решение. Хотя проблема поступления денежных и товарных запасов в казну была отчасти решена, нельзя не отметить, что свободная продажа водки отрицательно сказывалась на моральном облике тылового офицерства, о чем свидетельствуют многие мемуаристы [397] .

396

Там же. Л.239 об.

397

В этой части работы использованы материалы Д.Буленкова.