Ветры ненастья. Книга 1. Быть собой

Северяне не просто так говорили ему то, что говорили. А не могли ли они сговориться?

Эта мысль, раньше не посещавшая голову Элаикса, внезапно оказалась столь очевидной и уместной, что юноша не понял - как это он раньше не дошел до нее.

"А ведь все сразу сходится. Им не понравилась Вариэтра, вот и договорились допечь меня. А Бартих? Он тоже"?

Ощутив неодолимое желание, Элаикс вскочил в места и сорвался на поиски своего ручного палача. Долго искать того не пришлось - Бартих каким-то непостижимым способом умудрился прихватить одного из раненых легионеров с собой, и теперь развлекался тем, что метал в привязанного к дереву человека ножи. Около него собралась небольшая группа северян, комментирующих каждый удачный бросок.

– Бартих, нужно поговорить, отойдем, - с ходу приказал юный воин.

Лысый атериадец со вздохом опустил уже занесенную для броска руку, повернулся и, не глядя, через плечо, метнул нож, который попал точно в глаз агонизирующего фарийца, оборвав муки несчастного.

– Как пожелаешь, командир, веди.

Шли они довольно долго, Элаикс хотел убедиться, что никто за ними не следит. Наконец, удостоверившись, что они остались в лесной глуши одни, он спросил:

– Скажи, ты знаешь, отчего мои командиры наперебой советуют мне остерегаться Вариэтры?

Луна с большим трудом пробивалась сквозь ночную мглу, и обычный человек не заметил бы, как губы философа растянулись в мерзкой ухмылке, однако Элаикс уже не был обычным человеком. Однако он сдержался и не стал выдавать Бартиху то, что видит его ужимки.

А тот, совершенно спокойным и даже рассудительным тоном проговорил:

– Они опасаются того, что не понимают. Госпожа Вариэтра, несомненно, обладает некоторыми выдающимися...талантами.

– Я не понимаю. Да, говорят, что она колдунья, но и что с того? У фарийцев тоже есть маги, и у моего народа они были.

Очередная обезьянья ухмылка.

– Очень скоро поймешь, командир. Мне кажется, что ты боишься заговора, и правильно делаешь, кстати говоря. Когда война складывается неудачно, многие мечтают спасти вою шкуру, сдав охотникам чужую.

– Мы еще не разбиты, - процедил Элаикс.

– Конечно же. Ты это знаешь, я знаю. А что насчет остальных?

На этот вопрос ответа у юноши неожиданно не оказалось, потому что, в общем-то, Философ был прав. А потому он промолчал, и это молчание говорило лучше тысячи слов. Бартих истолковал его правильно.

– Не волнуйся, измены нет. А если она появится, то мы сможем извести ее на корню. Ты ведь понимаешь меня, командир?

– Понимаю.

– А насчет женщины, - Бартих пожал плечами.
– Это твое дело. Но я бы посоветовал все-таки не желать ее так явно - могут возникнуть проблемы с Ливитаром, а мы пока не готовы...поговорить с ним по душам.

– Понятно.
– Механически повторил Элаикс.

– Я могу идти?

– Да, конечно.

Лысый изувер удалился, так ничего и не объяснив, а юноша, прислонившись к древесному стволу, предался тяжелым размышлениям. Он плохо понимал, что с ним происходит, потому что еще несколько недель назад и не думал подозревать совершенно ему незнакомых людей, откликнувшихся на безумный зов и вступивших в совершенно ненормальную банду. А теперь...

"А может, они правы, может, эта северянка что-то со мной делает"?
– он выдохнул.
– "Нужно забыть ее и никогда не думать. Да, я должен просто запретить себе всякие мысли об Вариэтре, ее крепком теле, ее высокой груди, ее незабываемом аромате"...

Он сглотнул тягучую слюну, с трудом сдерживая растущее возбуждение. Неожиданно его нос учуял знакомый запах.

"Не может быть, наверное, мне мерещится", - озираясь подумал Элаикс, и тут теплая ладошка легла ему на плечо.

– Почему славный воитель прозябает в одиночестве в дикой глуши вместо того, чтобы занять достойное его положение среди празднующих?
– промурлыкал ему в ухо голос Вариэтры.

Элаикс отскочил и лишь затем осознал, что не услышал и не почувствовал приближения женщины.

– Что ты тут делаешь?

– Пришла проведать великого бойца, - северянка вновь приблизилась к Элаиксу, глядя на него снизу вверх, и в ее глазах горело пламя страсти и дикого, звериного желания.
– Я видела, как ты сражался...

Она облизнула губы, и издала звук, отдаленно напоминавший стон.

– О-о, это было поистине восхитительно. Враги падали к твоим ногам, точно снопы, скошенные серпом бога смерти, - с каждой секундой ее голос креп, а тело - горячее и соблазнительное - приближалось.
– Никогда я еще не видела такой мощи и такой страсти в одном человеке. Ты достоин того, чтобы править этим миром!

Она сладострастно изогнулось, рывком преодолела оставшееся расстояние, схватив Элаикса за руку и прижавшись губами точно к месту укуса. Ее язычок прошелся вверх по предплечью юного воина, заставив того сжать зубы, столь велико было в этот момент желание заорать во всю глотку.

Северянка оторвалась от руки, и широко усмехнулась.

– Ты ведь видишь в ночной тьме, правда?
– шепнула она.
– За дни у тебя срастаются смертельные раны. И ты сильнее и быстрее любого воителя. А станешь еще сильнее и еще быстрее! Я знаю это, знаю!

Ее безумный шепот и отталкивал и завораживал одновременно. Элаикс хотел бежать, но не мог противиться силе, что влекла к этой страшной и восхитительной красавице.

"Она и впрямь ведьма, и только что околдовала меня", - пронеслось в его мозгу.
– "Я долен удирать"!

Но тело не слушалось - руки бродили по телу Вариэтры, точно живые, забираясь в самые укромные уголки, а его губы приблизились к алым, призывно манящим, устам красавицы. Но за мгновение до того, как он сумел поцеловать ее, Вариэтра каким-то непостижимым образом вырвалась из объятий, избежать которых не получалось даже у сильных и опытных воинов, и оказалась где-то справа.

И снова в уши Элаикса полился страшный шепот.

– Ты отмечен богом войны. Такие как ты почти не рождаются в нашем мире, но уж если приходят в него, то проносятся точно лесной пожар! О да, как я хочу увидеть это, хочу разделить это пламя с тобой. Хочу, чтобы оно заполнило меня без остатка. Но нет, не все так просто. Я принадлежу только одному. Только одному. Двоих не может быть.

И она рассмеялась, хрипло, точно ворона, а в следующий миг растворилась в ночной тьме, будто бы и не появлялась.

Элаикс стоял, взмокший, хрипло дыша, и в этот миг в его душе бушевал страшная битва. Точно два человека сошлись в яростном споре, опровергая доводы один другого, и никак не могли решить, кто же прав.

– Один. Только один. Я убью его. Убью!

– Нет! Помни о долге!

– И что? Что с того? Я хочу ее, хочу больше жизни!

– Ценой измены? Ты отвечаешь за сотни людей!

– Что мне жизни этих варваров?