Весной, до нашей встречи

— Что ж, как Вы знаете, Джаред не посещает занятий по искусству, — сказала Мариэль, — но мы провели некоторое время за приятным обсуждением того, как у него дела и что он читает. А он много читает.

Розалинда смотрела в пространство, но не так, как делал Джаред. Джаред обычно напряженно сосредоточивался, хотя и не на чем-то реальном. Розалинда же выглядела отсутствующе, словно ни она сама, ни нечто другое в мире не имело значения. Она просто не ответила Мариэль.

— Мама тоже читает, — произнес Джаред, переводя взгляд с одной на другую.

Его широкие плечи были немного ссутулены, как будто он уже понял, что ничем хорошим этот разговор не закончится.

— Кое-что, о чем вы можете поговорить, — оптимистично предложила Мариэль.

Она привыкла к агрессивным родителям, но родительница, которая бы выглядела, будто она несколько озадачена тем, почему здесь находится…это кое-что новенькое.

— Уверена, Вы знаете, что иногда Джаред попадает в неприятности в школе, но думаю…

— Очень хорошо, что Вы беспокоитесь, — тихо произнесла Розалинда. — Однако это необязательно. Вам следует понять, что бесполезно пытаться его спасти.

Тело Джареда склонилось в напряжении, словно готовое атаковать.

— Мама, — глухо сказал он.

Розалинда не удостоила его взглядом, но спокойно ответила:

— Это не его вина. Он родился заблудшим. Мы — создания крови и золота. Наше наследие — кровь и слезы. Он убил своего отца, вы же знаете.

С исключительной ясностью Мариэль осознала: «К такому меня не готовили».

Джаред не поправил свою мать. Он вообще больше не говорил, раз она проигнорировала его единственную просьбу. Он просто сидел, сжав зубы, а его глаза стали более бледными, чем обычно, как зимнее небо, с которого падает снег. Он смотрел на что-то, чего здесь не было, и прислушивался к этому же.

— Розалинда, уверена, что он не…

— А я уверена, что он это сделал, — сказала Розалинда. — Скинул одной долгой ночью своего отца с лестницы, сломал ему шею. Я говорю Вам это только для того, чтобы Вы поняли, нет смысла в попытках его спасти. Наша семья не ожидает сострадания. Кровь и слезы не наши. Мы их пьем.

— Это правда, — произнес Джаред решительно безразличным голосом. — Я совершенно точно вампир. Поэтому у меня такая утонченная внешность. Это приходит с бессмертием: ненасытная жажда крови, прекрасное строение костей.

Казалось, что Розалинда не заметила его шутку.

— Мы намного хуже, — прошептала она.

— Ладно, — произнес Джаред. — На этом все.

Он встал. Розалинда подняла на него взгляд, ее напуганные васильково-голубые глаза расширились, словно она думала, что собрание проходило в идеально-нормальном ключе. Остальные родители и ученики посмотрели в их направлении при виде поднявшегося на ноги Джареда и его повышенного голоса.

Джаред просто стоял. У Мариэль промелькнула мысль, что он схватит свою мать и рывком поднимет ее на ноги. Джаред выглядел так, словно тоже об этом подумал, но по нему пробежала сильная дрожь, и он не прикоснулся к ней.

Он ушел, прошагав по вощеному полу спортзала, отодвинув со скрипом пластиковый стул на металлических ножках, оказавшийся у него на пути.

Розалинда сидела, вежливо глядя в направлении Мариэль.

— Кто-то должен за ним пойти, — произнесла Мариэль.

По бледному лицу Розалинды промелькнула тень. Внезапно она стала выглядеть очень усталой.

— Из этого не выйдет ничего хорошего, — сказала она. — Вы не можете сделать ничего хорошего, ни для одного из нас. Доброта нам не поможет; мы портим все, чего касаемся.

— Тогда это сделаю я, раз Вы не хотите, — сказала Мариэль и поднялась на ноги.

Она попыталась выйти из помещения спокойно, словно просто направлялась в уборную. Она не знала, удалось ли ей. Он был несчастным мальчиком, а его мать оказалась еще хуже и страннее, чем представлялось Мариэль. Она только хотела помочь. Ей хотелось, чтобы нашелся способ, но она его не видела.

Она нагнала Джареда в коридоре.

— Зайди ко мне в кабинет на минутку, — попросила она.

Он увернулся от нее, оставив между ними расстояние, но пошел с Мариэль, шагая на несколько шагов впереди.

Когда они подошли к кабинету, но толчком распахнул дверь и вошел внутрь, направившись прямиком к окну. Он врезался в стол, отчего попадали ручки и лампа, но проигнорировал случившееся.

Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел наружу. Все его тело тянулось к окну, словно он хотел сбежать через него. Он не включил свет, так что в кабинете было темно. Мариэль стояла в дверях и смотрела на него.

— Мне так жаль, — произнесла она.

— Обычно все не так плохо, — сказал ей Джаред. — Я рассказал ей, что говорил с тобой о…о Кэми. Ей не нравится, когда я о ней говорю.

Мариэль могла это понять, но не понимала мать, которая говорила бы о своем ребенке, как потерянном, если только Джаред и вправду им не был…но нет. Убийство не сходит людям с рук. Розалинда Мур была очень тяжелой женщиной.

— То, что она сказала, ужасно, — проговорила Мариэль. — Ты знаешь, что бы она ни сказала — все неправда. Если есть нечто, чем бы ты хотел поделиться со мной касаемо своей жизни дома, я была бы рада тебя выслушать.

— Нет. — Голос Джареда был безжизненным, а глаза словно наполнились лунным светом, светящимся и бледным. — Я не хочу говорить ни о чем, кроме Кэми. Поэтому я к Вам и прихожу.

— Других причин нет? — практически отчаянно спросила Мариэль.

Он должен был хотеть помощи от нее, должен был искать нечто более здоровое, чем его ненормальная мамаша и собственное сознание.

Без куртки Джаред казался намного меньше в размерах и выглядел более беззащитным. Длинная линия его спины, покрытая тонкой серой рубашкой, была изогнута, словно он нес на ней нечто тяжелое. Он продолжал смотреть за окно. Его лицо было очерчено бледным светом, а взгляд был безрадостным.

— Других причин никогда нет, — сказал он. Его голос был таким же тихим, как у его сумасшедшей матери. — Не для меня.

— Ты хочешь сбежать? — спросила Мариэль, и попыталась уточнить. — Хотел бы ты жить отдельно от своей матери?

— Конечно. Я хочу сбежать от нее и всех остальных. Хотелось бы мне иметь квартиру и жить там одному. Там не будет никого, кто повернулся бы спиной ко мне или обвинял меня. Я не хочу, чтобы рядом со мной был кто-либо еще.

— Джаред, — проговорила Мариэль.

Она пыталась придать своему голосу доброты, хотя и была напугана, хотя и стояла проблема в столь неравной расстановке сил, что она не видела способа ее обойти, хотя он и был сейчас таким же сумасшедшим, как его мать.