Ветчина бедняков

— Я хочу, чтобы ты умерла! Я хочу этого больше всего на свете, слышишь?! И что бы ни произошло дальше — ты мертва, ты мертва, ТЫ МЕРТВА! Не появляйся больше никогда в моей жизни!

По — детски отопыренная губа… трогательные пузырьки слюны…. Ни дать ни взять — у ребенка отбирают игрушку…

— Прости меня… просто… я люблю… я тебя люблю…. Я сделала это ради тебя… только ради тебя… чтобы ты увидела выход… ккак же такможно жить — в слепоте? Разве можно так? Ты же ничего не видишь! Я сделала это для тебя! Только для тебя! Я так сильно тебя люблю!

Обжигающий вены поток жидкости:

— Уходи прочь! Убирайся! Я не хочу тебя видеть! И никогда не захочу! Убирайся прочь!!!

— ну уж нет! И даже не подумаю! — звонкий молодой голос, полный веселья и задора, резал уши странным диссонансом, но это был приятный диссонанс! Она вдруг почувствовала себя так, словно кто-то сдернул с ее лица темную завесу. Молодой мужской голос… Вдобавок исчезла мучительная боль в той руке, на которую она случайно пролила кипяток (откуда он взялся, кстати? Когда она говорила с сестрой, там не было никакого чайника! И даже чашек… И хорошо, что не было. Иначе все это могло полететь в голову сестры). Рука вдруг наполнилась ощущением приятной прохлады. Она попыталась ее поднять.

— эй, потише! — снова раздался тот же голос, — так вы сорвете повязку, а снимать ее надо только через три часа! Там же лекарство!

А потом брызнул свет. Это был свет ослепительный солнечный лучей из открытого окна с белой рамой, странного окна без занавесок и без цветов, только свет сквозь стекло, чистое, как небо. Очевидно, это был день. К тому же, за окном качалась зеленая ветка. На ветке была листва. Солнечные лучи пронизывали ее всю, и оттого цвет казался изумрудным. Шея болела, и вначале ей было очень сложно повернуть голову. Но потом — удалось.

— Наконец — то! — снова сказал голос, — ну слава Богу!

Ей хотелось спросить, почему он сказал так, и почему он благодарит Бога за то, что она смотрит на небо. Но ей так хотелось его рассмотреть, что она повременила с вопросами. Это был мужчина где-то после 30, коренастый и хорошо сложенный. Его черные как смоль волосы падали на шею и закрывали уши длинными прямыми прядями. Его лицо казалось немного плоским, словно вдавленным внутрь черепа, и, конечно, он не был красавцем, но карие лучистые глаза смотрели довольно приятно. Бледное лицо и черные волосы давали странный контраст, и ей подумалось, что у него явно не славянское происхождение. К тому же, миндалевидные темные глаза придавали его внешности что-то азиатское. И это выглядело довольно странно посреди этого славянского города. Улыбка у него была удивительно приятной, а зубы были хоть и желтоватыми, но ровными. К тому же, он улыбался, когда смотрел на нее, и было видно, что ему приятно оттого, что она на него смотрит. Экзотика плюс располагающая внешность делали его незабываемым и ей вдруг подумалось, что такие мужчины не знают отбоя от женщин. От этой мысли ей почему-то стало неприятно, и она прогнала ее прочь. Несмотря на боль в шее, она повернула голову еще и разглядела себя, лежащую в какой-то постели в странном зеленоватом одеянии (такого среди ее вещей точно не было) и комнату. Это была совсем не большая комната с бело — голубыми стенами, самыми значительным в комнате было окно. Огромное, почти во всю стену. Она разглядела светло — кофейный зеркальный шкаф возле стены напротив кровати, туалетный столик с зеркалом сбоку, тумбочку, а на ней — металлическую лампу (такие обычно ставят не в квартирах, а возле компьютеров в офисах). Точно такая же лампа заменяла люстру на потолке. Другой мебели в комнате не было. Все это она не видела никогда в жизни. И, уж конечно, она никогда в жизни не встречала этого человека! Она захотела пошевелить рукой, но это было не так просто сделать! Внезапно она почувствовала сильную боль в груди, потом большое давление (словно кто-то пытался пробить грудную клетку металлическим ломом), потом это прошло, осталось только неприятное, гнетущее ощущение.

— Где Света? — она не нашла ничего лучше, чем спросить именно так… Но, как только слова сорвались с языка, тут же пожалела о сказанном….

— Она ушла, — парень улыбнулся широко, — и я не думаю, что она появится скоро. Теперь она точно не появится!

Это был странный ответ. Такой странный, что она не поняла.

— Вы кто?

— друг. Меня зовут Артур. Теперь я надеюсь быть вашим другом.

— Я вас не знаю.

— Это не страшно. И хотя вы уже видели меня один раз, теперь мы с вами познакомимся поближе.

— Я вас видела? — потом что-то промелькнуло в памяти быстрой стрелой, и она сказала: — Кладбище.

Он кивнул:

— Вы были на похоронах Светы. Значит, вы ее знали, да?

— Конечно. Знал.

— Кто вы такой?

— Я был ее другом.

— Понятно, любовником! А почему вы не подошли ко мне тогда?

— было еще не время.

— я не понимаю, но… А где, собственно, я лежу?

— В моей квартире.

— В вашей… Что произошло? Что со мной?

— Тихо. Не нужно нервничать. В вас кто-то стрелял. Вас довольно серьезно ранили в плечо. Но теперь вы пришли в себя, а это первый шаг к выздоровлению.

— Стрелял в меня?! Где?

— В пустом магазине. Я шел за вами почти следом, но все равно не успел. Вам не нужно было туда заходить! Но теперь все равно. А вот кто в вас стрелял, я не знаю.

— Вы сказали — пришла в себя… Я потеряла сознание?

— И это тоже. Причем надолго.

— Сколько я была без сознания?

— пять дней.

— Что?! — она хотела привстать, но это было невозможно. Он перепугался:

— Успокойтесь, ради Бога! Не надо резких движений, а не то слетит повязка и могут быть осложнения. Вам вообще пока нужно лежать. Вы были без сознания так долго потому, что в рану попала инфекция, началась лихорадка, но теперь уже все в порядке! Вас лечит очень хороший врач, мой друг. Он извлек пулю, произвел маленькую операцию. Потом сумел уничтожить инфекцию и преодолеть воспаление. Кстати, и температура уже спала. Только 37 и 3. Все эти дни было почти сорок. Мы даже боялись воспаления мозга.

— Почему я не в больнице? Почему пулю извлекли в домашних условиях? Что это значит?

— Это значит, что я не мог отвезти вас в больницу. Это невозможно! В больнице вас нашли бы без труда и убили. Вас хотят убить. И это уже не первая попытка. В первый раз я успел вас спасти, а вот во второй — мог не успеть. Поэтому я не мог рисковать и ехать в больницу. Это было слишком опасно. Проще было спрятать вас, что я и сделал. Теперь вас никто не найдет.

— Значит, это вы вытащили меня из — под колес машины возле «Арлекина»?

— Я.

— А зачем понадобился хлороформ?

— Я не мог тогда показаться вам на глаза. Если бы я это сделал, они поняли бы, что у вас появился союзник, и убили бы меня, и тогда я не смог бы вас оберегать. К тому же, был ряд дополнительных обстоятельств. Позже я вам расскажу.

— а вы не думали, что в домашних условиях я могу умереть?

— В больнице вы умерли бы скорее.

— Вы знаете, кто хочет меня убить?

— Нет, к сожалению. Но я знаю многое другое. К примеру, я могу рассказать вам кое-что о Светлане….

— Вы знаете, где дети?

— Нет. Но так же, как и вы, я хочу их найти.

— Почему?

— Меня мучает совесть.

— За что?

— Я все расскажу потом. А сейчас для вас главное встать на ноги. Закройте глаза. Спите. И не бойтесь: Света не придет. Вы будете жить. Это точно. 

Глава 24

Она вышла на кухню на пятый день (впрочем, она давно уже потеряла счет дням) и застала Артура за чтением толстого журнала. Это был богато иллюстрированный автомобильный журнал, который она узнала с первого взгляда. Его собрат когда-то поразил ее в комнате сестры (сейчас эта комната казалась далекой, как сон), а позже она подарила журнал одной старой женщине, не существующей больше — на свете. Увидев ее в проеме двери, Артур смутился, вскочил на ноги:

— Что вы делаете? Вам надо немедленно вернуться в постель!

— И не подумаю! — решительно она пересекла комнату и опустилась на мягкую табуретку возле кухонного стола. В тайне от него она каждый день делала несколько кругов, обходя его двухкомнатную квартиру. Она заметила его удивление тем фактам, что не плохо держится на ногах, но оставила его без внимания (потому, что не решила, как относится к этому человеку и следует ли ему доверять). И еще потому, что тяжело сражаясь с собственным телом и занятая тем, как бы скорей подняться на ноги, она не могла еще полностью проанализировать роль Артура во всей этой истории.