Весна, которой нам не хватит

– Годы идут, а ты всё такой же: тощий, ехидный, безденежный глист.

– Зато ты с каждым годом всё лучше и краше.

Я ждала продолжения, но не дождалась и покачала головой:

– Стареешь, фантазия истощается.

– Старею, - легко согласился он.
– Одной ногой уже в могиле, - и прежде, чем я успела что-то сказать, продолжил.
– Ты сама хотела поговорить. Я тебя слушаю.

Под ногами похрустывали ветки. Сквер был пустой и неухоженный, хотя несколько фонарей и скамеек там всё же имелось. Как ни странно, популярностью среди студентов он не пользовался и чаще всего пустовал: студенты КИЛ и КБД предпочитали гулять в более ухоженном и людном Флоттершайнском Лиловом парке, до которого было всего-то полчаса пешком.

За сквером проходил почти дикий густой пролесок, редкость для Флоттершайна. Говорят, эта зона по каким-то причинам считалась заповедной, и как-либо воздействовать на неё, в том числе облагораживать не полагалось, но подробностей я не знала. Вроде бы здесь обитал редкий вид вымирающих дроздов или скворцов, небесный крот их разбери. Там, в пролеске, не было вытоптанных тропинок, то там, то тут попадались поваленные деревья, тишина свисала с веток, как паутина, и в этой тишине то и дело раздавался скрип старых сосен и дубов и стук каких-то невидимых взгляду птиц.

Эймери поманил меня с вычищенной скверовой дорожки туда, вглубь, и я пошла за ним, ощущая, как и тогда, два года назад, что совершенно не могу сопротивляться. Наверное, только так ему и было комфортно по-настоящему: в каких-то диких пустынных безлюдных местечках.

– Как ты здесь оказался? Я имею в виду – в КИЛ?

– Меня пригласили.

– Кто?

Эймери снова скрылся за одним из стволов, и я абсурдно испугалась, что он исчезнет, как морок. Выглянула с другой стороны – и чуть было не столкнулась с ним лоб в лоб. Растерялась и смутилась, отступила и обломила ветку, ткнувшуюся было в затылок, и протянула её Эймери.

Тот взял ветку, посмотрел на уже слегка набухшие серо-зелёные почки. Пару минут ничего не происходило, но потом они слабо, едва уловимо завибрировали, раскрылись – и наружу вытянулись склеенные, скомканные листья, которые постепенно расправлялись, раскрывались...

– Ну, какой же это скверный дар!
– вырвалось у меня.
– Это волшебно. И прекрасно.

– Волшебно – если речь идёт о дубовой ветке, - глухо ответил Эймери.
– А вот месяц назад мне пришлось разговаривать с трупом.

– С чьим?
– тупо спросила я. – Зачем?

Эймери сжал ветку, понаблюдал, как завязывается жёлудь, как желтеют, буреют и опадают листья – и только потом отбросил ветку прочь.

??????????????????????????

– Я очень благонадёжный скверный, - насмешливо и зло вздохнул он. – После своего побега из Джаксвилля был просто паинькой. К тому же на крючке – не дадут лекарство и загнусь в муках раньше срока. Жил в хорошей семье, которая за меня поручилась, правда, мотал нервы одной не в меру любопытной девчонке, зато многие годы был подопытным в ряде разработок и исследований.

– Тех, о которых говорил сенатор?

– Не тех. Больше его слушай!

– Почему он тебе не нравится?

Эймери резко замолчал. Продолжил уже совершенно другим тоном:

– Много болтает, но по сути ничего не делает. Не люблю пустобрехов.

– Болтает, но хотя бы не вредит никому, да и терпимой молодёжи есть на кого ориентироваться. Так что там с трупом?

– Меня и раньше уже... привлекали к кое-каким делам. По мелочи.

– К каким?

– Разным. Кражи. Убийства. Когда люди не хотят говорить, боятся или врут, начинают говорить вещи – и с ними куда легче найти общий язык. Мне, во всяком случае.

– И ты соглашался?

– А почему бы и нет?
– Эймери посмотрел мне в глаза.
– Почему бы не помочь? Мне скучно. Мне было совершенно нечем заниматься, я был вынужден сидеть целыми днями взаперти. Годами!

– Про деньги на кафе – это ты мне соврал? Тебе просто нельзя выходить в город?

– Сама же всё понимаешь.

Эймери присел на поваленное дерево, и я опустилась рядом. Не так близко, как хотелось, но рядом.

– Последнее предложение – поработать в КИЛ и решить один вопрос – оказалось... особенным.

– Из-за... меня? – неуверенно спросила я. Эймери неожиданно рассмеялся, и я опять почувствовала себя глупо донельзя.

– Не совсем, малышка Хортенс. Мне сказали, что в Колледже творятся странные дела, и есть подозрение, что здесь находится неустановленный скверный. Или даже скверные.

У меня всё внутри заледенело.

– С чего бы это вдруг?

– Было... много различных настораживающих, наводящих на подозрение мелочей. А потом произошла трагедия. Человек погиб. Я допрашивал его труп, но пока что понял только одно – вряд ли это несчастный случай, и обстоятельства его смерти довольно странные. Отвратительные ощущения. Дня три в себя приходил. Никогда не разговаривай с незнакомыми трупами, малышка Хортенс.

– Кто погиб? Кто-то из Колледжа? Ну, да, раз ты здесь…

– Ваш бывший преподаватель по лайгону. Его звали Реджес Симптак, - сказал Эймери, а я вскочила с дерева и уставилась на него.

– Мальёк Реджес мёртв?! Но... Это неправда! Он же ногу сломал...

– Вас обманули. Я сам вам так сказал, потому что мне велели так сказать. Но он мёртв. Погиб в предпоследний день февраля.

– Но... почему?
– у меня в голове это не укладывалось.
– Почему от нас это скрыли?

– Есть мнение, что его убил кто-то из студентов. Скверный маг. И мне нужно его найти.

– Да почему?!

Эймери тоже встал.

– Мне нужна твоя помощь. Я ищу зацепки по убийству. Изначально мы были уверены, что студентки КИЛ не при чём, потому что всё произошло на мужской территории. Но КБД я уже почти весь проверил – и ничего.

– Расскажи мне всё по порядку, - попросила я.
– А то совершенно ничего не понятно. Хотя ты же, наверное, не имеешь права мне это рассказывать?

– Разумеется, не имею. Но, разумеется, расскажу.

– Демонстрируешь, какой ты бунтарь?

– Просто ищу повод поговорить с тобой лишний раз.

– Отсылая меня и запрещая посещать твой дополнительный курс? Ну-ну, мальёк Флотарис...

– Какая же ты ещё дурочка. Или это не проходит с возрастом? Ладно. Будем считать, что мне действительно нужна помощь.

– Это больше походит на правду. Но сперва расскажи, а потом уже я решу, помогать тебе или нет.

– Даже так? Не "всё для тебя сделаю, мой бедный дорогой Эймери"?

Он улыбался, а потом улыбка резко пропала с его лица, словно унесенная порывом ветра.