Ветер надежды
Шрифт:
В связи с этими обстоятельствами, и в силу моих полномочий, в виде эксперимента мною инициировано проведение тренировки высадки парашютного десанта пехотной роты снабженной средствами усиления и транспорта. Командование и штаб 2-ой армии, в лице генерала Маккоя и полковника Мартина, согласилось с моими предложениями. В этих целях штабом 2-ой армии выделено до десяти единиц авиации, двести парашютов военных моделей, и полное оснащение парашютистов стрелковым оружием. В качестве средств усиления учебной парашютной роты выделены три миномета три станковых пулемета и семь
Для быстрого обучения пехотинцев парашютному спуску и обеспечения безопасности означенной тренировки, предусматривается, как привлечение опытных инструкторов парашютного дела 2-й армии, так и привлечение в качестве инструкторов профессиональных парашютистов из числа гражданских лиц. В целях использования данного опыта для развития наставлений боевой подготовки армии, все этапы парашютной тренировки планируется отобразить в отснятом учебном кинофильме. Медицинскую поддержку проводимой парашютной тренировке обеспечат полностью готовые подразделения медслужбы 2-й армии.
Следующий рапорт будет мной отправлен после тренировочной высадки парашютного десанта.
С наилучшими пожеланиями и искренним уважением,
Майор Мэтью Банкер Риджуэй
– ---------------------------------------------------------------
***
Петровский засиделся допоздна. Заглянувший в штаб 'на огонек' комиссар Вершинин ничем не выказал удивления. Командир и политработник знали друг друга уже много лет, и не нуждались в протокольных приветствиях.
– - Чаю будешь?
– - Наливай!
– - Сам нальешь, чай не барин какой. И печенья вон бери со сгущенкой.
– - Харя треснет.
– - Ты ее в зеркало видел?
– - Кого?
– - Да, харю свою видел?
– - А чего там глядеть?
– - Есть чего поглядеть Серега. Ладно, я! Я-то хоть дела бригадные принимаю! А вот на твою сушеную харю, с мешками выше щек, даже глядеть больно. Шел бы спать Ильич? А?
– - Вот чаю с тобой, полковник, примем, да вместе и пойдем. И бросай уже ты, 'младокомбриг', за меня мою работу теребить! Ты у нас кто? Правильно - командир бригады! А я кто? Правильно - комиссар! Я хоть и не всю бригаду пасу, но следить за здоровьем личного состава это моя епархия. Моя! И ты в нее не лезь!
– - А ты следишь?
– - Слежу!
– - Только не за собой. Ладно, сиди тут сколько влезет. А пока ты, как сова, ночную жизнь ведешь, Маша твоя потерпит - потерпит, да и подаст на развод нахрен, чтобы о семье ты своей не забывал.
– - Не подаст, у нас с ней договор действует. Или ты не знаешь? Сам же вроде тоже с Ларисой заключал. Старые мы с тобой Вася, нам развода уже поздно бояться.
– - Хм. Ну, тогда впрягайся в вечернюю пахоту комиссар.
– - Наградные разбираешь?
– - Угу. Ты на Пашку Колуна еще не видел, небось?
– - Не, бог миловал. Чур, меня, чур!
– - Ну, тогда начинай кропить святой водой. На тебе, 'красный мракобес', читай наградные на наше бригадное 'чудо-юдо'...
Комиссар углубился в чтение, изредка хмыкая, и не забывая отхлебывать из глиняной кружки. Горка печенья в вазочке неторопливо теряла высоту. Наконец, дочитав до конца, он поднял тяжелый взгляд на бригадное начальство.
– - И чего?
– - Все прочел?
– - Ну. И что ты этим хотел мне доказать? Что он воевал хорошо и пользу принес? Так я, Васенька, в этом и так не сомневался! Если в нем опытный в военном деле демон поселился, то и ничего удивительного в этом не будет.
– - Ничего удивительного, значит? Угу. Демон, значит...
– - Ты меня, Вась, его успехами не дразни - не дразни. То, что он за нас воюет, это уже хорошо. Это я честно по-коммунистически признал, и теперь больше не придираюсь к нему. И если, как ты мне рассказывал, он там своим занудством и фантазией пару сотен жизней наших парней спас, то перед чьим ликом он там свечки ставит, и в какую сторону кресты кладет, мне уже похеру! Я его правоту в одном признаю - летунов нужно лучше учить! ЛУЧШЕ! Сам, помню, под теми пластмассовыми трассами себя первый раз так неуютно почуял, что потом аж целую ночь спать не мог. А ордена эти... Подумаешь, пару орденов за два месяца. Ты вон и за пару недель один заслужил.
– - Ильич! Если бы не Пашка, не знаю, был бы вообще этот орден или нет. А то, как он со мной вроде как насовсем прощался в Булаке, до сих пор у меня перед глазами стоит. Нельзя нам такими ребятами бросаться, Серега. Нельзя, пойми! Мне бы сына вот такого как он, и больше никаких орденов и званий не надо. Еще лет пять-шесть и я бы ему спокойно бригаду передал. И спал бы себе спокойно в гробу, зная, что вот он Родину точно не просрет. И скажи мне, Серый, что я не прав?!
– - Прав, наверное. Парень он толковый. Воюет справно. Людей бережет. Вот только не знаем мы с тобой, что с ним дальше случится. Навсегда ли он таким останется, или его опять какая-нибудь хреновина изменит. Да и не можем мы с тобой этого знать. Только верить в него нам и остается. А это очень нелегко в вот так изменившегося человека верить. Вот так-то Вася...
– - Ладно, 'Фома-неверующий'. Пошли по домам. Нечего нам наш 'надежный тыл' провоцировать. Но Пашку я все равно никому не отдам! Вернется, в комэски его выведу, и на цепь посажу. Образно говоря. Хрен его кто у меня заберет!
– - Хрен он еще сюда вернется.
– - А ну не каркай, комиссар!
– - Я в том смысле, что он уже птица вольная. Не захочет обратно в наши 'ползунки'.
– - А вот поглядим!
– - Поглядим. Ладно, пошли, Вась. Пустой этот спор.
И двое друзей, почти синхронно зевнув, покинули центр бригадного могущества и, спустившись с крыльца, не спеша отправились к отдыхающей под усыпанным звездами небом бригадной 'эмке'.
***
Машина проехала по зеленой аллее и притормозила у въезда в окруженный скверами квартал. Павла успела прочесть надпись 'Университет Чикаго', и озадаченно хмыкнула.
– - А что мы делаем собственно здесь мистер Гаттон? Нас вроде бы ждет окружной прокурор.