Веснушки

— То есть, ты работаешь в роддоме?

— Не совсем, веду амбулаторный прием и делаю малые операции.

Для Чарльза медицина была чужда, но он тут же вспомнил о Рейвен.

— Моя сестра беременна. Ждет мальчика.

— Поздравляю, — Эрик хмыкнул в чашку с кофе, все еще следя за Чарльзом слегка обеспокоенно. И вдруг добавил: — Она замужем?

— Да, Хэнк женился на ней, как только узнал, что она в положении. Он хороший человек, хотя вся эта ситуация с ребенком его ужасно нервирует. Иногда переживаю за него больше, чем за Рейвен.

Эрик вдруг искренне улыбнулся, а не просто растянул губы в ухмылке.

— На самом деле рад за твою сестру. Знаешь, как только аборты стали легальны, многие женщины использовали возможность избавиться от нежеланного ребенка. И их мужья или бойфренды часто только «за».

Чарльз выпал из своих размышлений о Мойре, потому что эмоции Эрика окрасились мрачным чувством горечи. Он хмуро смотрел в чашку с почти допитым кофе.

— О, я… Я не знал. Неужели многие приходят к тебе на прием с такими просьбами?

— Ты и не представляешь. Многодетные, бедняки, жертвы изнасилований, бестолковые подростки. Мой отец тоже был акушером, он работал в родильном доме. Я хотел пойти по его стопам, но потом решил остаться в амбулатории. Пытался отговаривать некоторых от этого шага.

— Почему?

Чарльз правда не понимал, зачем заставлять рожать ребенка изнасилованную женщину или девочку-подростка, которая сама еще ребенок. Конечно, идеальным вариантом было вовсе не допускать подобного. Но… Не лучше ли было не ухудшать ситуацию? А потом эти дети попадали в приюты или росли в нелюбви.

— Потому что аборт — это убийство. Ты когда-нибудь видел трехмесячный плод? Внешне он выглядит как ребенок, недоразвитый, конечно, и все же…

Чарльз тяжело сглотнул, невольно улавливая всплывающие в памяти Эрика картины, от которых в животе все неприятно сжалось.

— Тем, кого не удалось уговорить, я делаю аборт. Плод нельзя достать целиком, поэтому его вытаскивают по частям: ручки, ножки, части головы и туловища.

— Ладно-ладно, не продолжай, прошу. Я тебя понял. Это просто ужасно. Прости, — Чарльз присосался к кружке, выпивая остатки горечи со дна, пытаясь унять дурноту. Все это было как-то слишком.

Эрик печально хмыкнул.

— Иногда, конечно, это необходимо. Навряд ли ты представляешь, как часто женщинам вообще не следует рожать.

Чарльз уже начал зеленеть, и Эрик ободряюще похлопал его по плечу:

— Мои извинения. Просто вчера была дерьмовая смена, как раз кровавый день, как я их называю. Медицинский юмор. Налить тебе еще кофе? А то на тебе совсем лица нет.

— Я в порядке. Ты просто… — Чарльз показал на голову Эрика и свою, и тот чертыхнулся.

— Черт, давно не общался с кем-то, обладающим телепатией, совсем забыл.

— Да все в норме. Правда. Я думаю, мы оба отлично излили душу друг другу, — губы Чарльза растянулись в искренней улыбке.

Человек перед ним был не только мутантом-собратом, но еще и врачом, пытавшимся спасать жизни. Наверное, нужно было приободрить его. Не стоило, в конце концов, зацикливаться на смертях, особенно еще не рожденных. Можно ли умереть, если толком не жил? Чарльз оставил эти философские мысли на другой раз. На часах была половина первого, и наверняка Рейвен уже хватилась пропавшего брата.

В гостях было хорошо, но Чарльзу не стоило злоупотреблять гостеприимством своего нового знакомого.

— Я думаю, мне пора идти. Не хочу заставлять мою сестренку беспокоиться еще и обо мне.

— Пусть не забывает пить витамины для беременных. Если нужно, всегда обращайтесь, — Эрик проводил Чарльза к двери.

— Кстати, Рейвен тоже мутантка, метаморф. В истинном обличье она синяя, но предпочитает перевоплощаться в блондинку. А ее муж Хэнк — у него необычное строение стопы. Еще мы знакомы с Энджел — она работает в кофейне официанткой, у нее есть крылья и ядовитые слюнные железы. Мне однажды досталось… Неприятно, если честно.

Чарльз продолжал болтать, обувая ботинки и натягивая куртку, попутно рассматривая стены квартиры, завешенные какими-то рамками. Кажется, это были медицинские документы Эрика. Благодарности от руководства и даже от пациентов.

— Смотрю, у тебя много друзей-мутантов…

— А у тебя много благодарных пациентов, — Чарльз кивнул на исписанные от руки листы картона за стеклом.

Эрик смущенно кивнул.

— Да. Эти еще пятилетней давности, когда только начал свою работу. Тогда мне казалось, что я смогу изменить мир своими убеждениями. Потом перестал страдать этой глупостью, но приятные воспоминания о первых удачах остались.

Чарльз уловил в памяти Эрика лица тех, кому он смог помочь, и сам невольно улыбнулся.

— До свидания, друг мой. Надеюсь, еще свидимся как-нибудь, — Чарльз протянул ему ладонь, и Эрик ответил на рукопожатие.

— Не сомневаюсь. До встречи, Чарльз.

Дверь за Чарльзом закрылась, и он слетел по лестнице с третьего этажа, словно на крыльях. Дурные картины об абортах выветривались из его головы с каждой ступенькой. Мысли кружили между доктором Леншерром, спасающим жизни, и Мойрой, которая с вероятностью почти сто процентов оказалась вдруг его соулмейтом. За какой-то чертов вечер, пропитанный алкоголем и болтовней о веснушках, он обрел неплохого приятеля и, видимо, нашел того, кого искал долгие годы. И Мойра не была серийным маньяком, а была военной, как он и полагал.

Перед домом Эрика обнаружился телефон-автомат. Чарльз зашел под козырек и, сняв трубку, тут же набрал знакомый номер детектива. Сегодня была вторая суббота месяца, и Мойра дежурила.

Ответил кто-то другой, но Чарльз представился и попросил соединить с МакТаггерт.

— Чарльз, где тебя черти носят?

— Эээ… — вопрос обескуражил.

Чарльз вдруг растерялся, совершенно сбитый с толку, не знающий, что вообще собирался сказать.

— Ты в порядке?

— Да, да, я в порядке. Просто выпил вечером с другом и остался у него на ночь. Сейчас еду домой. Или нет, к тебе в участок. Я извиниться… Хочу извиниться за вчерашнее.

— С другом?.. — начала было Мойра, но оборвала себя на полуслове. — Прости, я тоже наговорила лишнего.

— Просто заходи сегодня после смены ко мне, ладно? Я испеку печенье с изюмом.

— Хорошо. Знаешь, чем меня заманить, — хмыкнула Мойра и, попрощавшись, отключилась.

На той стороне раздавались гудки, но Чарльз все никак не мог положить свою трубку на рычаг. Сердце гулко стучало в груди. Как Мойра отреагирует? Она искала его вчера? Зачем? Может, она тоже догадалась.

Пальцы стиснули нагревшийся от его тепла пластик, и он ощутил внутри легкую вибрацию металла.