Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

– А какие у вас есть?

– У нас есть еще предпоследний. Да надо поискать… У нас много.

Продавщица смотрела на девочку с надеждой.

– Нет, мне только вот этот, – сказала Маша.

Она купила последний номер. На обложке я увидел Барби с белыми распущенными волосами, в зеленом пальто с бежевым меховым воротником, в вельветовых джинсах на бедрах и в розовой вязаной курточке. Я замер:

– Маша, это же…

– Да, папа, я знаю, – спокойно сказала она.

На самом деле она, конечно, торжествовала. Два дня назад ее кумир, двенадцатилетний мальчик Артем, подарил ей эту платиновую блондинку. Маша не расставалась с ней вообще ни на миг. Я был уверен, что и теперь блондинка сидит где-то в машине, на заднем сиденье, и ждет Машу.

И вот она оказалась лицом месяца в модном детском журнале. С ней в журнале было связано много историй. На нескольких полосах был размещен комикс. Там блондинка с подружкой и дочкой, крошечной Барби Келли, ждала в гости Кена и Кристи. Они опаздывали, потому что им пришлось ехать в объезд из-за ремонта дороги. «Но они же собирались прийти еще в первой половине дня!» – огорчалась блондинка. «Странно. Это на них так не похоже», – пожимала плечами ее подружка. «А ты звонила им по мобильнику?» – «Нет, ну-ка, попробую… Абонент не отвечает или временно недоступен». Потом звонила еще одна подружка и тоже сказала, что задерживается: «Райан не хотел отпускать меня. Он устроил такую сцену…»

Новый бескрайний мир, о существовании которого я совершенно не подозревал, открылся мне. Я запоем прочитал весь журнал прямо в машине. Маша, как ни странно, не мешала мне. Я думаю, она понимала, что очень важно подсадить меня на этот журнал. Ну да, я уже с нетерпением ждал следующего номера.

Маша тоже довольно быстро его изучила. Ей потребовалось на это полдня. Потом Ваня, которому надоело, что сестра всю субботу потратила на какие-то глупости, улучил момент, когда она со словами «Еда была просто фантастическая!» пошла помыть руки – так же, как Стейси (сама Маша при этом не держала во рту с обеда ни крошки), – и порвал журнал на мелкие кусочки.

Когда я увидел это, то решил, что Маша может такого вообще не пережить. Я был поражен, когда она презрительно улыбнулась, посмотрев на Ваню, и сказала ему:

– Ну и что? Купишь мне за это журнал «Принцесса».

Так я узнал, что есть еще один мир. Мы купили «Принцессу». Там принц Филипп, еще один Машин кумир, падал вниз головой в колодец, а когда возвращался, волосы у него были зеленого цвета.

На изучение этого журнала у Маши ушел целый день. Когда я вечером подошел к ней, она сидела на диване и что-то шептала, раскрыв свой журнал. Я же знаю, что она еще не умеет читать, ей только на этой неделе исполняется четыре года. Рядом сидел Ваня и внимательно слушал.

– Что ты делаешь, Маша? – осторожно спросил я.

– Папа, ты что, не видишь? Журнал читаю.

– А про что ты читаешь?

– Про любовь, папа, – вздохнула она.

И она снова углубилась в чтение. Я прислушался.

– Жил-был у бабушки серенький козлик, – шептала Маша, глядя в журнал, – бабушка козлика очень любила…

Любовь зла.

«Ты что, убил живую куклу?»

Маше наконец-то исполнилось четыре года. До этого мне несколько раз казалось, что ей уже исполнилось четыре года. Дело не в том, что она производила впечатление такой взрослой девочки. Просто слишком много разговоров было вокруг этого дня рождения. Месяца полтора только подарки покупали.

Это было странно вообще-то. Почему-то три Машиных года не пользовались такой популярностью. Она тогда получила красные, как и хотела, коньки и осталась удовлетворена. Мы тем более. Потом, спустя полгода, эти коньки бесследно пропали. Вместе с ними пропала Машина няня. Я не склонен связывать воедино два этих события. Но я такой один.

В этот раз все было иначе. Наученные горьким опытом, коньки мы покупать вообще не стали. Были куплены умные мальчик и девочка. Они были практически грудные и делали все, как настоящие. Абсолютно, увы, все.

Кроме того, однажды вечером, за пару ночей до дня рождения, я, внезапно расчувствовавшись, в приступе необъяснимой любви к собственной дочери и из сострадания к тому, что ее ждет в праздник (сам я день своего рождения праздновать не люблю и ритуального внимания к себе избегаю, поэтому был убежден, что очень хорошо понимаю и ее чувства по этому поводу), спросил, что она хочет получить в подарок из того, о чем еще не говорила никому на свете.

– Платьице, папа, – вздохнув, сказала Маша. – Беленькое.

Я был очень растроган. Она ведь сказала даже не «платье», а «платьице». Ну мог ли я не купить ей после этого платьице?

Как выяснилось, мог. Я не купил ей никакого платьица. Я просто забыл об этом. Признаваться в этом стыдно, но необходимо. Говорят, после покаяния сразу становится легче. Нет, не стало.

Но ночью в канун дня рождения я все-таки с ужасом вспомнил, что не купил ей платьице. Я поговорил об этом с Аленой. Разговор был тяжелым. Но под конец выяснилось, что выход все-таки, кажется, есть. Она купила Маше на всякий случай роскошную ночную рубашку. Если бы у меня в детстве была такая ночная рубашка, я бы и горя не знал.

И вот утром Маша получила в подарок мальчика и девочку и кроватку с коляской для них. Дальнейшее живо напомнило мне события двух– и четырехлетней давности, когда последовательно родились Маша и Ваня. Как только мы активировали младенцев, они начали плакать. Мы не могли их успокоить. Плакали они очень натурально, навзрыд. У меня разрывалось сердце, и я выключил обоих. Маша страшно расстроилась.

– Папа, это были живые куклы. Ты что, убил их? – спросила она.

– Почему сразу убил? – обиделся я. – Просто заставил замолчать.

– Они живые, – повторила она. – Пусть плачут. Мы их успокоим.

Я нехотя оживил как мальчика, так и девочку, чувствуя себя по крайней мере полубогом. Они сразу начали плакать, сначала тихонько, потом навзрыд. Успокоить их было невозможно. На картинке было показано, как их надо укачивать. Рекомендуемые способы перепробовали все: я, Алена, Маша, Ваня. В квартире по-прежнему стоял душераздирающий ор. К нему постепенно и уверенно присоединились голоса Маши и Вани.

– Соски тут прилагаются, – задумчиво сказала Алена, опытная мать. – Может, попробуем?

Мы засунули им во рты соски, и младенцы сначала засмеялись от удовольствия, а потом зачмокали. Потом они начали шумно и ровно дышать – во сне! Мы не верили своему счастью. Маша и Ваня ходили вокруг них на цыпочках и, видя нас, прикладывали к губам пальцы. Но мы не хуже них знали цену этой тишине и помалкивали.

Потом Маша тихонько, на ухо, чтобы не разбудить своих детей, спросила:

– Папа, ты купил мне платьице?

– Да, – сказал я. – Я купил тебе ночное платьице.

– Ночное платьице? – не поверила она.