Вести приходят издалека
Шрифт:
— Ее наказали? — испугалась Маша.
— Сейчас! На то у нас и есть свое начальство, чтоб, кроме него, нас никто не кусал. Маринкин начальник сказал, что дело она давно ведет, хотя она только полчаса, как ему доложилась. В общем, прикрыл ее, но сам потом всыпал по первое число.
— А у меня Кузьку украли, — перебила Маша. — Его, правда, уже нашли, только его так били!.. Его-то за что?
— Успокойся… Все уже позади, правда, — он сел возле кровати и взял Машу за руку. — Я все знаю. Ты не беспокойся, поправится твой Кузя. Хорошо, девочка эта подвернулась, внимание обратила, номер машины запомнила.
— Девочка?
— Да,
— А Тимур?! Тимура нет! — не успокаивалась Маша. — Вы его арестовали?
— Кого? Этого парня, который Кузю охранял?
— При чем тут парень! Вы Ильдара арестовали?
— Какого Ильдара?
Шульман так неподдельно удивился, что Маша поняла: они ничего не знают и все делают не так!
— Остап, это Ильдар Каримов, мой бывший муж, стоит за Стольниковым! Это он разработал для Цацаниди прибор. Все именно так, как написал мне Елабугов: фирма, медицинское оборудование, у него завод в Переславле… Он похитил Кузьку, вернее, приказал похитить, а теперь думает, что нигде не засветился, и заявился ко мне сюда! А сам понял, понял, что на меня проще нажать через Тимура, это я ему сама сказала. Он забрал Тимура и теперь ждет, когда я оклемаюсь, когда все уляжется, и тогда он снова… Он и меня собирается убить, когда добуду документы. Я сама слышала, как он приказал выкинуть мой труп на помойку!
— Маша, ты говоришь глупости.
Она, неимоверным усилием превозмогая боль в спине, села на кровати.
— Глупости?! Он и к Елабугову в Зеленоград послал человека, чтоб разобрался. И подпись: И.К., Ильдар Каримов!
Остап, пытаясь успокоить Машу, обхватил ее за плечи и прижал к себе.
Дверь скрипнула и отворилась. На пороге стоял Ильдар Каримов, и в глазах у него горел злой огонь.
— Руки от моей жены убери!
— Ильдар…
— Я сказал, убери руки!
— Успокойтесь…
— Ильдар, успокойся! — закричала Маша.
— Тебя вообще не спрашивают! — рявкнул Каримов и тут же спросил: — Он кто такой?
— Не твое дело! — взъелась она. — Какое ты вообще право имеешь здесь орать? Я тебе не жена! А если и жена, то бывшая.
— Вы бы действительно не кипятились оба, — Остап поднялся и сделал шаг в сторону Каримова. — Маше нужен покой, а мы тут…
— Покой?! Хорошо, пошли выйдем! — Каримов ухватил Шульмана за куртку резким движением, словно собирался оторвать его от пола.
У Маши в ушах тоненько зазвенело, и кто-то опять, в который уже раз, выключил свет.
80
Где-то рядом шептались. Голосов было два.
— Галя, я же русским языком сказал — никаких посетителей!
— Но я же…
— Никаких! — строго прошипел мужской голос.
— Да они же корочками размахивают все, — оправдывался голос женский, принадлежавший, очевидно, той медсестре, которая все время делала Маше уколы.
— А второго зачем пустила?
— Так он же муж…
— Объелся груш. Они нам больную угробят, а потом с нас же спросят.
Что-то противно звякнуло железом о железо, клацнула очередная сломанная ампула. Через секунду затекшей почему-то правой руке стало легче, наверное, ослабили жгут. Укола Маша даже не почувствовала.
— Маша! Маша, глаза открыли! Все-все, открыли глаза, — доктор легонько похлопывал ее по щекам.
Она открыла
глаза, хватила ртом воздух, словно вынырнула. Воздух был, как в бассейне, с запахом хлорки.— Что опять?..
— Все уже хорошо, — улыбнулся ей доктор. — Только пришлось вас опять в реанимацию перевести, а так — все в порядке.
— Ничего себе порядок, — горько усмехнулась Рокотова. — Что же я часто так… уезжаю?
— Часто, — озабоченно кивнул он. — Будем обследовать, лечить. Зря вы все-таки отказываетесь от консультации.
— В институте нейрохирургии мозга?
— Да, я бы…
— Нет, — отрезала Маша, — давайте об этом больше не будем!
— Не будем, — согласился собеседник, поднимаясь. — Вы поспите, вас больше никто не побеспокоит. Потом вот почитайте, это вам сын записочку передал.
— Сын?
— Да.
— Который?
— Не знаю, черненький такой, с Аллой Ивановной приходил. Хотел с вами поговорить, только вы уж извините, я больше никого к вам пускать не буду, пока состояние не стабилизируется.
Маша едва дотерпела, пока за доктором закрылась дверь, и схватила конверт. Тимка был здесь! Значит, с ним все в порядке, и Ильдар его не похитил! Или ему удалось сбежать, как и Кузьке?
Из конверта вместе с листком бумаги на одеяло выпал маленький серебристый предмет размером с конфету. Маша покрутила его в руках, подергала. Крышка соскочила, под ней обнаружился металлический разъем. Флэш-память, флэшка. Съемное хранилище информации. В крохотном устройстве, похожем на конфетку, можно хранить целую библиотеку!
«Мама! — было написано в записке. — Это те самые документы. Пусть они побудут у тебя в палате, сейчас это самое надежное место. Тимур».
И все. Ни где был, ни откуда взял эту флэшку, ничего…
Она сжимала в ладони маленькое устройство, и ей было жутко. Казалось, что в сумерках, выползавших из дальнего угла палаты, скрывается кто-то страшный, кто-то, от кого веет неодолимой опасностью, смертью…
Маша нашарила на стене над кроватью выключатель, и белый больничный свет прогнал сумрак. Цацаниди не стоял в дальнем углу палаты и не смотрел острым пугающим взглядом, как на кладбище, где она лишь раз видела его портрет.
Он ходил за дверью. Маша Рокотова отчетливо слышала его неуверенные шаги. Он не ходил… Он шел! Шел сюда, к ее палате. Несколько долгих секунд — и его силуэт серой тенью лег на рифленое стекло в больничной двери. Его тень оказалась, по крайней мере, на голову ниже, чем Маша себе представляла, и гораздо уже в плечах.
Дверь открылась, вопреки ее ожиданиям, без скрипа, без звука. Академик Константин Аркадьевич Цацаниди шагнул в палату…
Маша подавилась криком, готовым было вырваться из ее сдавленного ужасом горла, и закашлялась. Это был вовсе не Цацаниди! Конечно же, нет! Это был ее старый во всех отношениях знакомый: Иван Федорович Клинский.
— Машунь, ты чего? Тебе водички налить? — обеспокоенно зашептал старичок, увидев ее состояние.
— Нет… Нет, не надо, я уже… Как вы меня напугали! Я решила, что это Цацаниди пришел меня убить!
— Убить? — удивился Клинский. — Откуда ты… это взяла?
— Со страху почудилось… Я так рада вас видеть! У меня хорошие новости…
— Да? Какие новости? — оживился Клинский. — Ты что-нибудь выяснила?
— Я не просто выяснила! Вот!
Она разжала ладонь и протянула ее Клинскому.