Весенние ласточки

На одном из ярусов, предназначенных для гостей, сидела Маринетта Делорм. На ней был ярко-синий облегающий костюм. Вооружившись перламутровой лорнеткой, она обводила взглядом высокую колоннаду, которая начиная с третьего яруса тянулась по трем сторонам громадного зала. Дамы, сидевшие в первых рядах, выставили напоказ свои туалеты и драгоценности. В партере на желтых кожаных креслах, расположенных амфитеатром, тесно сидели участники конгресса. Говорили, что там всего 865 мест, а парламент насчитывал 937 депутатов и советников.

Все было тщательно подготовлено к выборам шестнадцатого президента республики, но никто не предвидел, что в декабре может выдаться теплый солнечный день, и батареи отопления были накалены. В переполненном зале люди буквально задыхались от жары.

Маринетта сняла жакет, расстегнула ворот блузки и принялась разглядывать амфитеатр, откуда доносился беспрерывный гул и выкрики. Анри Вильнуар, сидевший в правом крыле, помахал ей рукой. В ответ она так очаровательно улыбнулась, что некоторые депутаты загляделись на нее. Вильнуар, подчеркивая, что улыбка относится к нему, продолжал делать знаки, давая понять Маринетте, что заседание скоро начнется.

Она приехала вместе с ним. Их машина с трехцветным пропуском на ветровом стекле проделала путь от Парижа до Версаля в сопровождении мотоциклистов в кожаных куртках и шлемах. По обе стороны шоссе тянулись ряды полицейских в белых перчатках с красными значками боевого отличия. Хотя это происходило семнадцатого декабря, стояла необыкновенно теплая погода и яркое солнце освещало город. Туман постепенно рассеялся. В парках величественного королевского дворца было по-весеннему свежо. Редкие любопытные глазели на поток автомобилей и мотоциклов, с шумом проносившихся по аллее, более густая толпа окружала площадь Арм, доступ к которой преграждали отряды охранников и жандармов в парадной форме. Похожие на оловянных солдатиков охранники виднелись вдали, на мощеной площади; они были расставлены, как фигурки на шахматной доске. На фоне решетчатой ограды, украшенной скрещенными флагами, блестели на солнце каски парижской жандармерии, украшенные лошадиными хвостами. Напротив дворца находился военный госпиталь, солдаты, высунувшись в окна, свистом приветствовали нарядных дам, выходивших из машин, но те даже не оборачивались в их сторону — и слава богу, так как большинство было весьма зрелого возраста. Каждая из них воображала себя Марией Антуанеттой, въезжающей в Трианон.

Когда шофер открыл дверку Маринетте, раздался пушечный залп и она вздрогнула. Вильнуар принял это за салют, но кто-то из толпы крикнул: «Какое безобразие!» В дальнейшем выяснилось, что стреляли на учебном полигоне в Сатори — начальство не нашло нужным отменить занятия.

К счастью, Анри заранее заказал столик в «Трианон паласе». Они с Маринеттой пробирались к своему месту сквозь толпу депутатов, журналистов, дам в мехах и в шляпах с перьями, жен депутатов, сенаторов и министров, кинозвезд, модных красавиц, безбожно накрашенных старых дам. Около одиннадцати все они бросились в знаменитый ресторан. По принятой традиции каждые семь лет в день президентских выборов видные деятели (не обязательно из политического мира) угощают своих друзей королевским завтраком. Накануне газеты сообщили, что заготовлено 225 пулярок, 300 уток, 450 лангуст. Вся эта снедь, пройдя через руки величайших мастеров французской кухни, должна была в торжественный день закончить свой путь на украшенных цветами столах.

И хотя дело происходит во времена Четвертой республики, на разложенных у приборов визитных карточках можно встретить немало имен духовных лиц и аристократов.

Вильнуар сиял от гордости, что его видят с Маринеттой. Он целовал ручки дамам, останавливался поболтать с министрами, шутил с депутатами, наперебой рассыпавшимися в любезностях перед его хорошенькой спутницей. Несколько человек, здороваясь с ним, сказали: «Приветствую президента!»

— В чем дело? — спросила Маринетта, когда они наконец уселись за свой столик и метрдотель по ее просьбе отодвинул в сторону огромную корзину роз, которая загораживала вид на парк.

— Это обычная острота, — ответил Анри. — Так принято называть друг друга, ведь сегодня любой гражданин может стать президентом республики. И нечего над этим смеяться…

Когда было подано шампанское, Вильнуар пригласил к столику нескольких друзей. Они условились собраться перед окончательным голосованием и тогда сговориться. Тактика, которая разрабатывалась за ресторанными столиками Трианона, сводилась к выдвижению кандидатов от всех групп, с тем чтобы избежать неожиданных результатов прошлых выборов, когда коммунисты, к общему удивлению, сразу отдали свои голоса за кандидата социалистической партии и президент был избран при первом же туре голосования. Но веселое настроение, царившее за столиком после вкусного завтрака, не способствовало обсуждению столь серьезных вопросов.

Разговор перешел на сплетни. Посудачили о депутате, который почему-то надеялся быть избранным и на всякий случай захватил с собой фрак; поговорили о том, к каким уловкам прибегают некоторые кандидаты, чтобы набрать голоса; вспомнили, как один бывший премьер-министр, считая себя наконец на пути в Елисейский дворец, за несколько дней до выборов уговорил одну девицу выйти за него замуж, пообещав ей взамен любви место первой дамы Франции, и застраховал себя тем самым от неудачи; поговорили также о некоем господине Фрере, который на свой лад вел подготовительную работу к избранию своего знатного родственника, нынешнего председателя Совета республики, и проявлял при этом простодушное усердие новичка и умение помалкивать, свойственное опытному интригану.

— Я хочу с вами поделиться совершенно очаровательной историей, — неожиданно сказал один из собеседников Маринетте. — Я ее слышал от префекта полиции…

Он рассказал, что сегодня утром, когда в Версаль прибыло пять тысяч жандармов, чтобы преградить доступ во дворец, в центре парка, у грота «Рокай», был задержан мрачный человек, погруженный в размышления.

— В первый момент его приняли за соучастника какого-то заговора. Его схватили, связали по рукам и ногам, обругали, обыскали, избили…

— А на самом деле он оказался одним из тех сумасшедших, которые появляются каждый раз, когда происходят выборы, — вмешался Вильнуар.

— Еще лучше, дорогой мой, — просто влюбленный, ожидавший свою девушку. Он был счастлив, узнав, что происходит, и радостно воскликнул: «Так вот почему она так опаздывает!»

— Очаровательная история, — сказала Маринетта. — Надеюсь, его выпустили?

— Вот об этом префект ничего не говорил.

В половине второго члены парламента и их гости снова встретились в зале Конгресса; первые заняли места в амфитеатре, последние разбрелись по ярусам. У Маринетты от шампанского и духоты пылали щеки. Она решила попудриться. Ровно в два часа собравшиеся были оповещены барабанной дробью о прибытии президента республики. За несколько минут до этого прожекторы ярко осветили трибуну. В зал вошел председатель Высшего совета магистратуры Франции. Его сопровождали двое распорядителей с цепями на груди и шестеро секретарей. Он медленно поднялся по ступеням на трибуну, в то время как человек двадцать репортеров из телевизионного центра наводили на него свои аппараты. Президент охотно позировал операторам. На нем был фрак, белая рубашка, белый галстук.

— Говорят, его заставили нарумянить щеки, — сказала соседка Маринетты.

В надежде, что операторы направят свои объективы на публику, Маринетта для большей фотогеничности облизала губы.

Гул голосов постепенно затихал, и когда президент позвонил в серебряный колокольчик, который стоял справа от него, водворилась полная тишина. «Объявляю открытым конгресс парламента», — провозгласил президент и после этого прочел статьи конституции, относящиеся к избранию президента республики. Он подчеркнул, что по закону выборы проводятся без дебатов, тайным голосованием и по поименному вызову.

Президент предложил назначить тридцать шесть человек, на которых будет лежать обязанность следить за порядком голосования, и после этого объявил: «Сейчас я при помощи жеребьевки определю, с какой буквы начнется поименный вызов». Из корзины, накрытой темно-зеленой материей, он достал белый билетик, на котором оказалась буква «б». Только у одного депутата фамилия начиналась с этой буквы, и поэтому сразу перешли к букве «в». Вильнуар проголосовал четвертым. Ему аплодировали члены его группы и несколько министров, сидевших на правительственных местах.