Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Весенние соблазны
Шрифт:

Лабиринт из ниток, связавший смертного и богиню: спрятать такой в шкатулку не стоит труда, но я не сплетала его, нет, я не сплетала…

Боги, боги, братья мои, как я хотела бы рассказать вам! спросить совета! Но нет — ведь вы дадите мне не совет — защиту.

Кроме занятий инцестом, у богов было еще одно развлечение: они обожали соблазнять людей.

9. Тени

Наряжаясь, девчонки распахивают окна и вертятся перед зеркалом.

Я зажигаю свечи — много свеч — и смотрю на свою тень. Широкие рукава платья — и на стене машет крыльями птица. Капюшон плаща и присесть

на корточки — гном, зарывающий золото, мастерящий тайник. Джинсы и кепка — получается клоун, существо опасное, странное и не слишком живое. Я поднимаю, покачивая, руки — и клоун превращается в колдуна из человеческих сказок, бросает со стены заклятие, но я уворачиваюсь.

Я падаю на ковер и меняю взглядом сумрак на свет. Лампа под потолком вспыхивает с секундной задержкой, потолок убегает вверх. Игра теней; но в эту секунду я вижу наш Дом.

Дом, который я помню прозрачным и узким. Огромные комнаты — узки, потому что потолок высок, как небо. Выше неба: ведь для меня маленькой небо было под Домом. Я спрашивала об этом братьев: Дом висит в небе, почти серьезно отвечали они.

Детская память не соответствует действительности; тем не менее, она точна — точна, как алгебра. Дети видят мир настоящим — взрослые видят мир сквозь призму собственных представлений. Мои братья населяют триглав вещами, похожими на вещи нашего Дома, и получают обратный эффект; странно, что я не замечала этого раньше. Обратный эффект: статуи, обернувшиеся статуэтками. Не копии, нет. Иное.

Там, в Доме, я помню братьев очень смутно. Большие гости, они появлялись так редко, они исчезали, не давая мне узнать их. Гости-колдуны, взрослые боги, плащи и тени, замок посреди неба…

Я давно выросла, и нитки, держащие в небе наш Дом, лежат у меня на ладонях. Формулы на мониторе Кирилла. Поля и энергии, подвластные слову и жесту. Слова и жесты чистят мебель в триглаве, трепещут в железных ящиках, пятнают желтые яблоки. Быт и оружие, компонент нашей крови, инструмент колдунов из человеческих сказок. Сущность богов.

Боги должны жить в небе; может быть, потому я так люблю летать. И люблю ходить по крышам — по крышам обычных городских многоэтажек и четырехугольным скатам старых домов. Я хожу босиком; лучше всего делать это зимой, оставляя следы на снегу.

Я хотела бы научить Дилана… взять его с собой. Дождаться зимы — и сказать ему, что я не замерзну, раздевшись. Лечь на снег — вдвоем, отпечатав один силуэт… Взлететь к замку в небе, войти в него вместе — среди прочих гостей-колдунов…

Мне хочется думать, что это возможно.

Я знаю, что нет.

10. Защита

Они приехали глубокой ночью, но ни яблок, ни ящиков не привезли. Виталий уселся в кресло, Кирилл — на ящик с пивом, и оба молчали.

— Кофе будете? — спросила я. — Что-то случилось?

— Не успеем, — сказал Виталий, и в ларьке стало холодно. Ощутимо холодно; а на полки пал иней.

В окошко постучали, и я подошла, чувствуя спиной взгляды братьев.

— Привет, — сказал мне Дилан. Он сидел на корточках, а не маячил перед окошком, и это было просто прекрасно.

— Что вы хотели? — спросила я и сказала одними губами: — Уходи! Хозяева!

— Да я знаю, — сказал Дилан. — Хозяева!.. Они там ружье с библией захватили, хозяева твои? Я знакомиться пришел, Инга. Меня вежливо пригласили пообщаться.

— Что?.. Кто?

— Твои родственники. Мне звонил такой ужасно

серьезный парень. Брат, кажется. Я только не понял, почему в ларек-то надо придти.

— Открой ему, — сказал с кресла Виталий.

— Не надо, — сказала я, оборачиваясь. — Это… Это просто так, я… Я просто не успела вам сказать! Это совершенно неважно! Кирилл!

— Открой, Инга, — сказал Кирилл и поднялся с ящика.

— Борис, — сказала я в окошко, — уходи отсюда. Уходи сейчас же.

Было уже бессмысленно — уходить, но я просто не знала, что делать.

— Да ладно тебе, — сказал Дилан. — Думаешь, морду набьют? Но я согласен на тебе жениться, так что, может, и обойдется.

На секунду я поверила в это — в грозных родственников, заставших на горячем и требующих законного брака. В добрых братьев, которые глянут на моего мужчину и со вздохом примутся устраивать свадьбу. В замке посреди неба: мы войдем туда, держась за руки, и будут гости — много гостей, и огромный зал, и лепестки, летящие с потолка… В фужерах с ледяным вином отразятся свечи, а мама поцелует смущенного жениха, ведь счастье дочери дороже предрассудков, счастье сестры…

Секунда прошла, и я повисла на руке у шагнувшего к двери Кирилла.

— Не надо, Кир! Не надо, я больше не буду! Кир, я просто скучала! Ничего серьезного! Кирилл, подожди! Кирилл!

Он стряхнул меня, как прилипший фантик, сдвинул щеколду и толкнул дверь.

Дилан переступил порог. Развел руками. Потупил глаза. И вдруг вскинулся, подался назад.

— Да уходи ты! — крикнула я, но он уже опомнился, подавил то, что почуял, дурачок, пастушок, я должна была сказать ему, давным-давно… Но он все равно пришел бы, в надежде, что моим родственникам нравится группа «Назарет», и, кто бы они ни были, все утрясется, ведь счастье сестры…

— Здравствуйте, — сказал Дилан. — Это вы мне звонили? Вот, я пришел. Но честное слово, ружье вам не потребуется. Я очень люблю вашу сестру — она же ваша сестра? — и не намерен уклоняться от женитьбы. Я даже ей предлагал. Она обещала подумать.

«Выходи за меня замуж». — «Я подумаю, Дилан». — «Я даже из кабака уйду. Правда, там недурно платят… но если ты против..». — «Я совершенно не против». — «Роди мне мальчика, Инга. Только обязательно со слухом. Я его научу на саксе лабать..».

Не научишь, Дилан. Нет, не научишь.

— Сочувствую, — сказал Виталий. Он встал, усадил меня в кресло и подтолкнул Дилана на середину ларька.

— А почему в ларьке-то разговариваем? — спросил Дилан. — Нет, как хотите, конечно…

— Мы собираемся поговорить с сестрой, — сказал Кирилл. — Ты уж извини, но девочка должна осознать, что неправильно себя вела. Ты тут не виноват. Да, Инга?

— Отпустите его, — сказала я. — Я не буду больше, — сказала я, только слова мои были никому не нужны. — Вы просто ревнуете! — сказала я. — Это же глупо! Пожалуйста, Вит!

— Бить будете? — поинтересовался Дилан.

— А ты смелый мальчик, — сказал Виталий. — Зря ты так, Инга. Хороший ведь мальчик.

— Крутые у тебя братишки, Инга, — сказал Дилан. — Страсти какие.

— Да какие уж страсти, — сказал Кирилл и щелкнул пальцами.

Дилана оторвало от пола. Синие линии — светящиеся, тонкие — обмотали его с головы до ног.

Больше они не сказали ему ни слова — и не дали мне отвернуться.

Дурачок, пастушок, человек — он и вправду был смелый мальчик. Он молчал, он пытался сопротивляться — сколько сумел. Он даже не закрыл глаза.

Поделиться с друзьями: