Ветер моих фантазий

Парень долго молчал, покачивая стаканом и заставляя остаток молока ходить по кругу. Иногда посматривал на меня. Не выдержав, грустно спросила:

— Что, сюжет не интересный?

— Да нет… — задумчивый взор на меня, — Я просто думаю, какое отношение это имеет к тебе.

— Прямое, — теперь уже обиделась, руки мрачно перекрестила на груди, — Это моя книга. Я сама все выдумала. Честно. Или ты сомневаешься?!

— И ты правда… нигде не встречала ничего подобного? — он задумчиво подбородок подпер рукой, меня разглядывая.

— Ну, сама тема роботов, киборгов уже использовалась в литературе и кино. Ровно как и тема искусственных людей. Но вот историю этих двух братьев я сама выдумала. Но ты вроде бы мне не веришь.

— Нет, почему же? — взор куда-то в сторону, — Ты могла сама такое выдумать. Хотя… — опять повернулся ко мне, — А чем еще примечательны твои кианины?

— Эхм… — задумчиво подперла голову ладонью, помешивая ложкой чай с давно уже растворившимся сахаром и, почти уверена, давно остывший сам, — Их тело создано наподобие человеческого. Даже внутри. Если только совсем в клочья распотрошить, можно заметить встроенные имплантаты, поддерживающие регенерацию и внутренние процессы. Но эти имплантаты очень крохотные: у тех людей наука на высоком уровне. И внешне кианины могут подражать людям. Их, собственно, и создали как помощников людям обычным.

— А еще? — заинтересованный взор.

Чуть подумав и вспомнив уже готовые и задуманные сцены, добавила:

— Но все-таки кианинов со временем запретили использовать вместо роботов и держать возле людей.

— Почему?

— Ну, они…

Долго молчала, обмозговывая уже готовую информацию. Ответа не находилось. И это даже напрягало. Впрочем, наконец меня озарило:

— Кианины слишком похожи на людей. Даже переспать могут. Могут, в принципе, страсть изобразить. Если им дали задание втереться в доверие к кому-то из людей, да еще и притворяясь при этом человеком. То есть, разведчики если. Но сами кианины не испытывают при этом никаких эмоций. Им секс не нужен.

Чуток помолчала, опять на автомате перемешав чай.

— И еще…

— И еще? — с интересом откликнулся парень.

— Ну, может… А! Может, они таки с кем-то спали. Ради эксперимента или задания какого-то. Но у них потомства не было от людей. Все… все части тела… может, все жидкости даже… В общем, все было как у настоящих людей. Может быть, их даже вначале считали людьми. Но потом поняли, что они совсем бесплодны. Может, даже сочли какой-то тупиковой ветвью эволюции?

— Короче, спать с кианином — это как спать с куклой? — Виталий смотрел на меня, чуть склонив голову на бок.

— Типа того.

Сидевшие на соседнем столике три болтушки-старушки, как оказалось, вот уже сколько-то мгновений смотрят на нас, разинув рты. Потом они спешно ретировались на столик в другой конец зала. Но, впрочем, хотя тот и был далеко от нас, до нас донесло:

— Вот молодежь пошла! Сидят мальчик с девочкой, на свидании и такое… такое обсуждают!

Мы с парнем возмущенно переглянулись — оба услышали.

— У, блин! Что мешает старикам оставить свое мнение о нравах нынешней молодежи при себе?!

— Саш, ты все еще считаешь себя нормальным человеком? Или хотя бы еще пытаешься им казаться? — Виталий лукаво прищурился.

Вздохнув, постучала ручкой ложки о чашку. И бабусенции мрачно развернулись к ним. Блин, музыкой бы занялись, раз такой слух хороший сохранился! Подслушивать, что там парень с девушкой говорят на своем свидании, неприлично!

— Знаешь, нет… — сказала и снова вздохнула.

Мы переглянулись и рассмеялись. Виталий понимал меня как никто! Ну, из мужского пола. А из женского — меня отлично понимала Лера. Кстати, Лера…

— Лер, может, присоединишься к нам? — спросила я, набрав ее номер и дождавшись, когда подруга снимет трубку.

— Сааш!!! — провыли из трубки.

— Ну, че? — я уже сникла, — Его опять переехала машина или вмешались бандиты, у которых он или его мама деньги одолжили?!

— Он… он потерял память! — всхлипнула Лерка, — Он все забыл! Даже ее! Как он мог ее забыть?!

Не удержавшись, выругалась матом.

Иногда мне хотелось взять тазик с давно протухшим бельем и надеть его на голову корейским сценаристам — это у них был любимый штамп с амнезией. Которая потом почти всегда благополучно проходила, серий через 2 или 10, изрядно потрепав нервы главной героине, влюбленной в этого прекрасного идиота, а также зрительницам, у которых это была первая дорама или одна из первых — и они этой фишки с амнезией еще не просекли.

Хотя… иногда я зависала у Лерки в гостях вполне искренно. И даже мечтала сама поучиться у корейских сценаристов — бывало, что тамошние дорамы меня захватывали и также поглощали, как и подругу, к которой меня дернуло зайти во время просмотра или которая затянула меня в гости, чтоб «показать эту прелесть, натуральную прелесть, какой ты еще не видела, Сашуль! Я клянусь тебе! Ты такого еще не видела!».

— А чтоб его машина переехала, этого твоего героя! — проворчала я, — Кто там на этот раз?

— Джуна не трожь!!! — заорали из трубки так, что даже бабушенции из дальнего конца зала в ужасе подпрыгнули.

А у меня потом с полчаса было в полной отключке многострадальное ухо.

Все-таки, иногда мне хочется сделать что-нибудь такое, эдакое, с корейскими сценаристами… хотя…

Но все-таки чаще я молюсь, чтоб подруга никогда больше не возвращалась к русским и европейским сериалам на несколько сотен серий. Все-таки, 9, 12, 16, 21, 36, ну, ладно пять или шесть десятков дорамных серий на сорок шесть или шестьдесят минут мы переживем, но вот если их будет двести, и меня заставят это смотреть… или если Лерка во время просмотра умрет с голоду. Особенно опасны лето и начало осени, когда ее предки могут смотаться в отпуск. О, в эти недели я особенно молюсь, чтоб Лерка не начала смотреть европейские или русские сериалы!

После кафешки мы с Виталиком как-то само собой пошли по улице, но не в сторону наших домов, а в противоположную.

— Слушай… — начал было парень, но вдруг примолк.

Я ждала продолжения фразы, но не дождалась. Присела на качели на детской площадке, задумчиво качнулась, оттолкнувшись ногами. Друг чуть подумал, потом подошел, взялся за ручку качели и подтолкнул. Так какое-то время и провели, впав в детство: я качалась, он меня раскачивал. Потом натолкнулась на завидущий взгляд пятилетней девочки, задумчиво мявшейся за полным молодым отцом, который неодобрительно посматривал на нас, оккупировавших единственные качели на детской площадке, но выгнать все не мог решиться.

— Пойдем на скамейку? — предложила.

— Пойдем, — сразу согласился парень.

Мы сидели на скамейке, плечом к плечу, глядя, как тот молодой мужчина качает дочь. В таких случаях в книгах обычно уточняют, что бодро пели птички, и было голубое-голубое небо. Но в нашем случае сверху небо было серое, почти все затканное облаками. Не, птицы, в принципе пели, только это были вороны, а о таком музыкальном сопровождении говорить как-то неприлично. Но и затянувшееся молчание как-то угнетало. И тут… тут друг зевнул. И я порадовалась, что теперь можно к чему-то вырулить разговор.