Весна, которой нам не хватит
Шрифт:
– Не то что бы я считаю, что все скверные мои братья, что они чем-то лучше прочих, вовсе нет. Если человек виноват, если человек преступник, неважно, каким даром он обладает и обладает ли, он должен понести наказание. Но...
– Ты не хочешь выдавать своих, если они не виноваты? Потому что их выгонят из Колледжа? Сотрут дар?
– Они не мои! Но… в общем, да. В Колледже действительно есть скверные, Хортенс, - Эймери подошел почти вплотную ко мне. Металлические пуговицы на его плаще были в точности того же оттенка, что и глаза. Проницательный, проникающий под кожу взгляд.
– И ты об этом тоже знаешь, верно?
Глава 10.
Следующий день шёл, как обычно. Я общалась с девочками, сидела на занятиях, правда, не на всех: пришлось просидеть в директорском кабинете целый час вместо лекции по истории. И в то же время не могла перестать думать о том, что мне рассказал Эймери. Честно говоря, не могла решиться поверить и довериться ему до конца.
Я снова разбирала какие-то документы, пыль от которых, кажется, въедалась в пальцы.
– Малье Лестор, а где хранятся студенческие научные работы прошлых лет? Куда их девают?
Директриса посмотрела на меня без особого удовольствия.
– По-разному. Какие-то остаются в библиотечном архиве, какие-то утилизируются.
– А от чего это зависит?
– От оценки на экзаменационной защите. Работы с высоким баллом и рекомендацией научного руководителя к продолжению исследования.
– А можно запросить работу из архива?
– Научный руководитель может.
Директриса пила чай, то и дело стукая фарфоровой чашечкой по блюдцу – это монотонное звяканье раздражало, но приходилось терпеть.
– Какое сегодня число? – внезапно спросила она, а я вспоминала несколько секунд, прежде чем ответить.
– Двадцать второе.
– Весна в разгаре, - с лирическими интонациями произнесла малье Лестор и неожиданно добавила. – Терпеть не могу весну.
– Вот как?
Сегодня у неё явно было подходящее настроение для праздных разговоров «за жизнь», нежели для работы. У меня возникло большое подозрение, что она нуждалась не столько в помощи по рабочим вопросам, сколько в примерной слушательнице рядом.
– Весна всегда как-то по-особенному на меня действует. Знаешь, я ведь вышла замуж весной, совсем молоденькая, мне еще и восемнадцати не было. Я его почти не знала, но была в такой эйфории...
Я кивала, перекладывая бумаги, а сама думала и думала. Думала и думала – о своём. О нашем с Эймери.
…Поверить ему, начать помогать – значит, выдать Ноэль и Дикьена. Не хочу их вот так выдавать, без доказательств. Работодатели Эймери подозревают в убийстве кого-то из скверных, тайно оказавшихся в Колледже, но при этом не хотят их спугнуть. А я отчего-то уверена, что Дик и Ноэль, о специфике дара которой я так ничего толком и не узнала, не виноваты.
– Знаешь, тогда мне казалось, что я уеду из дома, и буду сама создавать свою жизнь, что всё будет зависеть только от меня, и новая жизнь будет такой безоблачной и правильной. Родители в детстве не слишком-то баловали, у меня ведь была капризная младшая сестра и больной младший брат, взрослым было вечно не до меня. Я так надеялась, что муж будет носить меня на руках!
…Преподавателя по лайгону мальёка Реджеса Симптака обнаружили слуги рано утром в мужской купальне. Бесповоротно мёртвого. Каким-то чудом удалось не поднять шум, всё было проделано быстро и аккуратно, слуг-свидетелей по-быстрому допросили и уволили с повышенным пособием и приказом не покидать город, место трагедии осмотрели, тело увезли. По заключению экспертов, смерть наступила в результате утопления, но каким образом сильный и здоровый – за исключением небольшой хромоты в результате давней детской травмы – мужчина утонул в купальне,
где максимальная глубина воды не превышала полутора метров? И что он вообще там делал ночью?– Мой муж женился на мне, чтобы отомстить другой женщине, которую действительно любил. Старше меня на десять лет, представляешь, Флорис? Наверное, ты права, что выбираешь ровесника, у которого за плечами нет ещё десяти лет жизни без тебя, жизни, которую тебе никогда уже не заслонить и выгнать из его памяти...
…Реджес Симптак не был пьян, в его крови не нашли никаких порочащих его честь веществ, сердце было здорово, следов борьбы не найдено... Единственная настораживающая странность – ожоги на лице и ладонях, напоминавшие результат воздействия химических веществ. Судя по всему, кто-то плеснул в лицо преподавателю кислотой, тот потерял равновесие и свалился в воду, прямо в одежде, после чего захлебнулся.
– Только через год я поняла, что он совсем не любит меня, и вернулась с Небесного луга на землю. А потом потеряла ребёнка. И мужа тоже. Я думала, что не переживу это всё.
…Несмотря на то, что оставался какой-то крошечный шанс, что ожоги эти мальёк Реджес получил по неосторожности, вся ситуация выглядела нелепо: взрослый человек остаётся в Колледже на ночь, хотя до этого не брезговал своим личным домом во Флоттершайне. Идёт в купальню под утро, при этом мыться явно не планирует, поскольку полностью одет. Получает болезненные, хотя, очевидно, не смертельные ожоги – и тонет. Разумеется, никто не видел никаких чужаков, входящих или выходящих с территории КБД. Разумеется, круг общения преподавателя в колледже был огромным – сто шестьдесят девочек-учениц, сто шестьдесят мальчиков-учеников, плюс обслуживающий персонал, преподаватели, администрация. И оставалась-таки небольшая возможность проникновения чужака.
Задумавшись, я кивнула на последние слова директрисы, а потом их смысл дошёл до меня, хотя переключиться на её историю с трагической гибели мальёка Реджеса, такого живого, активного и симпатичного, совсем ещё не старого – оказалось, ему было всего тридцать восемь лет – было непросто. Но как вообще надо реагировать на подобные откровения?
– Ужасно. Я... очень вам сочувствую, малье Лестор.
– Да, это было ужасно. Несколько лет я была просто не в себе. А потом собралась, построила себя заново из обломков, вышла замуж ещё раз, заняла эту должность и теперь живу работой. Молодость и юношеские иллюзии утрачены безвозвратно, но мне всё ещё есть ради чего жить.
…Мальёк Реджес не был женат, не имел детей, с родителями и другими родственниками отношения имел хорошие, но не близкие, и жили они не в столице. Имел любовницу из простых, по совместительству работавшую у него экономкой. Но у мальи Самптии имелось несомненное алиби – она как раз отлучилась на несколько дней к родне, между прочим, в мой родной Флоттервиль.
"Почему заподозрили скверных?" – только и спросила я, а Эймери довольно сердито пнул сгнившую с зимы шишку.
??????????????????????????
"Странностей на самом деле было множество и до этого события, просто они не вырисовывались в единую картину, каждая в отдельности казалась пустяком. Кто-то делал абсурдные вещи, словно послушавшись чужой воли, кто-то видел несуществующее… Взять хотя бы эту кислоту. Откуда она взялась? Такие вещи не продаются в магазинчиках на центральной площади. И в самом КБД нет химических лабораторий, практику по химии проходят за её пределами".
"Ну а при чём тут скверные?"
"Когда я учился в приюте, со мной был мальчик, который умел превращать воду в кислоту".