Ветер Безлюдья

— Это все внутренние вопросы. И я не могу с вами обсуждать чужие контракты.

— Мне кажется, вы притворяетесь бедненьким, чтобы переложить обязательные расходы сайта на авторов. Или полностью или частично, не важно. Но как бы не изменились ваши внутренние уставы и мзда государству, не лезьте в их кошелек, открывайте свой. И не надо делать вид, что вы делаете одолжение, оставляя Надин на своем ресурсе, так как она уже не та и «санки старые».

— Не вам торговаться…

— Господин Елиссарио, — вспомнила я его имя, — все мы знаем, что статистика третья ложь в списке, и рейтинг может занижаться искусственно. Негативные комментарии? Я вас умоляю! Давайте проверим, сколько ваших конкурентов согласны будут заключить контракт на стандартных условиях с известной Надин, а кто и предложит побольше. Я, как ее вынужденный агент, разошлю предложения сегодня же, и за январь все решим. А пока что вы обязаны выполнять подписанный три года назад контракт по пунктам, иначе заплатите неустойку.

— Не в вашем положении ставить такие ультиматумы. Сменилось руководство, и сменились люди, которые подписывали соглашение. Те, с кем заключался контракт, уже не распоряжаются сайтом.

— А договор разве не с вашим сайтом? Даже если вы прицепитесь к имени поставившего подпись, пусть так. У вас есть время подумать. До первого января.

— Ваша маменька точно в курсе требований? Если я позвоню именно ей и скажу, что контракт разрывается и у нее больше нет работы, нет вообще никаких заработков, она обрадуется этой новости? А если я скажу, что я не просто новый редактор, а владелец этого сайта и многих других? По большому одолжению я приехал лично, найдя время, а вы качаете права, вместо того, чтобы договориться по-хорошему.

— У писателя нельзя отнять работу. Это не место, которое можно потерять, это талант, который остается с автором.

— Куда вы без агентов, барышня… Талант продавать — да, а клепать романчики могут даже компьютерные программы.

Взглянув на время, собралась и попрощалась, сочтя разговор законченным.

Атмосфера

С родителями я созвонилась, договариваясь о встрече нового года, когда собираемся, но маме ничего о переговорах сообщать не стала. Нечего портить праздник. Позвонит ей редактор, — тогда и буду решать вопрос с успокоением.

Занести подарок не сразу получилось. Я поехала в трущобы, но как не искала телефон-автомат, не нашла ни одного, даже будки. Признаться, я и во времена живого старого города не помнила, чтобы они мне часто попадались. Висели у подъездов домов, да, были и будки у почты, например, но потом стали исчезать за ненадобностью. А искать сейчас — многие Дворы закрыты, все заброшено и частично порушено.

Внепланово заглянув к тете, обнаружила, что та распаковала мой подарок раньше времени. Конверта под елкой я не обнаружила, а старухина довольная улыбка сказала мне о том, что я угодила. А довольной я ее видела очень редко!

— Розыгрыш будет первого числа.

— Я уже знаю.

— Ты что, билет куда-то спрятала?

Она промолчала. Переключила несколько каналов, остановившись на самом тихом.

Я на всякий случай проверила продукты, помыла пару тарелок и чашек. И только потом позвонила в Почтовый Двор. Семья ушла в гости, сообщили мне соседи, будут обратно после шести вечера. Но я могу прийти когда хочу, они тоже будут рады познакомиться лично. Поблагодарив, решила подождать два часа и как раз к шести нагрянуть с подарком. Сидеть у них в гостях я не хотела. Вспоминался прошлый тяжелый ужин, да и злоупотреблять вниманием не стоило. Мне хотелось лишь выразить признательность и убежать, сославшись на своих родственников.

Я спустилась в колодец, открыла дверь, пошла одна по темной пустоте. Но когда отключился персоник, которым я еще и подсвечивала себе путь, пришло ощущение неизвестности. Во Дворе стало легче.

Было уже семь, и раньше в это время я не видела столько народу. Сейчас же люди вышли кто поговорить и пройтись, кто поиграть в снежки или выгулять собаку. С этим шумом и движением мне особо остро ощутилось детское новогоднее настроение. Именно последних дней декабря. Я поднялась из колодца и стояла незамеченной в стороне, наблюдая настоящее общение, настоящие игры и потеплевший от всего этого воздух. Теплота так и колыхалась над фонарями.

Сейчас мегаполис украшали с конца ноября. Витрины, торговые площадки, улицы, парки и площади — все светится праздником больше месяца. Даже если включить тв каналы или листать соцсети, заглядывать на сайты — уже все оформлено под новый год. Уже праздник.

А раньше было не так, и я это помнила, потому что старый Сиверск отставал от столицы и еще двадцать лет назад город украшали в последнюю неделю декабря, а по местным каналам праздничные программы, особые фильмы показывали только тридцатого и тридцать первого. И праздник, ощущение его, концентрировалось особенно остро в сердце именно поэтому. Его не размазывали, как дольку мармелада на весь батон, его, как фейерверк, выпускали в нужный момент. Он был не долгим, но ярким. Значительно ярче нынешнего.

— Или я старею, — вслух вздохнула я и пошла к подъезду.

Никого не было дома. Ни в половине восьмого, ни в девятом часу. Меня на лестничной площадке нашла соседка, которая возвращалась со своим котом домой. Животное вальяжно лежало на руках и ему было все равно, что он в снегу и мокрый.

— А задержались, наверное. Так бывает, особенно если Ефим Фимыч полемику свою начнет с другом. Зайди ко мне, подожди, я тебе чаю налью и ватрушками угощу.

— Нет, спасибо. Я домой.

— Ты ведь Эльса, новенькая?

— Да, меня трудно не узнать, — я развела руками, демонстрируя очевидное — современную одежду и обувь, ее легкость относительно здешних морозов. — А вы можете передать им новогодний подарок? Там так, сувенир для настроения. А вы?..

— Зови меня тетей Мари! Я все передам. Позвонить в тот Двор? Вдруг, они уже ушли и скоро будут?

— Не беспокойтесь. Я лучше в другой день загляну, чтобы не так поздно засиживаться.

Женщина забрала коробку, завернутую в упаковочную бумагу и поцеловала меня в щеку также, как и Виктория Августовна:

— С наступающим тебя!

Кот мявкнул недовольно, зажатый между нами, и закачал хвостом.

Я натянуто улыбнулась, быстро сбежала по лестнице и назад через подвал прошла уже без всякого страха. А вернувшийся к работе персоник внезапно прибавил мне какой-то общей жизненной уверенности. Словно бы суперсилы вернулись.

И почему-то трущобы, их унылый и темный вид не повлиял на меня так, как в прошлый раз. Мне не сделалось тоскливо. Мне сделалось хорошо от привычного. Все же, как бы ни был привлекателен мир Дворов, как бы мне не хотелось туда, а Виктор не совсем прав в том, что здесь мне уже не так дышится.

Слежка

На безлюдной улице не было никого. И фонари, что горели по дороге к метро, замерцали и стали тускнеть. Последней яркой картинкой в голове прошло сравнение выхода из циркового шатра, где все ослепительно, живо и шумно, наружу. Вот в такую, обыкновенную жизнь, которая каждый день.

Пока шла, переключилась мыслями, что сейчас дойду до станции и снова окунусь в слежение камер, шум, яркость и оживление, только совсем другого рода. А трущобы, — место уединения, тишины и умирания, останется позади. Включив плейлист на персонике, решила развеяться этнической музыкой. Танцевальные ритмы, лиричные мелодии, — все вперемешку под стать настроению.