ВИЧ-положительная

— Ты выглядишь… напуганной, — в ответ на мое молчание говорит Майлз и качает головой. — Не переживай. Все нормально, ничего такого.

— Для тебя, может, и ничего такого, — бурчу я, стягивая с себя толстовку. Это же не он будет знакомиться с новыми людьми. Если я не понравлюсь его товарищам по команде, будет ли он смотреть на меня по-другому? От силы займет минут пять; все просто — улыбаемся и машем. Я сжимаю губы и засовываю руки в карманы.

На поле уже бегают игроки. Мой взгляд привлекает номер двадцать четыре. В его движениях есть какая-то особая грация, он ловко лавирует, удерживая мяч. Но тут он врезается в другого игрока, и очарование разрушено.

Я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но тут же его закрываю, потому что к нам подбегает один из парней. С глупой улыбкой он выхватывает у Майлза толстовку.

— О-о-о, это та самая счастливая худи? Она поди все еще ей пахнет, — поглядывая на меня, дразнит он. — Ты ей для этого дал поносить?

— Заткнись. — Майлз толкает его в плечо. — Чтобы я тебе еще что-нибудь рассказал.

Парень смотрит на меня с широкой ухмылкой, и я прыскаю со смеху. Приятно знать, что мы с подружками не сильно от них отличаемся. Майлз выхватывает обратно толстовку и поворачивается ко мне.

— Держи. — Он протягивает мне худи. — Она счастливая.

— Потому что пахнет мной? — Я хлопаю ресницами. — Как же я пахну, Майлз?

Он потирает шею, словно стесняется. Я все еще чувствую его запах на толстовке — запах дезодоранта, пота и чего-то теплого, как запах дерева.

— Эй, ребята! — зовет Майлз. Похоже, удача на моей стороне, потому что тренера не видно. Уверена, с ним было бы еще стремнее. — Это Симона.

Перед нами примерно десять парней, все в форме, наплечниках и прочей защите. Некоторые из них еще и в шлемах, но они их снимают, наверное, чтобы лучше видеть. Странно думать, что они на меня смотрят. В школе я даже не обращаю на них внимания, пока они расхаживают в форме и с огромными лакроссовскими клюшками, с которыми не протиснуться в коридоре.

— Привет! — Я машу им рукой. — Я Симона.

Они откликаются разом, кто — «привет», кто — «рад встрече», и все слова смешиваются в один гул.

— Это Райан. — Майлз показывает на белого парня, стоящего с краю, и продолжает по порядку: — Зверь, Грег, Кевин, Кальмар, Том, Дилан, Уилл и Чэд.

Том, японец, с которым я иногда разговариваю на математике, — единственный азиат. Все остальные белые. Не знаю, как Том и Майлз себя среди них чувствуют. Вообще, наша школа довольно многонациональна, и обычно я не сижу одна в кабинете, полном белых, как в прошлой школе, где я частенько была единственной чернокожей. Я начинаю напрягаться, когда попадаю в группы, где в основном белые. Там я как будто более уязвима. С другой стороны, это же друзья Майлза, а не мои. Как он не тусуется с Лидией и Клавдией, так и я не буду тусоваться с этими парнями. Я натянуто улыбаюсь и изо всех сил стараюсь молчать по поводу чуваков по имени Зверь и Кальмар.

— Ой, у Остина появилась подружка, — говорит один из парней. Я забыла его имя, потому что запомнить их всех нереально. Он снова натягивает шлем, спутывая волосы. — Смотри-ка, друзья по драмкружку. Как мило.

— Грег, заткнись, — встревает другой, отбегая задом наперед. — Симона, приятно познакомиться.

— У тебя классные волосы, — добавляет парень с веснушками. — Красивые.

— Э-э… — Я убираю за ухо прядь волос, но она тут же выбивается вновь. — Спасибо.

— Я всегда хотел попробовать встречаться с чернокожей девчонкой, — продолжает он. — Мне кажется, с вами веселее.

— Чего? — Я растерянно моргаю и наклоняю голову набок. Минуты не прошло, как уже начинается эта ерунда. — Ты о чем вообще?

— Чэд, че за херня? — взрывается Майлз. Он делает шаг вперед, словно пытается оградить меня или типа того.

Я отталкиваю его в сторону плечом, но он не двигается с места.

— Что? — возмущается Чэд, вскидывая вверх руки. — Что я такого сказал? Просто чернокожие девушки другие. Они резвее, если ты понимаешь, о чем я.

— Нет, — резко обрубает Майлз. — Не понимаю.

— Я не собираюсь быть межкультурным опытом для какого-то случайного белого чувака. — Я складываю руки на груди. — И прежде чем ты отправишься на поиски, скажу тебе по секрету: я ни одной такой чернокожей девушки не знаю.

Остальные не произносят ни слова. Не уверена, что это значит. Может, они не знают, что сказать. А может, согласны, но не хотят ввязываться. В принципе не важно, просто это еще одно напоминание, почему я не люблю находиться среди одних только белых. Я все время должна быть настороже, готовой к тому, что кто-то скажет или сделает что-нибудь дурацкое, какой бы безопасной ни казалась обстановка.

— Слушай, Остин, ну не понимаешь, и ладно. Ничего страшного. — Чэд пожимает плечами. — Как по мне, так разница огромная.

— О боже, — говорю я. — Иди ты на хер!

Я резко разворачиваюсь. Больше я это слушать не собираюсь. Уже понятно, к чему все идет: он так и будет прикидываться, что не сказал ничего такого. А раз вокруг нас одни белые, то ему это просто сойдет с рук.

Майлз меня окликает, но я не останавливаюсь. Я зла и на него тоже. Ну и что, что он не виноват? Это его команда. Уверена, они и раньше выдавали кучу подобных перлов о том, как весело развлекаться с чернокожими девушками. И что делал Майлз? Заступался или просто стоял рядом и смеялся?

Я захожу в школу, но меня догоняют его тяжелые шаги.

— Симона, прости, — говорит он. Я не оборачиваюсь. — Он придурок.

Я прислоняюсь к стене, все еще спиной к нему.

— И не он один.

— Эй. — Он встает передо мной, вынуждая меня встретиться с ним взглядом. — В смысле?

— Ой, да ладно, Майлз. — Я отхожу в сторону. — Не надо прикидываться, что он единственный, кто «всегда хотел встречаться с чернокожей девчонкой». Они и раньше такое говорили, правда ведь?

— Тебе-то откуда знать? — возмущается он. Слова вылетают слишком быстро. Я вижу, что задела его за живое. — Ты с ними не тусуешься. Ты их вообще в первый раз видишь.

— Я просто знаю. — Я пытаюсь его обойти, но он делает шаг в сторону, перекрывая мне путь. — Это… Майлз, это не только про меня. Наверняка тебе они тоже постоянно говорят всякую хрень, а ты просто отмахиваешься. Я не понимаю, почему ты так без ума от лакросса, это ведь игра белых мальчиков.

Его глаза темнеют.

— Мне нравится лакросс, — говорит он. Его руки сжимаются в кулаки, но тут же расслабляются. — И, насколько я помню, я чернокожий, так что это не только «игра белых мальчиков». А в драмкружке твоем сколько чернокожих, пять? Я это тоже все вижу, но ничего не говорю, потому что знаю, что тебе там нравится.

— Не надо переводить на меня стрелки, — огрызаюсь я. — Это не моя проблема.

— Ты о чем вообще? — Он растерянно качает головой. — Симона, проблемы сейчас только у тебя.

Я уже встречалась с похожей реакцией от белых. Они не понимают, почему меня бесит, когда кто-то трогает мои волосы. Или думают, что я преувеличиваю, когда говорю, что до меня докапываются в магазине. Но Майлз-то чернокожий, как и я. Не понимаю, как это до него не доходит.

— Ладно, проехали. — Я засовываю руки в карманы. Поймаю, наверное, Лидию с Клавдией, и сходим перекусить. — Пока.