Весна, которой нам не хватит

– Не то что бы я считаю, что все скверные мои братья, что они чем-то лучше прочих, вовсе нет. Если человек виноват, если человек преступник, неважно, каким даром он обладает и обладает ли, он должен понести наказание. Но...

– Ты не хочешь выдавать своих, если они не виноваты? Потому что их выгонят из Колледжа? Сотрут дар?

– Они не мои! Но… в общем, да. В Колледже действительно есть скверные, Хортенс, - Эймери подошел почти вплотную ко мне. Металлические пуговицы на его плаще были в точности того же оттенка, что и глаза. Проницательный, проникающий под кожу взгляд.
– И ты об этом тоже знаешь, верно?

Глава 10. Две линии смерти

Следующий день шёл, как обычно. Я общалась с девочками, сидела на занятиях, правда, не на всех: пришлось просидеть в директорском кабинете целый час вместо лекции по истории. И в то же время не могла перестать думать о том, что мне рассказал Эймери. Честно говоря, не могла решиться поверить и довериться ему до конца.

Я снова разбирала какие-то документы, пыль от которых, кажется, въедалась в пальцы.

– Малье Лестор, а где хранятся студенческие научные работы прошлых лет? Куда их девают?

Директриса посмотрела на меня без особого удовольствия.

– По-разному. Какие-то остаются в библиотечном архиве, какие-то утилизируются.

– А от чего это зависит?

– От оценки на экзаменационной защите. Работы с высоким баллом и рекомендацией научного руководителя к продолжению исследования.

– А можно запросить работу из архива?

– Научный руководитель может.

Директриса пила чай, то и дело стукая фарфоровой чашечкой по блюдцу – это монотонное звяканье раздражало, но приходилось терпеть.

– Какое сегодня число? – внезапно спросила она, а я вспоминала несколько секунд, прежде чем ответить.

– Двадцать второе.

– Весна в разгаре, - с лирическими интонациями произнесла малье Лестор и неожиданно добавила. – Терпеть не могу весну.

– Вот как?

Сегодня у неё явно было подходящее настроение для праздных разговоров «за жизнь», нежели для работы. У меня возникло большое подозрение, что она нуждалась не столько в помощи по рабочим вопросам, сколько в примерной слушательнице рядом.

– Весна всегда как-то по-особенному на меня действует. Знаешь, я ведь вышла замуж весной, совсем молоденькая, мне еще и восемнадцати не было. Я его почти не знала, но была в такой эйфории...

Я кивала, перекладывая бумаги, а сама думала и думала. Думала и думала – о своём. О нашем с Эймери.

…Поверить ему, начать помогать – значит, выдать Ноэль и Дикьена. Не хочу их вот так выдавать, без доказательств. Работодатели Эймери подозревают в убийстве кого-то из скверных, тайно оказавшихся в Колледже, но при этом не хотят их спугнуть. А я отчего-то уверена, что Дик и Ноэль, о специфике дара которой я так ничего толком и не узнала, не виноваты.

– Знаешь, тогда мне казалось, что я уеду из дома, и буду сама создавать свою жизнь, что всё будет зависеть только от меня, и новая жизнь будет такой безоблачной и правильной. Родители в детстве не слишком-то баловали, у меня ведь была капризная младшая сестра и больной младший брат, взрослым было вечно не до меня. Я так надеялась, что муж будет носить меня на руках!

…Преподавателя по лайгону мальёка Реджеса Симптака обнаружили слуги рано утром в мужской купальне. Бесповоротно мёртвого. Каким-то чудом удалось не поднять шум, всё было проделано быстро и аккуратно, слуг-свидетелей по-быстрому допросили и уволили с повышенным пособием и приказом не покидать город, место трагедии осмотрели, тело увезли. По заключению экспертов, смерть наступила в результате утопления, но каким образом сильный и здоровый – за исключением небольшой хромоты в результате давней детской травмы – мужчина утонул в купальне, где максимальная глубина воды не превышала полутора метров? И что он вообще там делал ночью?

– Мой муж женился на мне, чтобы отомстить другой женщине, которую действительно любил. Старше меня на десять лет, представляешь, Флорис? Наверное, ты права, что выбираешь ровесника, у которого за плечами нет ещё десяти лет жизни без тебя, жизни, которую тебе никогда уже не заслонить и выгнать из его памяти...

…Реджес Симптак не был пьян, в его крови не нашли никаких порочащих его честь веществ, сердце было здорово, следов борьбы не найдено... Единственная настораживающая странность – ожоги на лице и ладонях, напоминавшие результат воздействия химических веществ. Судя по всему, кто-то плеснул в лицо преподавателю кислотой, тот потерял равновесие и свалился в воду, прямо в одежде, после чего захлебнулся.

– Только через год я поняла, что он совсем не любит меня, и вернулась с Небесного луга на землю. А потом потеряла ребёнка. И мужа тоже. Я думала, что не переживу это всё.

…Несмотря на то, что оставался какой-то крошечный шанс, что ожоги эти мальёк Реджес получил по неосторожности, вся ситуация выглядела нелепо: взрослый человек остаётся в Колледже на ночь, хотя до этого не брезговал своим личным домом во Флоттершайне. Идёт в купальню под утро, при этом мыться явно не планирует, поскольку полностью одет. Получает болезненные, хотя, очевидно, не смертельные ожоги – и тонет. Разумеется, никто не видел никаких чужаков, входящих или выходящих с территории КБД. Разумеется, круг общения преподавателя в колледже был огромным – сто шестьдесят девочек-учениц, сто шестьдесят мальчиков-учеников, плюс обслуживающий персонал, преподаватели, администрация. И оставалась-таки небольшая возможность проникновения чужака.

Задумавшись, я кивнула на последние слова директрисы, а потом их смысл дошёл до меня, хотя переключиться на её историю с трагической гибели мальёка Реджеса, такого живого, активного и симпатичного, совсем ещё не старого – оказалось, ему было всего тридцать восемь лет – было непросто. Но как вообще надо реагировать на подобные откровения?

– Ужасно. Я... очень вам сочувствую, малье Лестор.

– Да, это было ужасно. Несколько лет я была просто не в себе. А потом собралась, построила себя заново из обломков, вышла замуж ещё раз, заняла эту должность и теперь живу работой. Молодость и юношеские иллюзии утрачены безвозвратно, но мне всё ещё есть ради чего жить.

…Мальёк Реджес не был женат, не имел детей, с родителями и другими родственниками отношения имел хорошие, но не близкие, и жили они не в столице. Имел любовницу из простых, по совместительству работавшую у него экономкой. Но у мальи Самптии имелось несомненное алиби – она как раз отлучилась на несколько дней к родне, между прочим, в мой родной Флоттервиль.

"Почему заподозрили скверных?" – только и спросила я, а Эймери довольно сердито пнул сгнившую с зимы шишку.

??????????????????????????

"Странностей на самом деле было множество и до этого события, просто они не вырисовывались в единую картину, каждая в отдельности казалась пустяком. Кто-то делал абсурдные вещи, словно послушавшись чужой воли, кто-то видел несуществующее… Взять хотя бы эту кислоту. Откуда она взялась? Такие вещи не продаются в магазинчиках на центральной площади. И в самом КБД нет химических лабораторий, практику по химии проходят за её пределами".

"Ну а при чём тут скверные?"

"Когда я учился в приюте, со мной был мальчик, который умел превращать воду в кислоту".