Ветер Безлюдья

— Это просто вообще охренеть!

У Карины на лице больше всего отражались эмоции от услышанного. Илья с Андреем задумчиво переглянулись, а Гранид спросил:

— Ты уверена? Я не чувствую за собой ничего такого, что ты называешь ударом. Какая воля к жизни? Я помирал под наркотой и ничего даже не осознавал.

Большего словами передать уже не смогла. Потому замолчала. Может так случиться, что Граниду никогда не судьба увидеть себя со стороны так, как я его видела. Он стоял рядом со мной, как и остальные, а мне на миг захотелось побыть наедине и вместо всех объяснений взять его за руку. А лучше — обнять, прижаться, и почувствовать себя защищенной от всего на свете.

— Ты помнишь, что случилось со мной?

Я подняла глаза на тихий вопрос Ильи и кивнула.

— Да. Только, можно, я потом расскажу об этом… у меня больше нет сил. Я уже до донышка, до предела все исчерпала. Перегорю.

Вернула пустую бутылку Карине, и не смогла скрыть, что пальцы все равно еще чуть тряслись. Было легче, стало теплее, и сил прибавилось. Не бежать, но идти могла.

— Я готова.

Потянулась к рюкзаку, но Гранид отдал его Андрею, а сам шагнул вплотную и поднял меня на руки. Не на спину себе, как в детстве, а подхватил под коленки и под лопатки, и понес.

— Не надо, я сама могу…

— Не надо? Хорошо, до ближайшей крапивы и скину. А пока не рыпайся и молчи.

Не ходили мы на свидания, не сидели по кафе или ресторанам, и не дарил мне Гранид цветов или украшений. Мимо прошло что-то традиционное, что приятно любой женщине, — знаки внимания того, кто и ей нравится, флирт, намеки, ожидания следующей встречи. Мне было на это все равно. Я была слишком счастливая от ощущения легкости.

Никто меня на руках и не носил никогда, кроме Гранида. Если только в младенчестве родители, но в сознательной жизни один он. Отец был не слишком тактильным и ласковым, дедушка умер рано, дядьев или старших братьев не было. И не знала я этой радости — побывать в невесомости легкой пушинкой в чьих-то более крепких и заботливых руках. Ровно до тех дней, когда в Безлюдье не возникли на пути слишком колючие заросли, слишком холодные разливы или новые ремешки босоножек не стерли кожу. Вот с тех пор Гранид и отрывал меня от земли, бесцеремонно подхватывая на спину, цепляя под коленками и командуя крепко держаться за шею.

Как бы ни было сейчас приятно, но позволить ему нести меня всю дорогу на одних руках я не могла. Это слишком тяжело. Пять минут пути до входа на первый Мост, и я попросила:

— Отпускай. Я уже в норме, правда.

Не соврала — откатилась слабость, ноги и руки потеплели до нормы, перестало потряхивать. Он вернул меня на ноги, и дальше мы двинулись в нормальном темпе. Без гонки.

Прощание

Андрей на попутчиков не рассчитывал, поэтому обсуждал с братом — как и куда он смоется прежде, чем его коллеги засекут постороннего без персоника и не спросят с лишнего то ли свидетеля, то ли подозреваемого что и почему? Еще обсуждалось — как сунуться к адресу для проверки входа, чтобы раньше времени не попасться. И что, что Колодцы, они же палаты, спрятаны от чужих глаз? Елисей мог быть человеком бдительным, и все равно оставлять гуляющих рядом дежурных соглядатаев на случай лишних забредших прохожих.

— Самых храбрых прошу не лезть! По-нят-но? — Андрей сначала посмотрел на Карину, потом на меня, когда мы ненадолго остановились после последнего перехода. — Здесь вас оставим, здесь и будете. Если я твои объяснения правильно понял, Эльса, то Гранид тоже ход откроет, не проблема.

— А как вы там будете? Связи не станет, и даже если вызов дать сразу, это пока еще доберутся! Больше людей, лучше, даже не для драки, вдруг кому там помочь надо! — Горячо возразила Карина.

Илья категорично покачал головой:

— Вы помешаете. Все время оглядываться и дергаться? Нет. Дежурь у входа на Мост. Сколько нам надо времени?

Андрей посмотрел на здание шестнадцатиэтажки. Вышли мы относительно недалеко, она первая из цепочки попадала в поле зрения. Но до нее еще нужно было пройти два длинных дома, пересечь улицу и обогнуть пристройку бывшей музыкальной школы.

— Полчаса, — прикинул он, — потом, Эльса, дай знать Тимуру. Он в курсе, что делать… Кстати, как раз будешь запасным вариантом, если мы там захлопнемся.

— Вторая открывашка?

Не ожидая лишних звуков, я едва не подпрыгнула, когда мой персоник выдал сигнал звонка.

— Отключи.

— Забыла… это Ната.

Андрей вскинул свою тонкую руку в упреждающем жесте, но я уже приняла вызов:

— Ты где? Ты с ними? У меня собаки пропали, а вы предатели! Только до Тамерлана дозвонилась, и никто ничего мне говорить и не собирался, да?!

На наушник я не переключала, некогда было его искать, поднесла запястье к уху. Наталья говорила так, что походило на включение громкой связи и слова доносились до остальных. Андрей сморщился, обреченно отвел глаза.

— Мы так не договаривались! — Услышала я параллельно Карину, которая вцепилась в рукав Ильи. — Я все понимаю, что ты должен идти, но ты обещал, что мы вместе, что ты меня не оставишь!

— Одну не оставлю, Кари.

Он увел ее на несколько шагов в сторону, убеждая в чем-то уже в полголоса.

— У меня такс и йорк пропали! Я вернулась домой от дочери, а их нет нигде… и это свинство, не брать трубку!

— Мы были во Дворах.

— Я еду сейчас к Тимуру. Конспираторы, почему одной мне ничего не сказали? Андрей с тобой? Он ни на звонок, ни на сообщение не отвечает.

— Да, здесь.

— Дай поговорить.

По моему виноватому взгляду Андрей все понял. Как бы ни хотел он не впутывать ее, и уж тем более что-то объяснять, а пришлось. Я беззвучно сказала ему «извини», отстегнула браслет и протянула персоник. Андрей нервно провел ладонью по волосам, пропустив пряди сквозь пальцы, и в какой-то момент показалось, что он готов в них вцепиться. Шевельнул желваками, забрал персоник и отошел в сторону.

Гранид подал свой голос:

— Так вот как женщины своих мужчин на войну провожают, — одна со слезами, другая с гневной отповедью. А у тебя сейчас что будет?

Карина действительно плакала навзрыд, уткнувшись в грудь высокому Илье. Она, казавшаяся такой жесткой, обернулась уязвимой. Стойкий и храбрый следователь молча слушал, а потом вдруг счастливо и с нежностью улыбнулся, глядя в пространство.

— Я бы не провожала, а с тобой пошла. Так что ни слез, ни злости не дождешься. Илья прав, для вас сейчас мы только помехой можем стать, и силовой пользы мало. Но не дадите о себе знать через полчаса, я пойду следом. Не с тобой, так за тобой, ясно?

— Да ты пушинка, что ты там сделаешь… Тимур и так уже на трущобной границе, с частью андреевских коллег подбирается ближе к адресу. К ним идите, это разумнее. А если тебя еще и снова накроет?

— Испугался за меня?

— Да.

— Ната говорит, что и ее собаки куда-то делись прямо из квартиры.

— Мне тоже интересно, где Зверя мотает. Его нюх очень бы помог, если кто-то по периметру в охране сидит.

— Или что-то случилось, или дела поважнее нашел.

— Приятно видеть, как ты спокойна. Но, Эльса, предупреждаю — хоть одна, хоть с Кариной — не суйся к зданию. Пересекись с подмогой, и вперед. Зазря пропадешь, шансов открыть Колодцы снова не останется.