Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Я думал, директор скажет что-нибудь типа: «здесь вопросы задаю я», однако он только вздохнул и сказал:

– Вы несовершеннолетние, одних оставлять вас нельзя, маму вашу отправили на принудительное лечение от наркомании и алкоголизма, отец находится во Всесоюзном розыске, да и брат ваш, тоже засветился. Боюсь, из техникума его отчислят, хотя жаль, очень способный ученик, практически отличник, как и вы с сестрой.

– Мы с сестрой вполне самостоятельные люди! – набычился я.

– Верю! – охотно ответил мне директор. – Ты думаешь, мне хочется вас принимать? У меня и так детдом переполнен, на днях будем выезжать на дачу, а тут ещё с вами возись. Не верю я, что вы такие тихие и смирные, какими притворяетесь..

– Ну и отпустите нас! – буркнул я.

– Не только бы отпустил, выгнал бы, - ответил директор, - но не могу, самого выгонят с работы. Да, извини, невежливо с моей стороны, не представился. Михаил Иванович Лукшин, директор, - директор встал и поклонился. Я тоже встал и поклонился:

– Саша Милославский, очень приятно…

– Ты хорошо воспитан. Надеюсь, от тебя не будет неприятностей?

– Если нас не трогать, не будет. И если нас с сестрой не будете разлучать.

– То есть? – удивился директор, - Вы хотите отдельную комнату для себя?

– А что, можно?! – вскинул я глаза на Михаила Ивановича.

– Нельзя, - ответил директор, - ты будешь жить с мальчиками, твоя сестра с девочками. Не волнуйся, встречаться будете.

– Вы ещё удивляетесь, почему дети так не любят взрослых. Разлучаете с самым дорогим человеком, заставляете жить в казарме. Вот что теперь будет с нашим домом? Разворуют и сожгут. Куда нам с сестрой потом идти? Просить подаяние? На панель?

– Не передёргивай! Что будет с домом, не знаю, а вас государство не оставит в беде.

– Знаю, - криво усмехнулся я, - из одного казённого дома отправит в другой.

– Хорошо себя веди, прилежно учись, осваивай профессию, и не пропадёшь! – сердито сказал директор.
– А то привыкаете, жить за казённый счёт, выпускаетесь, а там, оказывается, надо работать! А работать вы не привыкли, а жрать хочется! Весело жить хочется! Вот и идут, кто воровать, кто в банды!

– Не знаю, почему так, - тихо сказал я, - может, воспитываете неправильно?

Директор, наверное, с минуту рассматривал меня, как диковинное насекомое, вдруг заговорившее, потом сказал:

– Иди, позови сестру… Макаренко.

Я вышел в приёмную., г Где сидела Лиз, охраняя наши рюкзачки.

– Твоя очередь, Лиска, - вздохнул я, удивляясь, почему замполит не присутствовала при разговоре.

Лиза долго не задержалась, наверное, ей было всё равно. Да и толку-то от моих рассуждений, только директора расстроил.

Директор вышел вместе с Лизой, вызвал кастеляншу, врача, и мы отправились в душ.

Врач велела мне снять футболку, осмотрела тело на предмет кожных заболеваний, а голову на вшивость, поинтересовалась, какими болезнями болел, и отправила мыться. С Лизой, думаю, было всё сложнее. Интересно, как здесь их проверяют? Неужели полностью? Я сочувствовал сестре и жалел её. Ещё я думал, что, может быть, ей не придётся ходить к своей мадаме? Я имею ввиду притон. Спрошу потом.

Оставив всю одежду в предбаннике, под наблюдением медсестры я помылся. Догадываясь, что своей одежды мне больше не видать, прихватил с собой стилет. Каким образом, не скажу, я уже говорил, что умею брать вещи неприспособленными для этого частями тела.

Как я и ожидал, в предбаннике меня ожидала казённая одежда, которая состояла из нижнего белья, синих шортиков, рубашки с коротким рукавом, носочки и сандалики тоже присутствовали.

Вытершись вафельным полотенцем, я облачился в сиротскую одежду, явно долго ношенную другими детьми.

– Ну, пошли, - вздохнула медсестра, взяла меня за руку и куда-то повела.

– Где моя одежда? – хмуро спросил я.

– На складе, у кастелянши. Сейчас постирают и уберут в твой рюкзак. Не волнуйся, ничего не пропадёт.

– Может быть, не пропадёт, но я же расту!

– По этому поводу обращайся к своему воспитателю, не моя компетенция.

С этими словами медсестра открыла дверь какого-то кабинета и завела меня внутрь.

– Вот, ребята, знакомьтесь, ваш новый воспитанник. Саша Милославский.

«Ребята», довольно взрослые мужчины и женщины, сидели за столами. Я подумал, что кабинет похож на учительскую.

Впрочем, возможно это и была учительская, я ведь не знаю, как здесь организована учёба.

Рядом с одним из столов переминался с ноги на ногу мальчишка лет десяти.

– Вот, Никита, ваш новый товарищ, проводи его в кастелянную, возьмите белье, и отведи мальчика в свой отряд. Меня зовут Николай Кириллович, Саша, ваш воспитатель, по всем вопросам обращайся ко мне, или к Никите.. Никита у вас старший в отряде.

Кивком, отпустив нас, принялся изучать какие-то бумаги, возможно, моё дело.

Никита повёл меня по коридорам и лестницам в кабинет кастелянши. Та уже ждала нас, ворча под нос, что мы где-то болтаемся, заставляя её ждать.

– Моя сестра уже заселилась? – спросил я.

– Нет ещё, не было никого, - буркнула женщина, кладя на стойку, перекрывающую вход в помещение, постельное бельё, полотенце и одеяло.

– Пересчитай и распишись. Матрас в отряде есть? – спросила она Никиту. Мальчик кивнул.

– Пошли, - сказал он мне и быстро пошёл вперёд. Я поспешил за ним, стараясь запомнить путь, которым мы шли.

Наш отряд располагался на третьем этаже. Комната… Я бы сказал, кубрик, была заставлена кроватями, в один ярус, штук пятнадцать-двадцать, все аккуратно заправленные. Возле каждой кровати стояла тумбочка, в проходе выстроились табуретки. Всё это живо напомнило мне армейскую казарму, разве что здесь стоял другой запах: лёгкий запах мочи и, мальчишеского пота, запах сиротства.

Я остановился на пороге. До меня вдруг дошло, что всё это происходит со мной, что я заселяюсь в этот кубрик не на два – три года, а НАВСЕГДА.

Сердечко дало сбой.

– Ну, чего встал, проходи! Дежурный! Ты где? Заселяй новенького! Пока! – хлопнул он меня по плечу, - Как устроишься, выходи во двор, там познакомлю с ребятами, - Никита убежал, а я стал «устраиваться».

– Иди сюда, - позвал меня дежурный, - вон койка свободная, занимай. Я у тебя соседом буду. Меня Славкой зовут. А тебя?

– Саша, - представился я, подходя к кровати. Положив постельное бельё на табуретку, постелил свёрнутый матрас на железнуюпанцирную сетку, состоящую из крючков и колец, и принялся застилать своё спальное место. Славка сидел на свое табуретке и наблюдал за мной.