Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

Артёмку я нашёл быстро, по фотографии на тумбочке.

По той самой фотографии, которую я ему подарил, где мы с Лиской.

Забыв о своём страшном лице, я присел на краешек кровати и осторожно погладил мальчика по голове. Артёмка пошевелился и неохотно открыл сонные глаза. Через мгновенье глаза прояснились и губы растянулись в счастливой улыбке:

– Саша! – прошептал он, - Я знал, что ты придёшь! – потянулся Артёмка ко мне худенькими ручками.

Я завернул его в одеяло и посадил к себе на колени. Мальчик прильнул ко мне худеньким тельцем, замер, тихонько дыша мне в ухо.

– Эй! – услышал я окрик, и меня схватили за плечо, - Оставь моего брата!

Оглянувшись, я увидел Серёжку.

– Ты кто? – спросил Серёжка, содрогнувшись от моего вида.

– Ты что, Серёжа? – удивился Артёмка, - Сашу не узнал?

– Саша?! – удивился Серёжка, - Ты как здесь?

– Привет, Серёжка! – раздвинул я губы, - Здесь я по неприятному делу. На похороны приехал.

– Опять?! – Серёжка сел на койку, напротив нас. – Кто на этот раз?

– Мама, - коротко ответил я. Серёжка промолчал. Что он мог сказать? Дети ещё не могут нести всякую чушь, типа того, что они сочувствуют твоему горю. Если сочувствуют, то это и так, без слов видно.

– А вы, почему не на даче? – спросил я у счастливой Артёмкиной мордашки.

– Артёмка заболел, - обречённо ответил Серёжка, - пришлось сюда привезти.

– Тогда, почему не в больнице? – нахмурился я. Брат махнул рукой:

– Лежали уже в больнице, пришлось ещё операцию делать. Сейчас температура спала, уколы ставить не надо, нас и выписали.

– Ты не верь Серёжке! – тихо прошептал Артёмка мне на ухо, - Теперь, когда ты приехал, я обязательно поправлюсь! Даже если ты опять уедешь, - мальчик потёрся головой об моё плечо и признался: - Нам сказали, что тебя мы больше не увидим никогда. Поэтому мне было так плохо. А ты сбежал, да? – улыбнулся он, глядя мне в глаза. Мне не понравилась такая проницательность малыша. Значит, что? Уже одной ногой там?

– Сбежал, Артёмка, - шепнул я, - больше не попадусь, буду биться отчаянно.

– Да, Саша, я тоже буду теперь отчаянно бороться за жизнь! Теперь я знаю, ты выдержал! Значит, и мне надо!

– Что, Артёмка? Больно?

– Уже нет. Было больно, спать не мог, даже плакал.

– Бедненький! – я сам чуть не заплакал от жалости.

– Сань, отдай его мне, надо переодеть, у него недержание, мокрый он…

Артёмка смущённо засопел:

– Я выдержу, Саша, вот увидишь! Только не смотри, пожалуйста.

Я отошёл к окну, чтобы не видеть, что осталось от мальчика. Через пять минут Серёжа позвал меня:

– Пойдём, Саш, умоемся.

В умывальнике Серёжка долго умывался, не решаясь заговорить. Вытершись насухо вафельным полотенцем, он посмотрел мне в глаза и сказал:

– Умирает Артёмка. Потому и выписали из больницы.

– Что с ним? – одними губами спросил я.

– Рак. Неоперабельный. Уже вырезали, что могли, теперь хоть боли не мучают. Это от побоев.

У меня сами собой сжались кулаки, сжались зубы.

– Не надо, Саша! – твёрдо сказал Серёжка, - Это моё!

– Тебе это зачем? – спросил я, - Да и не сможешь ты!

– Смогу! – воскликнул Серёжка, ударив кулаком по подоконнику, - А если не смогу, пусть и меня убьют!

– Не калечь себе жизнь, Серёжка! Мне уже всё равно, у меня дел, можно сказать, на пожизненное тянет, если не на «вышку», а ты жить за двоих должен!

Серёжка упрямо помотал головой:

– Я тебе говорю, не трожь! Братом заклинаю! – яростно блеснул он глазами.

– Не смею препятствовать, - сказал я, через несколько минут, - твоё право.

Мы вернулись в спальню, где нас ждал счастливый Артёмка. Пошарив в рюкзаке, я нашёл большое сладкое яблоко, конфеты. Конфеты я отдал Серёжке, чтобы он раздал ребятам на помин моей матушки.

– На завтрак пойдёшь? – спросил меня Сергей.

– Пойду, наверное, - решил я, глянув на часики, - ещё семь часов, за мной в девять заедут.

– Саш, ты ещё зайдёшь? – спросил Артёмка, прижимая к себе яблоко.

– Постараюсь, братик! Сам понимаешь, грустное меня ждёт дело, - Артёмка понимающе покивал.

Занятый братьями, я даже не обратил внимание на остальных ребят нашей спальни. Конечно, здесь были новички, все мои друзья были в это летнее время на даче, ходили под парусом, в поход, просто купались и загорали. Где-то там ждал меня Никита. Жаль, времени нет, не навестишь друзей.

– Серёж, а директор где? В лагере?

– В лагере, - подтвердил друг, - здесь сейчас никого, кроме воспитателей, нет, ты их не знаешь.

– Нормальные? Старшие вас не обижают?

– Мы следуем твоим советам, - усмехнулся Сергей, - защищаем друг друга, не пускаем к себе посторонних. С нами считаются, и Артёмку жалеют, приносят ему вкусняшки. Пойдём? Ты где сейчас? Это форма?

– Да, я в спецназе тренируюсь, хочу в Суворовское поступить. Не знаю, здесь документы взять, или новые сделать.

– Твои документы могли изъять, - заметил Серёжка, - после того, как… - он не договорил. Мало ли, кто услышит.

На меня в детском доме внимания не обратили. Конечно, детский дом не проходной двор, но не редки случаи, когда бывшие воспитанники приходят в гости. Если не навсегда, то можно немного пожить, но, если решил остаться, доложи по форме, тогда или оставят, или найдут где-нибудь свободное место. Главное, не шуми, живи тихо, не доставляй забот администрации. Лишняя тарелка супа всегда найдётся.

На завтрак был не суп, каша, чай с сахаром и хлеб. Запах и вкус такие знакомые, прямо будто никогда отсюда не уходил. Звяканье посуды, приглушённые голоса…

Странное дело, вроде должно быть тоскливо в этом доме обездоленных детей, а мне дом показался родным, здесь у меня были настоящие друзья, они ждали меня и любили, как брата.

На выходе меня остановил молодой воспитатель:

– Надолго к нам?

– Нет, - встав прямо, ответил я, - приходил навестить друзей, скоро ухожу.

– Местный? – я кивнул.

– Разрешите, попрощаюсь с Артёмкой?

– Это, который болеет?

– Да, с ним.

Воспитатель горестно вздохнул и отпустил меня. Хорошие ребята, мы старались не доставлять им хлопот, они в детдоме проходили практику, студенты из пединститута. Пусть думают, что здесь пай-мальчики, а то ещё бросят учёбу, или переведутся в другой ВУЗ. Кто с нами работать будет?

Не знаю, может быть с детской точки зрения мне казалось, что мы ведём себя хорошо, на самом деле мы не ходили строем, а носились по коридорам и этажам. Надо делать скидку на гиперактивность маленьких детей.