Ветер перемен. Книга третья

Ну десантура попрыгала и поплыла. Доплыли, конечно не все, но это уже мелочи. Бронетранспортёры поплыли вниз и получилось так, что как бы они попали в плен к противнику. А по сценарию, " Восточные", то есть как бы Советская армия не должны были с такими потерями победить " Западников". Гречко потом устроил разнос командиру десанта, а что тому было делать? Но начальству же главное красота.

– Да уж, повоевали!
– почесал репу Лёха.
– А я видел в каком-то военном журнале хренову кучу танков выстроенных на поле. Это не там было?

– Это где строй танков уходит за горизонт?
– уточнил Крылов.
– Да, это после окончания учений, как водится, парад был. Там своя хохма получилась. Парад должен был начаться в 10 часов утра. А вся верхушка: Брежнев, Косыгин, Подгорный и ещё кто-то, опаздывали. А по сценарию над трибунами должны были пролететь самолёты. Ну, для красоты! Аэродром был далеко, лететь нужно было несколько минут. Самолёты на земле ждать не могли. Никто ж не знает, на сколько начальство опоздает, ну и взлетели. А правительства нет! Они кружат в отдалении. Министр обороны Гречко на трибуне приплясывает от злости и чего-то приговаривает. Ну а радисты сидят в своей будке и ровно в десять ноль-ноль, как положено, включили микрофоны. А Гречко-то не знал и продолжал материть и родную партию и родное правительство и всех членов Политбюро персонально.

– Ну ты заканчивай, Володя!
– снова перебил старшина.
– Что вы как дети, не понимаете, что можно говорить, а чего нельзя?

– Да я же ничего такого и не говорю, это Гречко!
– пожал плечами Крылов.
– Зато когда наконец все приехали и колонны шли перед трибунами вся армия улыбалась членам Политбюро, ну очень широко, вспоминая мат министра обороны!

Посмеялись...

– Да, любят у нас показуху!
– протянул Вася Онопко.
– Интересно, хоть что-то делается без неё?

– Куда там!
– махнул рукой Конюшков.
– Вот завтра посмотрим как сильны и могучи наши воины!

Глава 3

Утром был кросс.

И хотя мы были готовы к тому, что это профанация и бегут специально собранные легкоатлеты со всей гвардейской Первой танковой армии ГСВГ, как говорили, самой большой в мире, но то, что мы увидели превзошло наши самые смелые ожидания. Начальство не надеялось даже на специально отобранных спортсменов, поэтому всю дистанцию кросса в шесть километров разбили на две части: три километра туда и три обратно. Один оркестр расположили на старте -финише, а второй, наш, на середине дистанции возле кучки деревьев. И мы воочию наблюдали, как рождаются рекорды. Спортсмены добегали до этого промежуточного финиша и вместо того, чтобы развернуться и бежать обратно, падали на траву под кустики, тяжело дыша. А в сторону финиша из лесополосы выбегали другие, с такими же номерами на груди и бодренько мчались к победе! Этот "засадный" полк и обеспечивал хорошие результаты забега!

– Ничего себе!
– разинул по обычаю рот Алёхин.
– А если бы бежали обычные солдаты, да все шесть километров, как положено?!

– Лёха, ты им желаешь смерти?
– засмеялся я.
– А кто на страже рубежей стоять будет?

– А вот если взять и написать прямо в Политбюро или лично Брежневу!
– помолчав, задумчиво сказал Лёха.
– И рассказать, что это всё обман!

– Ты чего, совсем плохой?
– постучал согнутым пальцем ему по лбу Вася Онопко.
– Знаешь, у нас в полку зам.по тылу первого батальона старшего лейтенанта Сапрыкина? Не знаешь? И не узнаешь уже! Тоже решил родной партии глаза раскрыть на безобразия, творящиеся в армии.

– И что?
– округлил глаза Лёха.

– А то!
– передразнил его Вася.
– Отправил письмо прямо министру обороны и стал ждать ответа. А дождался особистов. Приехали и увезли.

– Куда?

– В город Топиц. Главдурдом ГСВГ. Вот там и расскажет, а его внимательно послушают. Долго будут расспрашивать, думаю...

– Чо, правда?
– не поверил Лёха.

– Хочешь проверить?
– ласково улыбнулся Вася.
– Давай. Только заранее мне свой трамбон оставь, давно хотел на нём подудеть.

К моей великой радости к вечеру нас отпустили, посчитав, видимо, что дальше справится и свой местный оркестр. Мы вернулись в полк почти перед самым отбоем и несмотря на кошмарный день и нудную дорогу у всех было приподнятое настроение - дома! Как быстро человек привыкает к месту! Ещё вчера ты жаловался на трудности службы и всё в полку тебя раздражало - от ежедневных построений утром и вечером до идиотских лекций замполита о " мировой гидре империализма", а сегодня, вернувшись из места в котором почувствовал себя "не в своей тарелке", радуешься, въезжая в такие родные металлические ворота с красной звездой.

Сверхсрочники быстренько рассовали инструменты по своим местам и разбежались по квартирам. Мы, пожевали остатки сухпайков, которые нам выдали в Борне вместо ужина и тоже поплелись в казарму.

– Я готова!
– повернулась ко мне Габи с неизменной улыбкой.
– Пойдём?

Я сидел у её письменного стола наслаждаясь процессом переодевания, который мне теперь разрешено было наблюдать. Не в полной мере, конечно, а только на финальной стадии. Я теперь, вроде как обладал каким-то официальным статусом - помолвка в семье Хеттвер считалась делом серьёзным. Поднимаясь со стула, я заметил небольшую почтовую открытку, прикреплённую над столом, которой раньше не было. Это было цветное фото красивого пейзажа, который показался мне смутно знакомым.

– Что это за место, Габи?
– Я наклонился разглядывая фотографию.

– Это Sachsische Schweiz - Саксонская Швейцария.
– Ответила Габи, взглянув на открытку.
– Говорят, очень красивое место. Моя подруга была там недавно с родителями и подарила мне это фото. Я так мечтаю там побывать.
– Вздохнула она.

Саксонская Швейцария... Точно! В прошлый раз наш оркестр сопровождал туда какую-то группу солидных граждан. Не думаю, что это были обычные туристы, ибо с какого перепугу пригласили целый оркестр сопровождать их? В тот раз мы сели на пароход в Дрездене и плыли по Эльбе в сторону Чехословакии, до самой этой Саксонской Швейцарии играя всю дорогу марши. Потом был пеший переход от пристани до огромного театра под открытым небом, где мы посмотрели какой -то спектакль, в котором актёры не только ходили по улочкам настоящего городка с площадью, но и скакали на живых лошадях и ездили в каретах. Задником сцены были высоченные скалы, которые прекрасно отражали все звуки и даже сидя на последних рядах амфитеатра можно было слышать все реплики артистов.

– Красиво!
– искренне восхитился я и задумался.

Если оркестр был там в прошлый раз, значит будет и в этот? Логично? Логично!

Тогда мы играли надоевшие всем марши и особого впечатления на публику не произвели. А что мешает немного изменить ситуацию? В какое время года это было? Дирижёр Чихрадзе должен уехать по замене на Дальний восток через десять месяцев моей службы в ГДР, значит это примерно сентябрь - октябрь. Осень. Но тогда зелень только набирала силу. Значит была весна. Скорее всего эта поездка была приурочена к майским праздникам, а значит совсем скоро.

– Сашульчик, ты где?
– очнулся я от смеха Габриэль.

– Тише! Я работаю!
– приложил я палец к губам.

– Вот так застыв посередине комнаты?
– заглянула мне в лицо Габи.
– Интересная какая-то у тебя работа.

– Я вообще интересный мужчина, ты разве не заметила?

– С этим не поспоришь!
– коснулась Габи губами моей щеки.
– Лучше тебя никого на свете нет!

– Вот за что я тебя люблю, Габи, - сказал я серьезно.
– За то, что ты очень хорошо разбираешься в людях! И говоришь правду в глаза, какой бы она ни была!