Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

– А ты? – удивился я.

– Я не смогла удержаться! – засмеялась Нина, глядя на меня, - Теперь я тоже на карантине, завтра буду вместе с вами проходить обследование.

– А Тоха?

– У него работа такая, - вздохнула Нина, - встречать новичков, составлять о них мнение.

– Он что, телепат?

– Нет, что ты! Скорее, сканер. Мысли Антон не читает, у него получается понять, кто перед ним. Честно говоря, его все побаиваются. Даже здесь, хотя Тошка очень добрый и ранимый мальчик.

В большом мире ему было очень плохо, он, кстати, единственный, у кого есть папа, мама, даже брат.

– Как же секретность? – Нина пожала хрупкими плечиками:

– Не знаю. Вроде, говорят, есть здесь специальное место для посещений, только я там не была.

– А… как же папа? – решился я задать вопрос. Нина глянула на меня настороженно, еле слышно сказала:

– Если бы папа хотел меня увидеть, я бы знала, где это место…

– Прости, Ниночка! – извинился я.

– Да ты-то тут причём! – Нина ласково посмотрела на меня, и пригласила за стол.

После обеда мы отправились знакомиться с Академгородком.

Это оказалась огромная территория, по которой ходил трамвай. Трамваем управляли девочки.

Были ещё автобусы на электрической тяге, ими управляли как мальчики, так и девочки.

В парк с памятником Первопроходцам космоса мы доехали на открытом трамвайчике со смешливыми вагоновожатыми.

Осмотрев памятник и проникшись уважением к самоотверженности ребят, мы продолжили знакомством с Академгородком.

Городок оказался большим, даже очень, как средних размеров, город. В основном здесь были лаборатории, экспериментальные цеха. Жилые корпуса, в основном, были построены в виде санаторных корпусов, кроме домов, де жили взрослые руководители и кураторы проектов.

Дело в том, что уже многие юные дарования выросли, стали взрослыми, у них появились свои дети.

Появлялись целые династии, в этом Академгородке можно реализовать любой каприз, попробовать себя в любом качестве.

Со всего необъятного Союза, и, кстати, не только, сюда свозили перспективных детей и подростков, одержимых какой-нибудь идеей. Ведь очень много детей занимаются такими вещами, которые окружающие считают дурью, а в детском Академгородке их энергию направляют в правильное русло, предоставляют им всё, необходимое для достижения цели, и мы, на этой экскурсии, увидели немало удивительных достижений, которые, пока, проходили здесь обкатку. Пока ещё непонятно, как эти открытия поведут себя в большом мире.

Нина привела нас к огромному разноцветному корпусу Центральной Больницы.

– Здесь мы будем проходить обследование. Я здесь уже училась и работала.

– А сейчас? Уволили? – спросил я. Нина пожала плечами:

– Я думаю, теперь я в вашей группе, не зря же мне сказали, что ты приезжаешь!! – Нина посмотрела на меня счастливыми глазами, крепче сжав мою руку. Я ласково улыбнулся ей в ответ спросил:

– Почему такая огромная больница? Много больных?

– Не столько больных, сколько экспериментальных лабораторий. Сюда приезжают безнадёжные, которые соглашаются на применение непроверенных лекарств и процедур. В отделении психиатрии проводили опыты над приведением в чувство тихо помешанных. Ты знаешь, что такие не лечатся?

– Что-то слышал, - согласился я.

– Так вот, эти люди… в большинстве своём, это были дети, после приёма лекарств сошли с ума…

– Как это? – изумился я, - Они были нормальными? Притворялись?

– Нет, Сашенька, но дело в том, что тихо помешанные живут в своём, тихом и счастливом мирке, а мы вытащили их в наш, сумасшедший мир! Когда я спросила, почему так произошло, мне объяснили, что не рассчитывали на такой эффект. Представляешь, ты заснул в свое кроватке, с игрушкой в руках, а проснулся на войне! Отсюда такой шок! Представляешь?

Я прекрасно это представлял. Сам, в своё время, заснул с Котятами, а проснулся в концлагере.

– Ребята все сбежали в подвал и закрылись там. Их боятся, но кормят, отправляют им, на лифтах, еду, они возвращают чистую посуду. Девчата уже почти разработали сыворотку против депрессии, не знаем, как в пищу добавить, - Нина рассмеялась: - Они распознают непищевые добавки! Пытались их усыпить, так сумасшедшие съели чистую еду, а с примесями вернули! Представляешь?!

– Ещё бы! – согласился я, - Они общаются с вами?

– Да, писать не умеют, мы звоним им по телефону, ребята слушают и учатся. Уже научились говорить, начали делать заказы.

– А если выйдут наверх? – спросил я.

– Не выйдут, - с грустью в голосе ответила Нина. – Кураторы все ходы-выходы перекрыли бронированными дверями, пока беглецы не научатся нормально с нами общаться, их не выпустят.

– Дела у вас! – покачал я головой. Зяма с Алёной тоже слушали Нину, открыв рты, но не вмешивались в разговор, хотя Алёна могла, это Зяма не смел бы меня перебить.

– Это единственный город в стране, если не в мире, де возможно всё! – гордо сказала Нина. – Я, хоть и недолго здесь, узнала столько интересного! Вот, например, о том, что первыми в космосе были дети. Хотите, я познакомлю вас с Белкой, Стрелкой, Угольком?

– С кем?! – спросили мы, сразу втроём.

– С Белкой, Стрелкой, Угольком, - повторила Нина, с удивлением, - А что?

– Это же собаки!

– Сами вы… - Нина расхохоталась: - Да вон они! – показала она рукой куда-то внутрь больничного сада, и повела нас туда.

Легендарные космонавты оказались ребятами, немного старше нас. Это были две девочки, одна европейской внешности, другая азиатской, и, конечно, Уголёк, негритёнок.

Они были одеты в белые комбинезоны, с повязками на лице и совершенно лысыми.

Нас встретили приветливо. Как ни странно, ребята не боялись от нас заразиться неизвестной болезнью.

– У них лейкемия, - объяснила нам Нина, - жить им осталось немного. Ребята испытывали скафандры, летали вокруг Земли и Луны. По их телам изучают слабые места скафандров.

Белка, Стрелка и Уголёк кивали и улыбались, видно было под стерильными повязками.

– Теперь вы можете безбоязненно лететь, хоть к Марсу, даже к Юпитеру и Меркурию! – сказал Уголёк. – Там, говорят, самое жёсткое космическое излучение.

– А раньше, что, нельзя было повысить защиту? – нахмурился я.

– Она была, - улыбнулась Белка, - мы сами, решили испытать лёгкие скафандры, а то, в тяжёлых, работать практически невозможно. После этого конструкторы вынуждены были сделать лёгкие скафандры высшей защиты.